У Великой реки - Андрей Круз

– Вы о девушке? – переспросил я. – Она не человек, тифлинг.

– То есть вы в курсе дела, кто с вами едет?

– Да, разумеется. – кивнул я. – Она официальный член группы.

– Группы?

Я показал ему папку с всемогущими бумагами из Контрразведки. Он их быстро просмотрел, кивнул, ткнул пальцем в подпись Лари.

– Это она, верно?

– Она самая.

– Хорошо. Давно здесь тифлингов не видели. – покачал головой унтер. – Разве что с месяц назад какой-то колдун из аборигенов в сопровождении двух тифлингов охраны проехал. Не затруднит вас подтвердиться, чтобы мы от вас отстали окончательно?

Против того, чтобы по очереди провести рукой над бумагой, мы не возражали, что и сделали. Этого хватило для того, чтобы более не выглядеть подозрительными вооруженными бродягами. Шлагбаум поднялся перед нами, и мы въехали в село, распугивая уличных собак, бегущих следом и норовящих ухватиться зубами за колеса. Кстати, такое в каждой деревне повторяется, но ни разу не видел, чтобы хотя бы одна из таких шавок и вправду за колесо укусила.

От самых ворот до главной площади Березняков шла прямая широкая улица, а на этой самой площади и выстроились в ряд все трактиры с постоялыми дворами. У крыльца, ведущего в трактир «Веселая долина» стояли целых три жандармских АТЛ-2, размалеванных зелено-желто-бурыми пятнами камуфляжа грузовичка, таких же, как моя полуторка, но двухосных. В кузове каждого было по ПКБ на турели. В машинах сидели еще несколько жандармов в полном снаряжении, а возле них стояли еще двое ополченцев и староста в форме старшего урядника, с голубыми петлицами выборного чиновника. Серьезно. Что случилось? Староста так просто мундир не напялит, зачем ему надо зря глаза мозолить?

Я завел машину на стоянку у трактира, ограниченную по кругу коновязью, заглушил мотор. Все с облегчением выбрались на твердую землю, потягиваясь и пытаясь размяться. Несколько часов сиденья в одной позе бесследно не проходят.

– Чем здесь кормят? – задала Маша самый естественный для себя вопрос.

Было бы странно, если бы она поинтересовалась чем-то другим в первую очередь. Я бы, по крайней мере, удивился. А так – все в порядке, все та же Маша, ничего не изменилось.

– Хм… Традиционная кухня – это тебе о чем-нибудь говорит?

– О больших порциях. – вздохнула Маша мечтательно. – О вот такущих!

Она раскинула руки во всю ширь, пытаясь изобразить, на какой размер тарелки она готова претендовать

– Ну да, так тоже можно сказать. – согласился я.

Как и в любом другом сельском трактире, заботящемся о своей репутации, помалу в «Веселой долине» не накладывали, равно, как особыми изысками в приготовлении тоже не баловали – это не «Серебряный окунь» на Арсенальной набережной в Твери, что возле княжеского дворца.

Мы поднялись на крыльцо, я толкнул деревянную дверь, со скрипом отворившуюся, и мы вошли в полутемное помещение, пригибаясь, чтобы не удариться головой о низкую притолоку – здесь в целях сбережения тепла зимой считали все методы хорошими, включая проделывание таких дверных проемов, что в них впору разве что на четвереньках входить. Технологии энергосбережения, но вовсе не голово-сбережения. Ну и для оборонительных целей такие окошки и тесные дверные проемы тоже поудобней будут. Иная тварь ночная и не протиснется.

Небольшой зал трактира плотно был заставлен длинными столами, каждый человек на десять, с лавками по бокам, сейчас задвинутыми под стол. С торцов стояли массивные табуреты. Свет не горел, в зале никого не было, но с кухни, куда вело окошко в стене, доносился звон кастрюль.

– Давайте к окну, там светлее. – пригласил я спутниц.

Мы выбрали стол у дальней стены и расселись лицом ко входу, обойдя его или придвинув табурет. Тоже привычка, и полезная, не сидеть ко входу спиной, и она меня пару раз выручала уже.

С кухни вышел невысокий толстяк, вытирающий на ходу мокрые руки передником. Увидел нас, разулыбался, спросил:

– Чем могу?

– Пообедать бы нам. – сказала Маша.

– Барышня, так ничего проще нет. – совсем расплылся в улыбке хозяин. – Борщ у меня есть, жаркое из свинины, морс брусничный и клюквенный. Это могу сразу подавать. Если чего другого хотите – придется подождать, не готовили.

– И это нормально. – сказал я. – А жаркое с чем?

– Ну, с чем у нас может быть? – даже удивился хозяин. – С картошкой, грибами и луком.

Действительно, ни с чем другим и быть не может. Местная публика вообще удивляется, если ты пытаешься заказать что-то помимо того, что у них в меню имеется. Чудаком тебя полагают, если не сказать хуже. Мясо есть, картошка есть – какого рожна тебе еще надо?

– Тогда все подавайте. И борщ, и жаркое. И морс.

– Водочки-с? Настоечек каких?

– Нет, водочки не надо. – с сожалением вздохнул я. – Ехать еще. Пиво есть?

По пустынной дороге руль крутит можно и пьяному, ничего страшного, но вот случись вроде драки что, то стрелять придется. А стрелять под градусом, когда тебя, скажем, сожрать решили – распоследнее дело.

– Есть, но только царицынское темное осталось. – ответил хозяин. – Нового не завезли по последним проблемам нашим.

– Это каким проблемам? – удивился я. – Война вроде к вам не дошла.

– Война не дошла. – согласился трактирщик. – А тварь какая-то дошла. Жрет, понимаешь, людей по ночам, прямо в домах. А как в последний раз у Петраковых на постоялом дворе купца Чухонцева разорвали с приказчиком, так и вообще никто не едет.

– Погоди… – поразился я. – Прямо в селе жрет? И не один раз?

– Пятерых уже. – вздохнул тот. – И это за две недели. Видели жандармов? Все из-за этого.

– Да ну ладно… И до сих пор не поняли, кто это?

Так действительно не бывает. Даже если в селе завелся вампир или оборотень, при настоящих поисках его все равно найдут. Ну, раз нападет, ну два. А потом или поймают, или бежать придется. Это правило. Село небольшое, все у всех на виду. К тому же здесь парочка неплохих колдунов имеется, хоть звезд с неба и не хватают. Сделать амулет, чтобы нечисть или нежить засечь большого труда не надо. Трудно делать такие «радары», как Васька делает, чтобы искать на расстоянии, а так, чтобы встать самому на площади и следить за проходящими – недоучка справится. Отсюда и истина, что вся нечисть, что живет среди людей и от людей питается, стягивается в большие города, где затеряться можно. А тут как затеряешься, где каждый с каждым знаком и половина – родня?

Если было больше трех атак, то тогда мы имеем дело со случаем исключительным. Народ здесь жизнью тертый, если уж не справляется с бедой, то пахнет не вампиром и не оборотнем, а чем-то… хм, даже предполагать пока не хочется. Редким и плохим пахнет.