Пламя в тумане - Рене Ахдие
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меч, который мог носить только член клана Такэда.
Шквал слов взметнулся в ее голове, пытаясь найти порядок среди хаоса. Найти правду среди лжи. Затем меч начал светиться. Слабо. Но уверенно. Его лезвие начало нагреваться и мерцать. Свет, исходящий из его сердцевины, был ослепительно-белым.
Из теней вышла жилистая фигура, двигаясь сквозь пелену дыма.
Его руки и лицо были в крови. Он шел, как будто ужасно устал. Постарел.
Сломался.
Марико, замерев на месте, наблюдала, как Оками подходит ближе. По-прежнему беззвучно. Скользя сквозь ночь.
Райдэн держал меч неподвижно. Его лицо сморщилось в замешательстве, а затем разгладилось, когда Оками – Волк – шагнул, вставая рядом с главарем Черного клана.
Его лучшим другом.
С довольной улыбкой Райдэн кивнул Оками:
– Я много слышал о тебе, Такэда Ранмару.
* * *
Единственный сын последнего сёгуна остановился перед старшим сыном своего заклятого врага. Человека, который стал причиной смерти его отца.
Оками не дрогнул при виде отцовского меча. Меча Такэда. Оружия, которое он считал потерянным. Туда ему и дорога.
Фуринкадзан был оружием человека правды. Человека принципов.
Не притворщика. Не вора. Не лжеца. Не труса.
И все же увидев его в руках Минамото Райдэна, он почувствовал пробуждение давно дремлющей эмоции. Чувства, наполненного борьбой. Богатого историей. Исполненного местью.
Оками так долго отрицал его.
А его дорогой друг? Его лучший друг. Сын Асано Наганори. Мальчик, который почти семь лет притворялся им. Оками никогда не просил его об этом. Цунэоки сделал это, чтобы обезопасить его. Сделал это, чтобы загладить вину за предательство отца. За действия, приведшие к смерти Такэды Сингэна.
Но в глубине души Оками знал, что там было скрыто нечто большее. Что-то, о чем его лучший друг никогда не говорил. Он надеялся, что когда-нибудь Цунэоки расскажет это ему.
Вот то, что он задолжал своему ближайшему другу. Он не позволит сыну Асано Наганори погибнуть вместо него. Или ответить за его скрытность.
– Чего ты хочешь, Минамото Райдэн? – спросил
Оками.
«Оками». Это имя было подарено ему, когда он впервые вышел на бойцовскую арену вскоре после того, как обменял последнее сокровище своей семьи на свои способности. История для другого раза. Из другой жизни.
Волк Хонсё.
Он никогда никого не направлял на верный путь. Он только стремился учиться. Разрушать. Чтобы узнать, каково это – чувствовать себя по-настоящему могущественным. По-настоящему понять, что было украдено у его семьи.
Райдэн изучал его, отмечая его окровавленный вид. Без сомнения, радуясь тому, каким сломанным и усталым выглядел Оками.
– Мою невесту взяли в плен по дороге в Инако.
То, что он называл Марико своей, невероятно раздражало Оками. Почти так же, как его дурацкие помпезные доспехи.
– Это был не я и никто из моих людей.
– Это неважно. Сейчас она здесь.
Оками вдохнул через нос:
– Ты уверен?
– Да, – коротко отозвался Дракон Кая.
– Но она не подчиняется тебе, – столь же высокомерно заметил Оками.
Хаттори Кэнсин двинулся вперед, пытаясь запугать свою добычу:
– Она отвечает перед своей семьей. У нее есть долг.
– Марико отвечает только перед самой собой, – ответил Оками, даже не дрогнув.
– Марико? – На лице Райдэна начала появляться ухмылка.
– Она одна из нас, – отозвался главарь Черного клана – истинный сын Асано Наганори. – И ты не тронешь ни одного из наших воинов.
Райдэн рассмеялся, как будто нашел его мысль смехотворной.
– Если она решит встать на твою сторону, я не смогу помочь ей.
На этих словах вперед выступил Хаттори Кэнсин. Хотя он изо всех сил старался скрыть это, Оками увидел, как на его лице отразился ужас. Расцвел на его лице, как лесной пожар.
– Марико! – крикнул он. – Где ты?
Ни звука не донеслось из теней и дыма.
– Марико! – снова выкрикнул Дракон Кая, его голос стал более отчаянным.
Снова без ответа.
– Закуйте Такэду Ранмару в цепи, – приказал Райдэн, потянувшись к поводьям и снова привязывая защиту для подбородка к своему шлему. – И убейте всех, кто еще стоит на ногах.
* * *
Марико услышала, как гул начал нарастать, еще до того, как Райдэн произнес последнее слово. Она дернула Рэна и протянула ему свой меч.
Она предотвратит кровопролитие этой ночью, чего бы это ни стоило. Марико не могла потерять тех, кого любила.
– Бей и пинай меня, если придется, – с настойчивостью прошептала она Рэну. – Заставь их поверить, что ты меня ненавидишь. Обменяй меня на свою безопасность.
Глаза Рэна расширились, а Марико начала втирать грязь в лицо и одежду.
– Не стой просто так! – подстегнула она его. – Вот твой шанс продемонстрировать, как ты всегда меня ненавидел.
Рэн сглотнул.
– Мне… мне правда очень жаль, – просто сказал он. – Это не то, что я хотел бы почувствовать, лорд Безбородый. – С этими словами он вытолкнул ее из тени.
– Постарайся не хромать, – сказала она сквозь стиснутые зубы. – Будь сильным. Не бойся.
Меч за ее спиной дрогнул.
– Выпрями спину, Рэн, – прошептала она. – Единственная истинная слабость – это слабость духа.
Мужчины перед ней вскрикнули, когда в поле зрения появились Марико и Рэн. Гул вокруг Оками только усилился. Ранмару – или, точнее, Цунэоки – положил руку на плечо Волка. Только тогда гул начал медленно утихать.
Марико остановилась в десяти шагах от него. Рэн прочистил горло. В мгновение ока он приставил лезвие танто к ее горлу.
– Ты хотел свою невесту, Минамото Райдэн? Вот она. Я верну ее тебе в целости и сохранности. При одном условии.
Райдэн отпустил поводья:
– Зачем мне невеста, которая предала меня?
– Эта глупая девчонка? – Рэн безумно рассмеялся. – Она не смогла бы предать даже саму себя. Рыдала перед сном почти каждую ночь. Посмотри на нее. Какая она грязная. Когда мы взяли ее в плен, мы понятия не имели, кто она такая.
Кэнсин двинулся вперед:
– Марико? Это правда?
Не вид брата тронул ее до слез, а мысль о том, что те, кто был ей дорог – ее друзья, юноша в ее сердце, – могли умереть, заставила глаза Марико заслезиться. Слезы собирались и капали, стекая по ее грязному, окровавленному лицу.
– Кэнсин, – сказала она дрожащим голосом, – пожалуйста, забери меня отсюда. Мой господин Райдэн, эти люди похитили меня. Они лжецы и воры. Они обращались со мной отвратительно.
Сын императора остался равнодушным. Он продолжал обращаться к Рэну, а не к Марико.
– Даже если она моя невеста, почему ты думаешь, что мы обменяем Хаттори Марико на жизни всех ваших людей, оставшихся в живых? –
