Красавица и босс мафии - Лола Беллучи

Не отрывая взгляда от моих глаз, она зацепляет пальцами бока трусиков, когда белая ткань падает на пол, и на ее лице появляется милое выражение…

Святое дерьмо!

С приоткрытыми губами и раскрасневшимися щеками Габриэлла стягивает с себя кружевные трусики, вручая мне свою наготу как чертов подарок, на принятие которого у меня не уходит и полсекунды.

Я впиваюсь в ее рот неоправданно голодным поцелуем. Я пожираю ее, проводя руками по ее коже, хватая ее достаточно сильно, чтобы оставить следы на каждом дюйме, и испытываю от этой мысли не меньшее удовольствие, чем от прикосновений и стонов, которые получаю в ответ.

Я поворачиваю тело Габриэллы к стене, и она вскрикивает, когда ледяная поверхность сталкивается с ее теплой кожей. Я беру ее волосы в руки, скручиваю их, а затем тяну, управляя движениями ее головы и обнажая шею.

Рефлекторно ее тело выгибается, прижимаясь ко мне круглой попкой, и она с еще большей силой трется сосками о стену. Я толкаю свою ноющую эрекцию в ее попку, которая снова и снова раскрывается, встречая влажную переднюю часть моих треников между ее мягких булочек.

Габриэлла приподнимается на носочках, желая, чтобы контакт достиг ее киски, в нетерпении ожидая оргазма, как будто она не кончила несколько секунд назад. Я сильно шлепаю ее по левой стороне попки, и она вскрикивает, а потом стонет и трется о мою ладонь и таз.

Я целую ее плечо, облизываю всю обнаженную кожу до шеи, сосу, покусываю изгиб между ней и плечом, грубо вдыхаю, полностью контролируемый потребностью обладать ею. Я отпускаю ее волосы и скольжу обеими руками вниз по бокам ее тела, начиная с уровня груди и останавливаясь только тогда, когда достигаю ее бедер.

Я сжимаю ее попку, прежде чем открыть ее и почти с обожанием уставиться на обещание абсолютного удовольствия. Набухший и совсем не расширенный вход в киску, мокрая розовая попка. Зрелище просто охренительное, и я наклоняюсь, целуя Габриэллу в поясницу, пока один из моих больших пальцев легонько поглаживает ее попку, влажную от ее спермы и возбуждения.

Габриэлла даже не угрожает напрячься, полностью отдаваясь на милость моей воли самым первобытным образом. Она будет смертью для меня, и я отправлюсь в ад, чувствуя себя ее богом, если это означает, что каждое чертово желание, которое я испытывал к телу этой девушки, будет исполнено.

Габриэлла громко стонет, когда я опускаю палец ко входу в ее киску, обвожу им его, а затем неглубоко проникаю внутрь. Ее внутренние мышцы засасывают мой палец, пытаясь любой ценой вырвать его, и от этого ее стоны становятся все громче и громче, ее кожа все больше потеет, а ее отчаяние, крик за криком, становится все более очевидным с каждой секундой.

Я прижимаюсь грудью к ее влажной спине, скольжение происходит мгновенно, так как наш пот смешивается. Моя свободная рука пробирается между стеной и ее телом и ищет, пока не находит райский уголок между ног Габриэллы. Я ввожу палец в нее чуть глубже, одновременно поглаживая большим пальцем другой руки ее клитор, набухший и чувствительный от предыдущего оргазма. Габриэлла прижимается своим телом к моему, стонет и трется об меня.

Я облизываю ее кожу, с каждым толчком увеличивая скорость и глубину проникновения пальца, догоняя очередную дозу своей новой зависимости. Тело Габриэллы бьется в спазмах, подстегивая мою полную неспособность контролировать себя. Она поворачивает лицо, глядя на меня в профиль, и мой язык лижет ее шею, затем изгиб челюсти.

Габриэлла едва ли может держать глаза открытыми более десяти секунд, прежде чем закроет их надолго и испустит крик, который пронзит мою кожу и осядет прямо на член, неимоверно болезненно пульсирующий в моих брюках, напрягаясь, чтобы разорвать ткань и завоевать ту же славу, что и мои пальцы: погрузиться в киску Габриэллы, когда каждая ее конечность сотрясается от обжигающего, неистового оргазма.

ГЛАВА 42

ГАБРИЭЛЛА МАТОС

Слезы стекают по уголкам глаз, и я с трудом пытаюсь отдышаться. Совершенно незнакомое чувство поглощает меня изнутри и оставляет хромой, измученной, словно я только что пробежала марафон после нескольких дней недосыпания.

Витторио слизывает слезу, скатившуюся по моей щеке, его тело прижато к моему, а его руки по-прежнему зажаты между моих ног, это единственное, что удерживает меня от сползания по стене.

Я не могу думать, не могу двигаться, не могу делать ничего, кроме как чувствовать себя переполненной ощущениями, которые вызывает каждое дыхание Витторио на моем лице.

Его руки оставляют жар между моими бедрами, Витторио снова наматывает мои волосы на свой кулак и оттягивает мою голову назад. Это восхитительно больно, так, как я и не подозревала, что мне может понравиться. Его рот требует моего в карающем поцелуе, в котором у меня нет другого выхода, кроме как потерять себя.

Его запах, жар его кожи, тон его голоса, его пот, увлажняющий мое тело, его господство — все слишком сильно и неоспоримо. Капитуляция моих чувств — единственно возможный путь. Они реагируют на волю Витторио так же, как и в первый раз, когда их поставили перед ним: жаждут подчиниться.

Зубы проводят по моим губам, по подбородку, а губы впиваются в горло. Поза до предела напрягает мою шею, заставляя меня чувствовать себя скованно, неудобно и невероятно возбужденно, как будто удовольствие только что не разорвало меня на миллион сверкающих кусочков.

Мое тело снова поворачивается, и, манипулируя мной, словно тряпичной куклой, Витторио опускает свой рот на мой, возобновляя требовательный поцелуй, который принимает от меня не меньше, чем все, как он и обещал.

Его руки скользят по моим ногам, поднимают их и скрещивают вокруг талии, пока я не оказываюсь у него на коленях. Я обхватываю его шею и не открываю глаза, даже когда чувствую, как он начинает двигать нами, слишком потерянная в его вкусе, в его рте, чтобы хотеть чего-то еще.

Я провожу рукой по его плечам, по спине, ощущая, как чернила окрашивают кожу и места, отмеченные шрамами. Все, что я представляла себе о Витторио, не идет ни в какое сравнение с реальностью, и проходит совсем немного времени, как я уже поглощаю кончиками пальцев каждый его мускул.

Он усаживает мое обнаженное тело на свою кровать, и я, моргнув, открываю глаза и оказываюсь почти в самом центре. Мужчина стоит передо мной,