Ведьма - Елена Волкова

"А может, я даже хочу этого? А что ему тогда скажу? Чем оправдаю свое глупое поведение?.. А куда я задевала номер его мобильника, нацарапанный им в последний момент? В сущности, мальчик ведь мил. Весьма… И Стокгольм — такой славный городок. Будто ненастоящий… "

Тогда же пришло это — не просто славный, а «ее» город, где с первого дня почувствовала она себя так легко и комфортно, словно прожила там всю свою предыдущую жизнь, и какая досада, что мы не помним наши предыдущие жизни, иначе, возможно, не метались бы так по свету… В отличие от шумных, суетных, крикливых Рима и Милана, загазованных автомобильными выхлопами, где каждым деревом кичатся, как великим достижением и никто не умеет говорить шепотом, в Стокгольме всякий так называемый городской шум тонет в парках, каналах и речках, столько воды и зелени, что будто и не в городе ты, люди разговаривают тихо, улыбаются все, как блаженные, но это не раздражает, и хочется вернуться туда, как домой после долгого отсутствия, пройтись по набережным, погладить гранит парапетов, попытаться выучить зубодробительные названия улиц… И даже в Париж так не тянуло…

О том, что нет человеку худшего врага, чем он сам, Маргарита знала давно. Что никто не в состоянии поломать человеку жизнь настолько основательно, насколько он сам в состоянии управиться, и помощников не требуется. И вспоминался рассказ Тургенева, как молодой и неглупый офицер любил красивую добрую девушку из хорошей семьи, причем чувство их было взаимно, а женился на другой — не красивой, не умной, не особо доброй, не из лучшей семьи, разбив жизнь себе и той, первой… "Может, она очень богата?" — недоумевали его товарищи, пытаясь найти хоть какое-то, пусть и нелицеприятное объяснение его поступку. "Да нет же, — отвечали те, кто знал. — и не богата…." "Тогда почему?!" "А просто…" Она чувствовала себя этим офицером верхом на лошади, закусившей удила и несущейся в пропасть, где оба и разобьются неминуемо насмерть. Ведь так просто было раскрыть записную книжку, где и был записан номер, и сказать: "Я буду в Швеции такого-то числа…." Даже не предлагать ему приехать, не предлагать встретиться, даже не начинать разговора, просто сказать: "Я буду там-то тогда-то", и больше ничего, создать атмосферу загадочности или притвориться, что телефонная связь с ее экзотической страной по-прежнему работает отвратительно. Так просто… И не сделала этого.

Об этом сообщил ему Суне. Телефон зазвонил, когда Магнус уже находился в аэропорту Афин, чтобы вернуться в Милан. Он собрался-таки с духом и поехал, ткнув наугад пальцем в список вояжей, предлагаемых первым попавшимся на пути агенством, и попал на строчку «Афины». Ему было все равно, куда ехать. Пусть будут Афины, какая разница. От пляжей на Эгейском море отказался сразу, выбрав маршрут по местам, связанным с мифами и преданиями. Смотрел на Парфенон и думал: "Я хочу смотреть на него вместе с тобой! Бродить по этим улицам, держа тебя за руку, чтобы не потерялась! Что мне все эти мифы и руины, если…"

— Да…

— Музыкант? Слушай внимательно: есть проверенные сведения, что эта подруга твоей Маргареты выходит замуж и приглашает твою даму себе в свидетели. Венчание в следующую субботу. Я, как участвовавший в подготовке книги твоей дамы, которую эта подруга, кстати, очень удачно проиллюстрировала, приглашен на церемонию и банкет. И я готов обменять это приглашение на билет на твою премьеру в Швеции. Это неудачная шутка: я и так его тебе отдам.

— Оно именное?

— Какая разница? Я даже не знаю. Да это и не важно, кто в толпе будет читать имена?

— Спасибо.

— Не за что. Так ты приедешь? Или мне идти все-таки покупать костюм?

— Я приеду…. - звонок застал его как раз под табло с расписанием рейсов, готовящихся к отлету. — Вылет через полтора часа… если есть билеты…

— А ты где находишься-то? — удивился Суне, но телефон уже отключился. — Эх, Музыкант, вечно ты во что-то встрянешь. Сразу видно, что у тебя русские в роду…

Санька что-то чувствовала. Дети часто интуитивно чувствуют то, что взрослые уже не воспринимают или даже не видят в упор в бинокль. Ничего не говорила, не комментировала, не задавала вопросов, но выглядела обиженной. Маргарита подумала, что воспитала дочь в чрезмерной честности и та не догадалась пошариться в маминой сумке, раздобыть номер со странички на букву «М» и позвонить самой — и тогда бы все выяснилось и… И что? И ничего. Все дружно накричали бы на нее, довели бы друг друга до истерики, потом утерли бы слезы, а такие две деятельницы, как Санька и Тамара Алексеевна, еще и догадались бы послать ему гостевое приглашение и он вообще приехал бы, как снег на голову, и тогда — отступать некуда, пришлось бы сдаваться в плен. Не сказать, что плен этот не представлялся сладким и что она была категорически против того, чтобы кто-то другой решил бы за нее все проблемы и своей решительностью и последовательностью избавил бы от страхов, как сэр Амадеус в отношении Флер, когда над ее головой уже заносили ножницы для пострига… Был бы хэппи-энд, и все были бы счастливы. Все — и она в первую очередь…

Телефон зазвонил наутро, когда Суне спешил на работу:

— Суне, я в Стокгольме. Хотел бы поговорить с тобой.

— Приходи э-э… к началу перерыва, к двум. Записывай адрес…

— Ты разве не пойдешь обедать?

— А ты разве не хочешь порыться в нашей базе данных насчет кое-кого?

— Ладно. Спасибо.

Суне удивлял своим пониманием ситуации и готовностью помочь. Они не встречались и не разговаривали годами, а теперь выяснялось, что не к кому больше обратиться. Да и кто еще мог бы добыть подобную информацию, не задавая лишних вопросов и не болтая об этом на всех углах?..

— Слушай, — сказал тот, едва обменялись рукопожатиями. — Эта Маргарета прибывает в Стокгольм в среду днем. Если она так странно себя ведет, то лучше тебе поймать ее в таком месте и в такой момент, когда не сможет удрать. Вынырнуть из-за угла и потребовать объяснений. Только не устраивай сцены в церкви. Дождись начала банкета…

— Это я и сам понимаю, — перебил его Магнус. — Во сколько начало?

— В три часа. Там ходи с толпой и старайся, чтобы она тебя не заметила до времени.

— Ты думаешь, что она будет выискивать кого-либо глазами в зале? До этого ли ей будет?

— Ну… Мало ли… — Суне состроил загадочную гримасу и тронул несколько клавиш. — На, полюбуйся. Фотограф издательства сделал ей тогда несколько снимков. Для книги выбрали этот. Замотали ее в какую-то черную сатиновую драпировку, на спине булавками закрепили, а каменный пол — это монтаж, я сам подбирал фон. Говорят, она сказала, что этот образ ей очень нравится, что именно такой ей всегда хотелось быть и никогда не получалось. Все говорят, интересная она штучка. Я бы не решился…