Цикада и сверчок (сборник) - Ясунари Кавабата
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слова отца привели Тиэко в смятение. Ее лицо и даже шея порозовели.
– О чем он рассказывал? – спросил Такитиро.
– Кажется, о судьбе ручных станков в Нисидзин.
– Вот как? О судьбе? – задумчиво произнес Такитиро.
– Конечно, слово «судьба» предполагает разговор непростой, но… в общем, о судьбе, – подтвердила Тиэко.
Они шли вдоль Камогава по дамбе с сосновой аллеей. Такитиро спустился к реке. Здесь, внизу, он вдруг отчетливо услышал звук переливавшейся через плотину воды.
У самой реки на траве сидели молодые парочки; пожилые люди подкреплялись принесенной из дома едой.
На противоположном берегу, пониже шоссе, тянулась прогулочная дорожка. За редкими вишнями, ярко зеленевшими после цветения молодой листвой, виднелась гора Атаго, рядом с ней – Западная, а чуть выше по течению – Северная гора. Там был заповедный участок, где специально сохранялся естественный пейзаж.
– Присядем, – предложила Сигэ.
Неподалеку от моста Китаодзи сушились на траве ткани юдзэн.
– Хорошая нынче весна, – сказала Сигэ, оглядывая окрестности.
– Послушай, какого мнения ты о Хидэо? – обратился к ней Такитиро.
– Что вы имеете в виду?
– Если принять его в нашу семью?..
– Что?! Так сразу?..
– Человек он достойный.
– Это верно, но вы поинтересовались мнением Тиэко?
– Разве она не говорила, что готова во всем беспрекословно подчиняться родителям? Не так ли, Тиэко? – Такитиро повернулся к девушке.
– В таком деле нельзя настаивать. – Сигэ тоже поглядела на Тиэко.
Тиэко сидела на траве, опустив голову. Перед ее глазами всплыл образ Синъити Мидзуки – не нынешнего, а того мальчика, который в праздник Гион ехал на колеснице в старинной одежде храмового прислужника, с подведенными бровями, алыми от помады губами и набеленным лицом. Таким его вспомнила Тиэко. В ту пору она и сама была несмышленой девчушкой.
Криптомерии на Северной горе
Еще исстари, с Хэйанских времен, так повелось в Киото: когда говорят «гора» – это значит прежде всего гора Хиэй, а когда говорят «празднество» – в первую очередь подразумеваются праздники храма Камо.
Минул уже Праздник мальвы[58], который отмечают пятнадцатого мая.
С тысяча девятьсот пятьдесят шестого года в Праздник мальвы к торжественному шествию во главе с императорским послом добавилась процессия, возглавляемая юной принцессой, – в память о старинном ритуале, когда принцесса, прежде чем посвятить себя служению в храмах Камо, совершает омовение в реке Камогава. В церемониальном наряде из двенадцати кимоно принцесса восседает в возке, запряженном быками. За ней следуют в паланкинах придворные дамы, а также служанки, отроковицы и музыканты. Эта процессия придает празднеству особую красочность благодаря богатству нарядов и молодости принцессы, в роли которой выступает девушка, выбираемая из студенток колледжей. Иногда выбор падал и на подружек Тиэко. В этих случаях она вместе с другими девушками отправлялась на дамбу у Камогава поглядеть на процессию.
В Киото, где такое множество старинных буддистских и синтоистских храмов, чуть ли не каждый день отмечаются большие или малые храмовые празднества. Взглянуть хотя бы на майский календарь – ни одного дня без праздника!
В павильонах или на открытом воздухе устраиваются чайные церемонии, там и сям поднимается парок от котлов с горячей пищей…
Но в нынешнем году Тиэко даже Праздник мальвы и тот пропустила. Май выдался необычайно дождливым, к тому же ее с самого детства столько раз водили на этот праздник…
Тиэко особенно любила цветы, но ей нравились и молодые листочки, свежая зелень деревьев. Она любовалась молодыми листьями кленов в Такао, с удовольствием посещала и окрестности Вакаодзи.
– Матушка, нынче мы не видели даже сбора чая, – сказала Тиэко, заваривая чай нового урожая из Удзи.
– Сбор еще не кончился, – возразила Сигэ.
– Разве?
Позвонила ее подружка Масако:
– Тиэко, поедем в Такао поглядеть на клены. Сейчас там безлюдно – не то что осенью…
– Не поздно ли?
– Самое время – там ведь прохладней, чем в городе.
– Хорошо, – согласилась Тиэко, потом, будто вспомнив о чем-то, сказала: – После того как мы побывали в Хэйан-дзингу, надо было бы еще пойти к вишням на горе Сюдзан, а мы совсем позабыли о них. Помнишь ту старую вишню?.. Жаль, теперь уже поздно. Но самое время полюбоваться криптомериями на Северной горе. От Такао туда рукой подать. Знаешь, когда я гляжу на стройные, устремленные в небо криптомерии на Северной горе, душа замирает. Поедем потом туда, так захотелось вдруг поглядеть на эти удивительные деревья – больше, чем на клены в Такао.
Добравшись до Такао, Тиэко и Масако решили полюбоваться кленами не только возле храма Дзингодзи, но и близ храмов Саймёдзи в Макиноо и Кодзандзи в Тоганоо.
Подъем в Дзингодзи и Кодзандзи довольно крут, и Масако, в легком летнем платье и туфлях на низких каблуках, с беспокойством поглядывала на Тиэко, которая была в кимоно, затянутом широким поясом. Но на лице Тиэко не видно было признаков усталости.
– Чего это ты так засмотрелась? – спросила Тиэко.
– До чего же хороша! – прошептала Масако.
– Верно, удивительно красива! – воскликнула Тиэко, глядя на видневшуюся далеко внизу реку Киётаки. – А здесь прохладней, чем я думала.
– Да ведь я… – давясь от смеха, проговорила Масако, – я имела в виду тебя, а не речку.
– …
– И откуда только берутся такие красавицы?
– Перестань, прошу тебя.
– Скромное кимоно среди яркой зелени только оттеняет твою красоту. Правда, тебе и нарядное было бы к лицу…
В тот день Тиэко надела лиловое кимоно приглушенных тонов и широкий пояс из ситца, которым щедро оделил ее отец.
Тиэко не спеша поднималась по каменным ступеням. Пока Масако восхваляла ее красоту, она думала о портретах Сигэмори Тайра и Ёритомо Минамото[59] в храме Дзингодзи – тех самых портретах, которые Андре Мальро назвал мировыми шедеврами. Она вспомнила, что на лбу и на щеках Сигэмори еще сохранились следы красной краски.
Масако и прежде не раз откровенно восхищалась красотой Тиэко.
В храме Кодзандзи Тиэко любила глядеть на горы с просторной галереи святилища Исимидзуин. Ей нравилась и тамошняя картина, на которой был изображен основатель храма – святой Мёэ, предающийся медитации, сидя на дереве. Там же, в храме, была выставлена копия свитка Тёдзюгига – юмористических картинок из жизни птиц и зверей. Монахи угостили девушек чаем.
Масако не бывала дальше храма Кодзандзи. Здесь, в общем-то, кончался туристский маршрут. Тиэко же помнила, как однажды отец повез ее дальше, и они любовались вишнями на горе Сюдзан и нарвали целую охапку полевого хвоща. Стебли хвоща были сочные и длинные. Потом она и сама, когда приезжала в Такао, доходила до деревни на Северной горе, где