Евреи, Бог и история - Макс Даймонт

Не следует смешивать людей, которые не любят евреев, с антисемитами. Нет никаких причин, по которым евреев следовало бы любить больше, чем англичан, американцев или французов. Вольтер не любил евреев, но это не делало его антисемитом. Он считал, что все евреи невежественны и суеверны, но не требовал, чтобы за это их всех сожгли. В этом состоит вся разница. Если нам кто-либо не нравится, мы можем попросту избегать его общества. Это не обязывает нас требовать его унижения или уничтожения. Для подлинного антисемита «преступлением» евреев является то, что они евреи. Это «преступление» не может быть искуплено или прощено, даже если еврей откажется от своей религии. Между тем в Средние века еврей, отказавшийся от своей религии, немедленно становился уважаемым гражданином. Антисемитизм – это психологическая проблема. Ее источник находится не в реальности, а в мозгу антисемита. Несколько исторических примеров помогут нам это понять.

В свое время Катон призывал римлян уничтожить карфагенян. Катоном руководил обыкновенный страх. К тому времени Карфаген трижды бросал вызов римскому могуществу. В конце концов римляне сровняли Карфаген с землей, а всех его жителей продали в рабство. Но все это было предпринято, чтобы предотвратить четвертую Пуническую войну. Подойдем с той же объективностью к событиям, касавшимся евреев. Когда римляне разрушили Иерусалим и изгнали евреев из Палестины, ими руководили отнюдь не антисемитские предубеждения. Подобно карфагенянам, евреи трижды восставали против римлян. Подобно карфагенянам, их следовало раз и навсегда отвадить от этой дурной привычки. В предпринятых римлянами политических действиях не было и тени антисемитских чувств. Это доказывается хотя бы тем, что некоторое время спустя евреи получили возможность стать полноправными римскими гражданами.

Другим примером является история евреев в Испании. Испанская инквизиция преследовала не евреев, а христиан, подозреваемых в ереси. Марраны, эти обращенные евреи, рассматривались церковью как христиане. Поэтому инквизиция преследовала их, как преследовала всех прочих христиан-еретиков. Евреи, на которых не распространялась власть инквизиции, были просто изгнаны. Костры инквизиции продолжали пылать еще триста лет после их изгнания. Те, кто корчились в их пламени, были в основном христиане. Евреи могли оказаться случайными жертвами, но никогда не были «козлами отпущения», избранными на эту роль только из-за их «преступной» врожденной принадлежности к еврейству.

Чем мотивируются нынешние враждебные чувства арабов к евреям? Являются ли они следствием иррациональных, алогичных мотивов или продиктованы объективными политическими соображениями? Справедливо это или нет, но арабы полагают, что имеют все основания опасаться евреев. Они убеждены, что евреи захватили их землю. Арабы ведут обычную политическую игру. Они ведут ее теми же методами, которыми ведутся все политические игры. Они используют страх, чтобы с его помощью объединить свои разрозненные ряды. Их отношение, несомненно, можно назвать антиеврейским. Но его нельзя назвать антисемитским.

Сопоставим эти действия и чувства, продиктованные страхом, с преследованием евреев в гитлеровской Германии, продиктованным предубеждениями. Евреи никогда не восставали против Германии. Они не распространяли ересь. Они не захватывали немецких земель. Напротив, они внесли большой вклад в ее культуру. Они воевали бок о бок с немцами во время Первой мировой войны. «Преступление» евреев существовало только в воображении нацистов. «Вина» евреев состояла только в том, что они были евреями. Для нацистов «преступником» был даже человек, в жилах которого присутствовала хотя бы одна десятая еврейской крови. Нацистская идеология предусматривала «очищение» от евреев всей Европы, а не только Германии, превращение ее в «юденрайн». Она хотела достичь этого не крещением евреев, как в Средние века, а их уничтожением. Такие чувства уже нельзя рассматривать как равноправные в ряду других человеческих чувств. Это, несомненно, отклонение от психической нормы.

Иррациональный расистский антисемитизм был неизвестен язычникам, грекам, римлянам, мусульманам и средневековым культурам, среди которых евреи жили от 2000 г. до н. э. до 1800 г. н. э. На протяжении этих 3800 лет евреев многократно истребляли, вырезали, мучили, продавали в рабство. Но кого не вырезали, не мучили, не продавали в рабство в те времена? Антиеврейские действия ничем не отличались от действий, направленных против других национальных меньшинств и групп. Достаточно вспомнить, сколько народов вообще исчезло с лица земли за эти 38 веков. В Средние века история антиеврейских преследований несколько усложняется, но и тогда ее нельзя назвать историей иррационального антисемитизма. В ней нет ни одной из четырех особенностей нашего определения. Средневековые преследования евреев были вызваны их отказом стать христианами. Антисемитизм вызван прямо противоположными причинами. Антисемит ненавидит само существование еврейства, а не отдельного еврея. Поскольку он ненавидит абстрактную идею, обращение евреев в христианство ничего не меняет в его мозгу.

Как произошло превращение антиеврейских чувств в антисемитскую предубежденность? Эта трансформация совершилась в три этапа. Они следовали друг за другом, друг на друга налагаясь. Питательной средой современного антисемитизма стал новый социально неустойчивый класс, порожденный изменившимися экономическими условиями. Превращение национализма в расизм обеспечило этот класс необходимым чувством своего превосходства. Наконец, недовольство этого класса было умело направлено в русло антисемитизма.

Реформация нанесла смертельный удар по феодальной системе. На волне протестантства к власти пришли представители свободного предпринимательства и торговли. Новый дух времени оказал влияние на мораль эпохи. Прежние религиозные убеждения ослабли. Религия была отделена от государства. Вера в то, что государством должна руководить церковь, была утрачена. По мере падения авторитета религии вопрос об обращении евреев также терял свое значение. Казалось странным, что это могло когда-то кого-либо серьезно интересовать.

К 1800 г. капитализм и колониализм были в полном расцвете. Началась промышленная революция. Сегодня трудно себе представить, что она произошла всего сто лет назад. Еще в 1850 г. среднее число рабочих на фабрике не превышало пятидесяти. По мере роста индустрии прежние личные отношения между рабочим и предпринимателем становились невозможными. Между ними теперь стояли мастера и чиновники. Рабочие были отчуждены от хозяев, от своего труда и друг от друга. Пять тысяч человек, работавших на одной и той же фабрике, составляли «одинокую толпу».

Одновременно произошло еще одно отчуждение. Исчезло ручное ремесло. В прошлом человек гордился делом своих рук – подковой, башмаками, сюртуком. Он был создателем законченной вещи. Через нее он ощущал свою связь с обществом. Появление конвейера положило конец этому личному отношению. Теперь рабочий производил лишь частицу конечного продукта.

Экономические изменения повлекли за собой глубокие социальные и психологические последствия. Машины вытесняли рабочих. На смену им появлялся совершенно новый социальный класс. Он «производил» не товары, а услуги. За последнее столетие этот класс неизмеримо вырос. В то же время число тех, кто кормит все общество, становилось меньше. Общество вступило в эпоху, когда число непосредственных производителей непрерывно уменьшается, а число людей, занятых канцелярским трудом, непрерывно увеличивается.

Новый и непрерывно растущий социальный класс состоит из делопроизводителей, компиляторов, всякого рода советников, функционеров, работников рекламы. Снизу этот класс граничит с рабочими, сверху – с администраторами. Эта группа составляет ядро аморфной массы современного общества. Ханна Арендт в своей книге «Происхождение тоталитаризма» назвала эту группу «деклассированной». Они действительно утратили свой прежний классовый статус и прежнее чувство безопасности и стабильности. Их можно назвать «потертыми белыми воротничками» – в отличие от просто «белых воротничков», как называют профессионалов и руководителей производства. Эта деклассированная социальная прослойка дает наибольшее число приверженцев современного антисемитизма. Именно из этой группы Гитлер вербовал наиболее страстных своих приверженцев.

С ослаблением религиозных чувств, скреплявших общество, ослабевали психологические узы, сдерживавшие подсознательную человеческую агрессивность. Социальная ломка породила чувство неуверенности. Психологическая ломка породила озлобление. Эти изменения сильнее всего ударили по группе «потертых белых воротничков». Они были начисто отчуждены от прежних ценностей и символов своего социального статуса. Превратившись в самую нестабильную группу современного общества, они стали и самой озлобленной. Их чувства требовали выхода. Их взгляд обращался к лидерам, которые обещали вернуть им прежний престиж и прежнюю безопасность. Их привлекали идеологии, которые могли дать разрядку их ненависти. Когда-то эту роль играла религия. Теперь требовалось что-то новое.