Исправительная академия (Оболенский, том 1 и том 2) - Алекс Хай

— Насколько я понимаю, все это не тайна, — заметил я, привалившись к стене. — На сыне старого князя природа отдохнула, а вот на старшем внуке решила отыграться. И это, господа, начинает беспокоить меня все сильнее. Потому что старый князь скоропостижно скончался спустя всего несколько дней с момента аварии. Полагаю, именно вольт послужил ее причиной?

Брат Луций неопределенно пожал плечами.

— Ну, мы не можем дать стопроцентной гарантии… Материал поврежден…

— Да или нет?! — не выдержал я.

— Скорее да.

Автомобиль принадлежал Алексею — а это факт общеизвестный. Спортивная модель, эксклюзивный дизайн в цветах дома Оболенских. Весь Петербург знал, чья это тачка. И, насколько я понял, никто не ожидал, что я, то есть Володя, угонит машину в тот вечер, когда случилась трагедия. Да и сам автомобиль был любимцем Алексея — он ездил на нем чаще всего.

Короче говоря, из нас двоих Алексей представлялся мне более реальной мишенью. И логичной раз уж на то пошло. Если предположить, что Оболенские насолили кому-то могущественному, то жертвой выбрали бы наследника. Но никак не беспутного младшего братца-мажора, который и без того удачно сам себя закапывал.

И, видимо, старуха Друзилла пришла к тому же выводу.

— Сдается мне, ты его спас, Володя, — сказала она так тихо, что я едва ее расслышал из-за шума, доносившегося со стороны парадных залов. — Сам того не зная, отвел удар. Вот уж воистину неисповедимы пути судьбы.

— Допустим, — кивнул я. — В таком случае картинка становится яснее и мрачнее. Род лишили сильного правителя, и на его место пришел слабовольный добрый человек. Тот, кто не сможет предпринять решительных действий. Побоится, не решится, да что угодно. И уж тем более он будет раздавлен, если вдобавок лишится сыновей.

— Погоди, Володь, замахал руками брат. — Ты-то здесь при чем? Если изначально мишенью был я… Выходит, они просто облажались. Не учли, что ты поедешь…

Ну вот и настало время приоткрыть карты, братец. Ты же хотел узнать подробнее о том, что случилось со мной на острове? Получай.

— Потому что избавиться пытались еще и от меня, — хмуро ответил я. — В Академии, в первую же ночь. И потом позже, в день ареста Баранова. И это была не простая грязная разборка — работал кто-то, обладающий даром Тьмы. И тот, кого так до сих пор и не нашли. Не так ли, брат Луций?

Дисциплинарий тяжело вздохнул.

— Все верно. Мы полагаем, он ушел вместе с теми, кто выбрался из подвала. Экспонаты Лазаря разбежались кто куда, очевидно, воспользовавшись суматохой и отступившей водой. Возможно, им помогли — это до сих пор выясняет «Десятка».

— Как красиво все складывается, — проворчала Друзилла. — И пока что не в пользу рода.

Алексей молча слушал нас, и я видел, как сжались его кулаки, как ходили желваки и как наливались гневом глаза. Темная мать печально усмехнулась, а Луций сделал вид, что все озвученное его вовсе не касалось.

— Не кажется ли вам, почтенные, что многовато совпадений для одного рода в столь короткий промежуток времени? — сказал я, поочередно оглядывая всех собравшихся. — Так что вопрос, с которым вы пришли, стоит поставить иначе. Я спрошу, кому выгодно ослабить весь род Оболенских?

Мой вопрос повис в звенящей тишине. Было слышно, как тикали большие напольные часы, как возбужденно сопел брат, пытаясь унять гнев. Как ехали по проспекту машины и цокали каблуками босоножек по тротуарам женщины.

Я слышал, как билось мое собственное сердце — точнее, не мое. Володи Оболенского. Но сейчас этому роду был нужен не он, а Хруст. Потому что у меня еще был шанс что-то предпринять.

— Выходит, кто-то вовсю использует темный дар, и мы его не знаем, — сказал Алексей.

— Не думаю, что он один, — отозвался я. — Двое, а может и трое. Один навел порчу на вольт. Второй пытался убрать меня. Третий… Или тот же первый мог как-то повлиять на деда. Князь ведь был здоров как бык!

Брат медленно кивнул, хотя явно не хотел думать о смерти деда в таком ключе.

— Допустим. Минимум двое, — он поднял глаза на Друзиллу. — Темному Ордену есть что прокомментировать? Допустим, тот, кто нападал на Володю в Академии, был незарегистрированным. Но тот, кто навел порчу… Это же высокий уровень мастерства. Это точно кто-то из ваших!

— Или ему нас «заказали», — предположил я и уставился на старуху. — Так сказать, взял халтурку. Но у вас ведь должны быть способы это выяснить?

Впервые я увидел Друзиллу не растерянной, не озадаченной — злющей как фурия. Но бабка держала себя в руках, и лишь чуть подрагивавшие сухие губы да яростный блеск в глазах выдавали ее эмоции.

— Если это кто-то из наших, то этот кто-то занимает должность не ниже, чем моя. Это действительно требует большого мастерства и наличия сразу нескольких талантов в темном деле. Порчу можно наслать по-разному, там много нюансов.

И тут меня понесло.

— Превосходно, — процедил я. — Значит, у нас есть таинственный недруг, который решил по какой-то причине извести главную ветвь рода Оболенских, и этот недруг водит знакомство с неким темным колдуном из вашего Ордена, а вы ни сном ни духом. Что у вас за бардак, Друзилла?

— Молчал бы ты о бардаке, теленок, — сверкнула глазами бабка, и мне на миг показалось, что они полыхнули черным огнем. — Стоишь тут с отшибленной памятью, пыжишься от недавнего подвига и думаешь, что все про жизнь узнал? Ты хоть знаешь, зачем вообще создавался Орден? Зачем молодых ребят вырывают из семей, заставляют отрекаться от всего, что им дорого и гоняют ритуалами от заката до заката?! Ты хоть понимаешь, с чем мы вообще имеем дело?!

Луций слегка попятился от этой гневной отповеди, но я спокойно пожал плечами.

— Ну так поделитесь мудростью, почтенная. А то я так башкой ушибся, что теперь туп, как пробка, и не понимаю очевидных вещей.

— Именно потому, что Темный дар слишком соблазнителен, чтобы не попытаться устранять с его помощью проблемы и врагов, нас всех и делают реестровыми колдунами. Думаешь, хоть кто-то поначалу рвался в Орден? Нет. Но со временем сам понимаешь — если не взять эту силу под контроль, если вовремя не обзавестись наставником, можно наломать таких дров, что твой род до конца веков не отмоется.

— И как это сочетается с тем, что кто-то может просто так взять и наслать порчу? —