Вначале их было двое (сборник) - Илья Гордон

Девушка-агроном села рядом с Тарасом, Залман вскочил вслед за ней, и двуколка тронулась.

Тарас ехал не спеша. Залману хотелось заговорить с девушкой, пошутить, но она оглядывала массивы хлебов и время от времени задавала ему деловые вопросы об урожае, который они снимают, о нормах высева на гектар, о сортах семян, о подготовке к уборке.

Когда они подъехали к самому лучшему участку пшеницы, Залман подумал:

«Уж тут-то агроном меня похвалит».

Но девушка молчала и только под конец, у дальнего края поля, заметила:

— Тут низина, влаги больше, потому пшеница и поднимается веселей, чем на других участках. Уметь сохранить влагу в почве — большое искусство. Вот недавно, — продолжала она оживленно, — я прочла в газете, как воду степной речушки превратили в груды золотой пшеницы. «Степного богатыря», как называет автор очерка полевого бригадира, засуха научила ценить каждую каплю влаги. Он выработал целый агротехнический комплекс, который начинается с первой борозды и кончается уборкой.

— Этот «степной богатырь» — наш однополчанин Силаев. Я уверен, что это не кто другой, как он, — взволнованно отозвался Залман. — Он меня раненого тащил вместе с моим другом Тарасом не один километр до полевого госпиталя. Они мне, можно сказать, жизнь спасли.

— Я уже слыхала про это, мне рассказывали, — отозвалась девушка.

— Ты уже написал письмо Силаеву? — повернулся к Тарасу Залман.

— Как-то руки не дошли, — ответил Тарас. — Все работа да работа, никак не соберусь взяться за перо. Ну, да ничего, я напишу, обязательно напишу!

— Напиши, не забудь: это ведь очень интересно, — подхватила девушка-агроном.

Залман Магарик с некоторых пор ходил как в воду опущенный. Чуть услышит, бывало, гудок проезжающей машины или стук колес — и сразу бежит на дорогу: не участковый ли агроном едет к нему. Но нет, девушка больше не показывалась в их колхозе.

«Значит, она все время в Санжаровке, у Тараса, — с ревнивой досадой думал Залман, — никак не расстанется с ним. Ведь и в тот раз заметно было, что Тарас ей нравится. Уж не поссоримся ли мы в недобрый час с Тарасом из-за этой девчонки? — промелькнула в его голове беспокойная мысль, но он тут же отогнал ее: — Нет, нет, этому не бывать! Против Тарасова счастья я ни за что не пойду, да и он не будет становиться мне поперек дороги. Тот, кого это счастье обойдет стороной, смирится и будет ждать другого случая. И то сказать, свет ведь не клином сошелся на участковом агрономе Соне Верник!»

С раннего утра и до вечера беспощадное солнце обжигало степь. Напоенный сладким ароматом вызревающих хлебов воздух пьянил Залмана. Алые закаты на голубом, темнеющем к ночи небе, на котором проступали золотые россыпи звезд, и звонкое пение птиц будили в его душе тоску по встретившейся на его пути пленительной девушке.

Нечего и говорить, что на колхозном дворе инвентарь бригады давно уже был приведен в образцовый порядок: тщательно вычищенные плуги, сеялки, бороны и культиваторы чинно стояли под добротным навесом. Да и сам бригадир всегда был чисто побрит, хорошо одет и по-военному подтянут. На его груди поблескивали военные медали. Словом, все, все было готово к приезду девушки-агронома. А ее и след простыл — как в воду канула!

Между тем хлеба вызревали буквально на глазах. Ранним утром первый луч солнца робко и словно воровато пробегал по золотистым хлебам. Затем солнечные лучи разгорались все ярче и ярче, и под ними тихо качались отягченные литыми зернами колосья; казалось, даже самый воздух пьянел от душистого аромата спелой ржи и пшеницы, гречихи и конопли.

Так и не дождавшись агронома, Залман выехал и поле — осмотреть хлеба и выяснить, не пора ли начинать уборку.

Останавливая свою кобылку то у одного, то у другого края поля, он спрыгивал с двуколки, срывал колосья и долго разминал пальцами зерна, стараясь определить, вызрел ли хлеб.

«Зерно еще мягкое — значит, убирать хлеб рано», — решил он наконец, сел на свою двуколку и хотел было повернуть домой, но слишком заманчиво встал перед ним поворот на Санжаровку, и Залман уступил искушению: а вдруг встретит по дороге Соню?

На границе своего колхоза, за которой лежали санжаровские поля, Залман снова остановил двуколку, вырвал несколько колосьев и начал считать зерна в каждом из них. То же проделал он, проехав с полкилометра, и на санжаровском массиве, чтобы сравнить урожайность того и другого хозяйства. Но в одних колосьях полей его колхоза было больше зерен, чем в колосьях санжаровского, в других — наоборот, и он так и не мог определить, где хлеб уродился лучше — у него или у соседей.

Погруженный в эти расчеты, он не приметил, как рядом оказался Тарас, который, так же как и Залман, выехал осмотреть хлеба.

— Что ты здесь делаешь? — удивленно спросил он у Залмана.

— Ехал мимо и остановился посмотреть на твой урожай.

— Куда же ты направляешься?

— Разыскиваю агронома — хотел посоветоваться, можно ли, хотя бы выборочно, начать уборку.

— А разве агроном не у тебя? А я-то думал, что она к тебе поехала, — удивился Тарас.

— Ко мне?! — в свою очередь удивился Залман.

— Я был уверен, что она у тебя.

Залман пристально посмотрел на Тараса, ему на миг показалось, что Тарас подшучивает над ним. Но по беспокойству, которое он прочел в глазах Тараса, и по его озабоченному виду Залман убедился, что Тарас говорит правду.

— От нас она уехала в колхоз «Трудовик», а оттуда должна была направиться к тебе.

— А она тебе не сказала, что задержится в «Трудовике»? — начал расспрашивать Залман.

— Ну, на денек она могла там задержаться, — ответил Тарас, — но ведь уехала-то она уже несколько дней тому назад.

— Так куда же она девалась?

Но Тарас в ответ только недоуменно развел руками:

— Вот в этом-то и загвоздка — ума не приложу, куда она могла исчезнуть.

Залманом стала овладевать тревога, в голову ему полезли невеселые мысли.

— Где же искать ее? — сказал он, насупившись. — А вдруг она заболела? Мало ли что может случиться с человеком!.. Не поехать ли нам в колхоз «Трудовик»?

— Да, не мешало бы, — поддержал Тарас предложение друга.

«Быть может, она из «Трудовика» еще куда-нибудь поехала и там задержалась, — мысленно успокаивал себя Залман. — А может быть, и так, что мы с ней разминулись, пока я объезжал поля. Вот приеду я домой, а она меня там дожидается».

От этой мысли у него стало веселей на душе. Он быстро поправил упряжку, попрощался с Тарасом и погнал приуставшую кобылку домой.

Пора было начинать уборку хлеба, а агроном все не появлялась. Залман уже не знал, что и подумать.

«Не иначе, как с ней что-то стряслось, — все больше тревожился он и не мог себе простить, что не заглянул в «Трудовик» по дороге из Санжаровки. Ведь Тарас ясно сказал, что она уехала туда, и уж там-то можно было узнать, что с ней сталось. Залман даже готов был сейчас поехать на розыски, но разве вправе он уехать, если вот-вот должна начаться уборка хлебов?

А уборку нельзя было откладывать. Она уже началась во всех окрестных колхозах. Вот донесся мерный шум жатки, вот тяжелой, громыхающей поступью издалека возвестил о своем выходе в поле комбайн. Да и у Залмана все было готово к началу уборки, и он решил приступить к выборочной на холмах и косогорах, где хлеб вызревает раньше. А на второй день начал убирать хлеб уже сплошняком.

На широких массивах поля, где работала бригада Магарика, кипела жизнь. Запыленный, озабоченный бригадир носился от жаток к комбайну, от комбайна к ямам, где лежали бочки с горючим, оттуда к кухне, которую он соорудил на полевом стане на время уборки.

И вот как-то в самый разгар работ его окликнул звонкий женский голос. Залман повернул голову и увидел неподалеку на степной дороге двуколку и на ней агронома.

— Соня! — обрадовался он и побежал к ней прямиком по свежей стерне. — Где это вы пропадали? А мы беспокоились, ждали вас, собирались разыскивать…

— А что случилось?

— Да так, перед уборкой хотелось с вами посоветоваться…

— А давно начали убирать? — деловито спросила девушка.

— Два дня назад начали выборочным порядком, а сегодня уже сплошь… — ответил Залман.

— А сколько успели убрать?

— Не знаю точно, не подсчитал.

Девушка спрыгнула с двуколки, подбросила коню охапку сена и сказала, сверкнув белозубой улыбкой, озарившей ее запыленное, загорелое лицо:

— А вы поторапливайтесь: элеватор уже открыт. И знаете, кто получил первую квитанцию на сдачу зерна нового урожая? Ваш друг Тарас Зозуля. Теперь ваш черед.

— И мы отправим сегодня обоз с первым хлебом.

— Ну, глядите, как бы вам не отстать от вашего товарища. Посмотрели бы вы, какое это было торжество, когда он получил первую в этом году квитанцию. За это его удостоили чести поднять флаг на элеваторе.