Время истинной ночи - Селия Фридман

Она подержала его в руке, давая всмотреться, держа при этом собственные когти так, чтобы он мог сравнить одно с другим. Изгиб и форма были почти одинаковыми, разве что оторванный коготь оказался чуть больших размеров. Но сомнений относительно того, существу какой породы принадлежал этот коготь, возникнуть не могло.

- Это сделал мой народ, - хрипло прошептала она. - Это сделали ракхи. Ее рука затряслась так сильно, что ей пришлось вновь стиснуть ладонь в кулак, не то она выронила бы свою ужасную находку. - Но зачем? - выдохнула она. - Зачем?

Дэмьен притянул Хессет к себе, потому что ему показалось, что ей это необходимо, и осторожно, бережно обнял. Правда, на какое-то мгновение он испугался, что ракханка скверно воспримет это, что ее врожденное отвращение к человеку возьмет верх над потребностью к утешению. Но Хессет сама припала к его груди; ее всю колотило, поэтому он обнял ее крепче. Слезы не катились из янтарных глаз: ракхи не способны плакать, этого не позволяет их анатомия. Но она дрожала от горя столь же страстно и естественно, как вела бы себя на ее месте земная женщина, и он утешал ее как земную женщину.

- Пошли отсюда, - шепнул он.

Таррант не согласился:

- Сперва запасемся здесь кое-каким оружием, а уж потом уйдем.

Дэмьен поневоле посмотрел на посвященного. В бледных глазах нельзя было прочитать ни презрения, ни нетерпения, лишь нечто такое, что в другой жизни можно было бы назвать сочувствием.

- Возможно, это наш единственный шанс, - надавил Охотник.

После минутного колебания Дэмьен кивнул. Осторожно выпустил Хессет из объятий.

- Пошли, - мягко сказал он. - Нам нужно кое-что прихватить. Управимся с этим и сразу же уйдем отсюда.

- А что, если они вернутся?

Дэмьен посмотрел на Тарранта, потом перевел взгляд на клуб:

- Не думаю. Им тут нечего искать. Теперь уже нечего.

И поскольку Хессет была не способна плакать, он заплакал вместо нее. Несколько слезинок выкатились из углов его глаз. Он чувствовал себя отвратительно, демонстрируя такую слабость в присутствии Тарранта, но еще более ему был отвратителен Таррант из-за того, что тот не заплакал, из-за того, что он настолько избавился от человеческих эмоций, что даже эта бойня не произвела на него естественного впечатления.

- Пошли, - пробормотал он. И заставил себя сдвинуться с места. Заставил себя действовать. - Давайте займемся делом.

Прошло несколько часов. Сколько? Время и расстояние слились в сплошное бесформенное пятно; каждая минута, перетекая в другую, становилась неотличима от первой, каждый шаг тонул в трясине глубокой скорби. Возможно, несколько ярдов. Возможно, много миль. Возможно, всю ночь. Кто взялся бы определить?

В конце концов они спешились. На востоке уже едва заметно брезжила заря - не так чтобы Тарранту уже пришла пора прятаться, но первый звоночек уже прозвучал. Путники машинально разбили лагерь, поставили палатку, которую Хессет удалось смастерить из нескольких одеял. Они собрали припасы в разоренной деревне, но были не в силах прикоснуться к еде. Пока еще не в силах.

Когда костер разгорелся, когда лошадей расседлали и напоили у ближайшего ручья, волей-неволей пришла пора поговорить. Но давалось это с большим трудом.

- Зачем? - прошептала Хессет.

- Как известно, ваши соплеменники ненавидят людей сверх всякой меры, напомнил ей Таррант. Он заговорил впервые с тех пор, как они вышли из деревни. - Что же невероятного в том, что эта ненависть нашла такой выход?

Она вспыхнула.

- Мои соплеменники не таковы.

Таррант промолчал. Она отвернулась. Ее поросшие щетиной руки сжались в кулаки.

- Мои соплеменники, конечно, с радостью перебили бы всех людей. Подобно тому, как они захотели убить вас, когда вы попали на их землю. Но это было бы по-другому. Это было бы...

- Лучше? - сухо подсказал Таррант. - Чище?

Ракханка тут же повернулась к нему, ее янтарные глаза пылали.

- Животные убивают, чтобы добыть себе пропитание или чтобы защититься. Или чтобы избавиться от чего-либо нежелательного. Они не мучают живые существа из садизма, им не нравится наблюдать за тем, как страдают другие. Этим занимаются исключительно люди.

- Возможно, в ваших соплеменниках появилось больше человеческого, чем они сами думают.

- Прекратите! - рявкнул Дэмьен, обратившись к Тарранту. - Прекратите немедленно!

На мгновение наступила тишина. Лишь потрескивал хворост в костре. И тихо дышали лошади.

- Мы знаем, что нам противостоит нечто, способное подвергать порче человеческие души, - продолжил священник. - Разве не это мы наблюдали в Мерсии? Мужчины и женщины, желающие исключительно блага, посвятившие жизни служению Господу... и без малейших колебаний убивающие ближнего! И обрекающие беспомощных детей на ритуальные мучения! - Господи, да ему больно было даже вспоминать об этом. С трудом он вел свой рассудительный монолог. - Мне кажется, что то, свидетелями чего мы стали сегодня, означает, что он - или она, или, если угодно, оно - умеет проделывать то же самое с твоими соплеменниками. - Увидев, что Хессет опустила голову, он заговорил со всей возможной деликатностью: - Надо же ему было с чего-то начать, не так ли? Сколько времени и сил должно уйти на то, чтобы соответствующим образом обработать душу ракха так, чтобы желание убить перевоплотилось в желание замучить до смерти?

- Это сделали не ракхи, - прошипела красти. - Мы этим не занимаемся.

Он помолчал, прежде чем ответить.

- Вот это как раз могло измениться, - мягко указал он. - Мне очень жаль, Хессет. Но истина именно такова. Одному Богу ведомо, сколько этому существу пришлось потрудиться для достижения своей цели, но ясно, что на твоих соплеменников ему воздействовать удается. И на наших соплеменников, и на твоих, - быстро добавил он. - И одному Богу ведомо, почему...

- Это так, - согласился Таррант. - И это хороший вопрос, не правда ли? Демоническое существо может питаться ненавистью и вызванной ею мукой, равно как и любыми другими чувствами, проистекающими из комбинации двух первых... но так обстоит дело только с людьми, а вовсе не с ракхами. К чему подвергать порче душу аборигена? Из этого не может почерпнуть силу ни один демон.

- Вы в этом уверены? - спросил Дэмьен.

- Абсолютно уверен. Порождения Фэа черпают человеческие силы, потому что их создал сам человек, они с ним со-природны. А какой интерес может представлять для них душа ракха? Ее природа настолько же чужда демоническим существам, как мы сами чужды планете Эрна. Демонам просто не переварить этого.

- Значит, цель заключается в чем-то другом.

Таррант кивнул.

- И вы упускаете из виду еще кое-что.

Хессет напряглась. Дэмьен резко поднял голову.