Мыс Доброй Надежды - Елена Семеновна Василевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почему-то вне всякой связи с ее мыслями вдруг всплыла в памяти чуть сутулящаяся широкая спина Алеся и лицо, освещенное чиркнувшей спичкой.
Не боится, что ни ночь, лесом ходить. Кажется, озолоти — не пошла бы одна.
И по-женски пожалела: «Придет вот мужик в полночь домой — и делай, что хочешь. Даже накормить некому…»
Представила, как идет по лесу Алесь: сонно перешептываются листья на деревьях, трещат сучки под ногами, где-то пискнет вдруг спросонья какая-то птичка… Темный лес словно прислушивается в тиши ко всякому звуку… «Никогда не пошла бы одна. А он вот ничего, привык…»
И ей видится, как идет он и курит и яркие искорки от цигарки освещают ему дорогу. Ее искорки.
Варвара улыбается этой мысли.
Костику всего пятнадцатый год, а задумает что, так хоть кол на голове теши — не отговорить.
— Брось, говорю тебе! Дай мне топор! — в который уже раз кричит Варвара.
А он, хорошо зная цену женской силе, не вступает в спор с матерью. Чего бы это ни стоило, пыхтит, старается расколоть на щепки этот проклятый комель. Не ей же, матери, дробить его.
— Костик, сыночек, — уже переходит к просьбам Варвара, — хватит, на неделю наколол уже. Пожалей свои силы, сколько их еще у тебя…
Костик распрямляется на минуту, рукавом вытирает потный лоб.
— У тебя их больше? — отрезает он и снова берет топор в руки.
Отворилась калитка, и оба повернулись на скрип.
— Молодец, хозяин! У матери на полгода теперь голова без хлопот. Видишь, Варвара, что такое мужик в доме. — И Алесь подходит к навесу, под которым Варвара воюет с Костиком, а Костик — с толстенным дубовым комлем.
Варвара зарделась от похвалы сыну. Ну конечно, помощник! Никого не надо просить. Вот только не сговоришься никак с ним.
— Давайте-ка я ваши споры решу.
Гах! Гах! — только свистит топор, и в одну минуту неподатливый комель разлетается на куски в сильных мужских руках.
— Чистая работка! — с восторгом, словно есть тут и его заслуга, говорит Костик. И, взглянув на мать, спрашивает: — Видала, как надо?
— Еще бы не видала.
— Э-э, Костя, у тебя, брат, здесь глушат инициативу, — складывая аккуратно наколотые дрова, говорит Алесь и кивает в сторону Варвары.
Костя понимает — председатель шутит, но не хочется признавать свою слабость и в тон ему отвечает:
— Вечно так, возьмешь топор в руки — тут как тут: «Дай лучше я. А вдруг что случится…»
— Ногу или руку отрубишь, — смеется Алесь. — Они, брат, все матери такие.
Варвара тоже смеется:
— Теперь вдвоем за меня возьметесь.
— Организуем коалицию против тебя. Так ведь, Костя?
— Так, — охотно соглашается мальчик и также, как Алесь, хитро усмехается.
Дрова сложены в поленницу. Костик вешает пилу на гвоздь в повети. Алесь смахивает с пиджака приставшие щепки. И тут Варвара замечает — на пиджаке не хватает пуговицы.
— Постой, Алесь, минутку. Скинь пиджак, пуговка оторвалась.
— А-а… — Алесь машинально выдергивает нитку, на которой когда-то держалась пуговица, и, чувствуя себя неловко (то ли от предложения, то ли что неряха такой — ходит без пуговицы), торопливо отказывается: — Да ничего, это у меня вчера… — И лезет в карман, ищет пуговицу.
— Чего тебе с этим возиться, давай, я в момент пришью, — решительно говорит Варвара. — Сбегай, Костик, возьми в комоде пуговицу черную да иголку с черной ниткой.
— Ну, вот еще, не хватало тебе моих пуговиц, — слабо сопротивляется Алесь.
— А тебе моих дров. — Варвара смотрит на него, и ее глаза сразу же смиряют Алеся. — Есть о чем говорить. Садись. Я в одну минуту.
Мелькает небольшая ловкая рука. И пуговица на месте. Варвара раскладывает пиджак на коленях, внимательно оглядывает рукава: не подпоролась ли подкладка, не обтрепались ли края? Все в порядке. Только вешалки нет, а на воротнике след от гвоздя. И снова иголка снует в ее руках.
— Спасибо. Только зря ты это. И сам могу. В партизанах всему обучился.
Варвара понимает Алеся, не перечит ему.
— Не диво, что научился. Только все равно, как я, не сделаешь. Поэтому, если надо что сшить или починить, машинка есть. Приноси. Пошью.
— У тебя и без меня забот хватает. — Алесь медлит, не уходит. — Ну а как с рыбалкой? — повернулся он к Костику.
— Я хоть завтра, только было бы с кем. Да еще вот лодку…
— Лодка у меня есть. Давай, брат, завтра в три на рассвете. Не проспишь? Возле бродка и встретимся. Часок порыбачим, а там вместе со всеми на работу.
— О, это дело! — обрадовался Костя. — Я ни за что не просплю.
Варвара глядит на них с улыбкой и думает: «Уже сговорились. А Костик совсем как взрослый…»
И ей приятно, что они так легко сговорились, что хороший сегодня день выдался. Очень хороший.
В субботу Варвара возвращалась с поля к вечеру, когда уже зашло солнце.
Хотелось побыть одной со своими мыслями, и она отстала от других женщин.
Вот уже две недели Алесь Мята в больнице. Открылась старая рана, и нужно было вновь ложиться на операцию. Целую неделю она думала о том, что в воскресенье пойдет проведать его. Ничего, казалось, особенного — обыкновенное человеческое внимание. Но когда сказала соседкам, они с усмешкой переглянулись: кому ж, мол, и проведывать его, как не ей, Варваре. Она сразу раскусила эти двусмысленные улыбочки и больше уже не заикалась о своем намерении. А действительно — почему бы ей не сходить, не навестить Алеся!
Невольно ловила себя и на другом: собственно говоря, отчего так тревожит ее это, почему сама не до конца уверена в том, что и впрямь это обычное человеческое участие, а не что другое, глубокое, затаенное?..
Войдя в дом, по привычке остановилась в дверях, вытерла ноги о половик. В хате еще стоял сыроватый запах только что вымытого пола. На столе, застеленном белой скатеркой, в кувшине букет цветов. И занавески Валя повесила новые, марлевые, подсиненные и слегка подкрахмаленные. В хате было чисто, уютно, и Варвара с благодарностью, с волнением смотрела на свою дочь, которая взбивала еще выше и так уже высокие подушки.
Подошла к девочке и, взяв в свои ее тоненькие руки,
