Дочь солнца. Хатшепсут - Элоиз Мак-Гроу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда внутренний двор опустел, он спросил об этом Бената, главного служителя быка.
— Да, — с готовностью согласился Бенат. — Мы помогаем досточтимому Апису подавать знак. Мы — инструменты воли Амона.
— Но как вы узнаёте, желает ли Амон, чтобы вы дали положительный или отрицательный ответ?
— О, это совсем просто, Молодое Высочество. Нам достаточно взглянуть на подношение. Боги одобряют тех, кто делает богатые подарки.
Тот удивлённо вздёрнул брови. Утверждение весьма походило на хорошо знакомую ему язвительную вавилонскую пословицу, которую можно было перевести как «царский подарок гарантирует благоприятное пророчество». Тем не менее вавилоняне знали, что даже самое благоприятное пророчество не могло гарантировать обещанного божественного покровительства. В Египте же, если судить по выражениям лиц просителей, получивших в ответ «да», боги, получившие подарок, должны были выполнять свои обещания.
— Значит, можно покупать покровительство богов, как лук на рынке? — спросил он жреца.
— Нет, Молодое Высочество! — в голосе Бената послышалось потрясение. — Нужно прежде всего вести праведную жизнь. Вы, конечно, видели текст Заявления о Невиновности? Ка любого человека должно повторить эти слова перед весами Осириса после смерти.
Тот глубокомысленно кивнул и отправился назад через внутренний двор. Он видел эти тексты много раз, их писали в новых гробах, сложенных для продажи в мастерских плотников. «Я не чинил зла людям. Я не был причиной слёз. Я не убивал. Я не прибавлял к мере веса и не убавлял от неё. Я не отнимал молока от уст детей...»[117]
Всё это и ещё много сверх того было написано на внутренней стороне тех непроданных гробов, которые могли купить все — даже люди, в этот самый момент совершавшие любое из множества преступлений, перечисленных в списке. Неужели Осирис поверит всей этой лжи? Если бога можно подкупить золотом или одурачить словами, то что же сильнее: золото, бог или слова? От чего зависит судьба человека? Тот понял, что не знает.
Посреди двора он внезапно остановился. В его мыслях всплыла фраза — эхо прошлого. «Когда бы ты ни спросил меня о богах, я отвечу тебе так же: «Я не знаю». Кто-то когда-то сказал это ему однажды; голос, прозвучавший в памяти, принадлежал Одинокому Человеку.
«Мой отец, — подумал он с трепетом. — Эго сказал мой отец. И он тоже не знал».
Он медленно прошёл через двор и вошёл в храм, чувствуя, что от этих мыслей у него холодеет в животе.
Несмотря на то что ему удалось ненадолго унять беспокойство Хатшепсут, Сенмут возвращался на свою виллу на Дороге Мут в глубокой задумчивости. В последнее время она слишком часто волновалась из-за Тота. Что-то нужно было делать.
Во внутреннем дворе он отослал носилки и носильщиков и медленно прошёл в дом. Брат Сенмен, который уже некоторое время был его личным помощником в должности Первого писца храма Амона, как Сенмут обещал ему несколько лет назад, ожидал в гостиной, примыкавшей к спальне.
— Клянусь правым ухом Хнума! — прорычал Сенмен, радостно вскочив со стула. — Я уж подумал, что ты никогда не придёшь. Теперь я, может быть, избавлюсь от толпы торговцев и ловцов удачи в кухонном дворе. Утром прибыли торговцы из Куша... если ты сначала встретишься с ними...
— Пошли их подальше, — приказал Сенмут, ударом в ладоши вызывая раба.
— Послать? Но тебе было нужно чёрное дерево и слоновая кость...
— Сейчас мне нужно только побыть одному. Подумать. Отнеси вино в сад, — приказал Сенмут появившемуся рабу. — И завтрак. — Он прошёл в умывальную комнату, Сенмен шёл за ним по пятам.
— Повидайся хотя бы с ювелиром, — настаивал Сенмен, в то время как брат снял накидку и погрузил лицо в таз с водой. — Он сказал, что без примерки не сможет закончить твой новый нагрудник к празднику Солнца на следующей неделе.
— Пошли его подальше, — повторил Сенмут сквозь полотенце. — Он может прийти завтра.
— Но он говорит, что времени не хватит...
— Я же сказал, пошли его подальше! — взревел Сенмут и, бросив полотенце в угол, большими шагами вышел из комнаты.
— Будет исполнено, ваше превосходительство! — прошептал Сенмен, свирепо поглядел в распахнутую дверь и, бормоча сквозь зубы проклятия, направился на кухонный двор.
Сенмут ел медленно и рассеянно, уставившись в пространство. Закончив есть, он посидел некоторое время за вином, затем встал и прошёл через сад в маленькую отдельную комнату. Там на полке стояла его модель храма Неб-хепет-Ра. Он нежно взял её, поставил на стол и сел рядом. За годы, прошедшие с тех пор, как он впервые сделал её, чтобы показать Хатшепсут, модель изменилась — она стала больше и значительно детальнее. Это был уже не храм Неб-хепет-Ра, а его собственный. Тот, который он хотел построить, ещё будучи простолюдином.
Сенмут долго смотрел на модель в тишине, и в его глазах было что-то похожее на благоговение. Но постепенно они обрели сначала то же выражение мрачной озабоченности, что и в тот момент, когда жрец оставил Хатшепсут, а потом столь же мрачное решение. Он со стуком поставил кубок, вскочил со стула и зашагал по саду к спальне, на ходу громко призывая брата. Когда явился Сенмен, он торопливо напяливал на голову золотой убор.
— Я отправляюсь в храм встретиться с Хапусенебом. Пусть принесут мои носилки.
Сенмен высунулся за дверь и передал распоряжения рабу, затем вернулся и с подозрением вгляделся в лицо брата.
— Что ты ещё затеял? — резко спросил он.
— Мой дорогой Сенмен, — мягко произнёс Сенмут, вздёрнув брови, — разве я всегда должен что-нибудь затевать? Просто хочу обсудить кое-какие дела с Верховным жрецом.
— Храмовые дела?
После недолгою размышления Сенмут кивнул.
— Да, храмовые дела. Небольшое дельце, которое я должен сделать для царицы. — Он насмешливо улыбнулся брату и вышел из комнаты.
Тот напряжённо сидел в изысканном кресле, стараясь держать нош так, чтобы не были видны его изношенные и потёртые сандалии. Его глаза удивлённо бегали по роскошной обстановке собственных палат Хапусенеба. В покоях этого жреца не было и намёка на набожную строгость. Они выглядели так, будто находились во дворце, а не в храме. Тот попытался сосредоточиться на том, что говорил Хапусенеб, снова и снова спрашивая себя, о чём идёт речь. Сам по себе вызов достаточно поразил его, но он пошёл сразу, прямо с помола зерна, с испачканными мукой руками, и постучал в дверь, как ему велели. Как ни странно, его церемонно приветствовал сам Верховный жрец; два богато одетых раба заторопились к нему и так смутили царевича своим почтительным вниманием, что поначалу он был скован застенчивостью. Тот был настолько озабочен тем, как спрятать испачканные мукой руки и дыры в сандалиях, что был не в состоянии уследить за смыслом речи обращавшейся к нему величественной фигуры. Он уловил, что жрец что-то сказал о его высоком положении и несчастных строгостях храмовых порядков...
— ...Но это странное положение вещей должно вскоре измениться. Для Вашего Высочества пришло время воспользоваться правами вашего звания.
О чём говорил этот человек? Внезапно уловив содержание монолога, Тот сосредоточенно уставился на жреца. Он видел Хапусенеба вблизи только однажды, в день своего вступления в храм, и снова решил про себя, что никогда прежде не видел столь безмятежно и устойчиво спокойного — или столь непроницаемого — лица.
— ...Прожили в храме уже больше года... Особе вашего ранга совершенно не нужно дольше оставаться новичком. Если вы согласитесь с изменениями...
Изменения? Наконец-то! Из храма во дворец, из начинающего жреца в царевича?
— Да! — нетерпеливо воскликнул Тот. — Да, ваше превосходительство! Конечно, я согласен, я больше всего беспокоюсь...
— Я нисколько не сомневаюсь в этом и не ставлю вам в вину. — Хапусенеб покровительственно улыбнулся, затем с большим достоинством встал и поклонился.
Тот тоже встал, с дрожью предчувствуя заявление, которого так долго ожидал.
— В таком случае, Ваше Высочество, я считаю за честь сообщить вам, что через неделю, на следующий день после ежемесячного праздника Солнца, в полдень, в святилище Помазания состоится специальная церемония. На ней я сам введу вас в звание полного жреца в ранге служителя божественных одеяний.
— О... — Тот запнулся, ошеломлённый и разочарованный.
Брови Хапусенеба на безразличном лице чуть заметно приподнялись.
— Конечно, это низший ранг, Ваше Высочество. Но даже вас нельзя сразу сделать сем-жрецом.
— Я вообще не собираюсь становиться сем-жрецом! — вспыхнул Тот. — Или любым другим жрецом! Я ожидал... я надеялся... вернуться во дворец, где мне следует находиться!