Варяжский сокол - Сергей Шведов

Благодаря гану Карочею, княжич Дир очень скоро перезнакомился со многими итильскими беками и ганами. Особое внимание сыну великого князя Яромира оказал каган-бек Обадия, который даже задал в его честь пир, пригласив на него едва ли не всех знатных мужей Хазарии. Никто ничего у Дира не просил, никто никаких условий ему не ставил, но княжич не был настолько прост, чтобы поверить в бескорыстные симпатии беков и ганов, окружающих Обадию. Тем более что слухи, гуляющие по Итилю, о скором падении каган-бека Обадии уже достигли его ушей. Конечно, княжич Дир – невелика птица, но склонить некоторых склавинских бояр на сторону старшего сына кагана он все же может. И если бы не присутствие в Итиле князя Драгутина, то покладистых бояр нашлось бы много больше. Обадия понравился княжичу Диру, был он любезен и прост в обращении. Княжич успел даже познакомиться с детьми каган-бека, двенадцатилетним Езекией и одиннадцатилетним Манасией – очень бойкими мальчишками, преподнесшими дорогому гостю кривой арабский меч из синеватой дамасской стали, эфес и ножны которого были усыпаны драгоценными камнями. Ранее этот меч принадлежал эмиру, близкому к пророку Мухаммеду, и очень высоко ценился среди мусульман. Впрочем, и в Киеве он наверняка поразит многих. Княжич Дир тут же прицепил бесценный дар к поясу и в свою очередь отослал сыновьям каган-бека чудесную серебряную птицу с изумрудными глазами, умевшую свистеть почти как настоящая. Эта птица досталась Диру после раздела богатств, награбленных в Амастриде, и предназначалась в дар кагану Тургану. Но поскольку каган, увлеченный переговорами с князем Драгутином, не обратил на Дира никакого внимания, то княжич решил побаловать забавной игрушкой его внуков. По словам гана Карочея, Езекия и Манасия пришли в восторг от чудесного дара и от души благодарили любезного княжича Дира.

Бесконечные пиры слегка отразились на здоровье младшего сына великого князя Яромира, и к утреннему столу он вышел с кислой физиономией. Заботливый ган Карочей тут же поднес княжичу чарку вина, но, увы, настроение Дира от этого не улучшилось.

– Из-за девки печалится, – пояснил дядьке боярин Пяст. – Сглазила она его, не иначе.

За утренним столом сидели по-простому, в распоясанных рубахах, без лишних ушей, так что в разговоре можно было не стесняться.

– Сглаз – дело нешуточное, – наставительно заметил Карочей. – С такими вещами играть не след.

– Трувар Рерик во всем виноват, – продолжал зудить с настойчивостью комара боярин Пяст. – Умыкнул девку прямо из-под нашего носа.

– Значит, дело не в девке, – сделал неожиданный вывод Карочей.

– А в ком же тогда?

– В Рериках, – спокойно отозвался скиф. – Это колдуны известные. Их отца повесили даны за связь с Навьим миром.

– Быть того не может! – ахнул Пяст.

– Вот тебе и не может, – криво усмехнулся скиф. – Прокляты были славянскими богами и их отец Годлав, и дядя Драговит. Чудом удалось это проклятье снять. А их родной дядька, князь Трасик, на моих глазах пал на Калиновом мосту и был прилюдно назван кудесником Завидом Драконом.

– Ничего себе Соколы! – выразил интерес к разговору Дир, которому значительно полегчало от кислого вина.

– А Воислав Рерик отличился здесь в Итиле так, что до сих пор его ближник Тургана ган Красимир недобрым словом поминает. Черным вороном проник он в его дом и потоптал ганскую голубицу. Теперь эта голубица забрюхатела, и кого она на свет белый произведет, никому не ведомо.

– Какая еще голубица? – не понял Дир.

– Я о ганше Ярине речь веду, – пояснил княжичу Карочей.

– А ворон тут при чем?

– Так говорю же, Сокол Черным Вороном обернулся и в ее ложницу проник. Только два пера после себя и оставил. Красимир теперь эти перья всему Итилю показывает. И ведь не придерешься: перья действительно вороновы.

Дир и Пяст засмеялись: проделка Рерика им явно пришлась по душе. Однако ган Карочей сохранил на лице серьезность.

– За голову Воислава Рерика каган Турган большие деньги обещал – сто тысяч денариев. Но дело даже не в денариях – Рерик на булаву нацелился, а такого никому не прощают.

– Рерики в наших краях чужие, – махнул рукой Дир, – они и на княжьих-то столах не сидели, куда им до кагановой булавы.

– Не сидели, так сядут, – возразил Карочей. – У князя Драгутина дочка на выданье, как я слышал.

– А при чем тут дочка! – возмутился Дир. – После Драгутина я старший в роду, за мной и останется стол.

– Так я разве спорю? – удивился Карочей. – Только ведь случается, что молодые умирают раньше старых. В бою, скажем, или от сглаза. А коли мужчин в роду не остается, то такой зять, как Воислав Рерик, в самый раз. Отец его на великом столе сидел, пусть и на пару с братом. Опять же из Меровингов он, этот Рерик. Станет он зятем великого князя Киевского, и тогда ему прямой путь откроется в каганы. Русаланы за него горой станут. Да и новгородцы поддержат внука Гостомысла.

Княжич и боярин смотрели на многоопытного Карочея с изумлением: похоже, его пророчество не казалось им убедительным.

– Крови ведь прольется немерено, – покачал головой Дир.

– Это ты верно заметил, княжич, – кивнул Карочей. – И первой, скорее всего, прольется кровь твоя. Лишний ты в этом раскладе. Драгутину никогда не стать каганом, а вот его внуки вполне могут получить булаву от своего отца Рерика. Князь Воислав унаследует от Драгутина Киевский стол, а не ты, княжич Дир, можешь мне поверить. Сев в Киеве, Рерик получит в свои руки и Русь, и Хазарию.

– А сыновья Тургана ему эту власть отдадут? – насмешливо спросил княжич.

– А где те сыновья? Обадию после Большого ганского круга ждет изгнание, а Ханука просто глупец, который не удержит булаву. Теперь ты понимаешь, Дир, что судьба Руси и Хазарии сейчас находится в твоих руках.

– Нет, не понимаю, – мрачно отозвался Дир.

– А ты пораскинь мозгами, княжич, время у тебя есть. Человек ты умный и сам до всего дойдешь. А с девкой я тебе помогу. Есть у меня на примете персидский колдун. Что приворот, что сглаз – все в его власти. Хабалом его зовут. Век меня потом благодарить будешь, княжич.

Дира разговор с ганом Карочеем заставил призадуматься. В своей собственной семье он был почти что изгоем. Даже родной отец, великий князь Яромир, прогнал его не только со двора, но и из стольного града. Что же касается Драгутина, то он брата словно бы не замечал вовсе, иной раз и на совет не звал, словно мешал ему чем-то княжич Дир. О пророчестве волхвов Световида, предсказавших победу Сокола над Гепардом, княжич слышал от новгородского боярина Вадима, но почему-то не придал этому значения. И выходит, зря не придал. До сих пор он даже не задумывался о своем праве на киевский стол. Вроде не было ни у кого сомнений, что вслед за Драгутином займет его княжич Дир. Даже если у Драгутина родятся сыновья от молодой жены, все равно Дир в роду старший, а такого еще не случалось ни в Киеве, ни в других княжествах Руси, чтобы племянники садились на стол раньше дядьев. Конечно, боярин Драгутин в свои пятьдесят лет муж крепкий, но ведь всем в этом мире дан свой срок. Дир готов был подождать и десять, и двадцать лет. А теперь, по словам гана Карочея, выходило, что ждать ему не дадут. Великому князю Яромиру жить осталось считанные месяцы, старший его сын умер, не оставив потомства, и выходит, что кроме брата Дира и дочери Зорицы у Драгутина законных наследников нет. Разве что он начнет объявлять таковыми своих многочисленных бастардов. Но с этим вряд ли согласятся киевские бояре. Значит, остается зять. Рерик из рода Меровингов, годный не только в князья, но и в каганы. Его Драгутин и объявит своим наследником после смерти Дира.