Катастрофа на Волге - Вильгельм Адам

Обычно молчаливый генерал начал рассказывать о своих поездках в дивизии.

— Можете радоваться, что вам не приходится ездить каждый день на передовую. Когда вы несколько дней назад вернулись из 76-й пехотной дивизии, я понял, какое впечатление произвело на вас все, что вы увидели. С тех пор положение еще больше ухудшилось. Печать голодной смерти видна повсюду. На перевязочных пунктах врачи уверяли меня, что голод и морозы причиняют больше потерь, чем действия противника. Лазареты и дивизионные медицинские пункты забиты тысячами раненых, полузамерзших и обессилевших, для помощи которым недостает самого необходимого. Воля к жизни потеряна. Все больше распространяется чувство безнадежности. Но за пределами котла для оценки положения находят только красивые слова.

— Все же я думаю, господин генерал-полковник, что после доклада Хубе Гитлеру кое-что изменится. Насколько я знаю Хубе, он будет говорить начистоту.

— Будем надеяться, что он так и — сделает. Боюсь только, что теперь уже поздно. Во всяком случае, я по-прежнему связан приказом Гитлера держаться до последнего патрона.

— Слышали ли вы, господин генерал-полковник, дикие слухи, которые ходят по котлу? На западном участке нашего фронта солдаты поговаривают о дивизиях СС, которые якобы достигли Калача. Будто бы даже слышна артиллерийская канонада. Другие же говорят о парашютно-десантной дивизии, которая высадилась между Калачом и Карповкой.

— Я знаю об этих слухах и хотел бы знать, кто выдумывает такую чепуху. Один командир полка считает, что местом рождения этого вздора является аэродром Питомник. Быть может, он прав. Возможно, что пилоты транспортных машин непреднамеренно, а то даже и по указанию свыше выдумывают такие сказки, чтобы отвлечь нас от агонии.

— Не думаете ли вы предпринять что-либо против этой лавины слухов, господин генерал-полковник? Не следует ли нам наконец сказать солдатам всю правду?

— Конечно, следует. Но я хочу подождать возвращения Хубе.

В один из первых дней января мне позвонили от коменданта аэродрома, сообщили, что прибыли две большие транспортные машины с солдатами, и спросили, куда их направить.

«Вот так штука!» — подумал я удивленно. Что пользы нам в условиях смертельной опасности от горстки солдат? Не реакция ли это группы армий «Дон» на донесение командующего армией от 26 декабря? Ведь нам нужны не 40 и не 100 солдат, а полностью укомплектованные дивизии. И прежде всего нам необходимы продовольствие, боеприпасы, танки, горючее.

— Подождите, пожалуйста, 15–20 минут, — ответил я. — Мы проверим, какая из дивизий больше всего нуждается в пополнении.

Накануне был отдан приказ о расформировании 79-й пехотной дивизии. Оставшиеся от нее солдаты и офицеры были распределены почти исключительно по дивизиям, ведущим бои в городе, штаб дивизии был вывезен самолетом.

В последние дни наибольшие потери несла 44-я пехотная дивизия. Получив согласие генерала Шмидта, я информировал начальника тыла дивизии и поручил ему забрать вновь прибывших.

Паулюс назвал эти действия Манштейна пустым жестом. Он предложил командованию группы армий «Дон» посылать в котел не солдат и офицеров, а побольше продовольствия. В конце концов, каждый лишний солдат уменьшал и без того крохотную порцию хлеба. После этого Манштейн запретил дальнейшую отправку пополнения самолетами. Перед тем как отпустить меня, Паулюс показал мне письмо, полученное от Манштейна.

Командующий группой армий, ссылаясь на повторные требования Паулюса разрешить 6-й армии прорыв из окружения, заявлял, что он им сочувствует. Однако вышестоящие инстанции могут-де правильнее оценить обстановку. Поэтому Паулюсу надлежит следовать полученным приказам. Тем самым, с другой стороны, с него снимается ответственность за происходящее.

— Не доказывает ли это, господин генерал-полковник, что Манштейн, от которого мы ожидали так много, полностью подчинился диктату Гитлера? — спросил я.

— Такое впечатление сложилось и у меня, Адам, — ответил Паулюс.

Этого можно было давно ожидать. Находясь вне котла, Манштейн должен был быстрее и значительно лучше понять чрезвычайную опасность, угрожавшую 6-й армии; безусловно, он и понимал ее, но безответственно придерживался поруганного и проданного Гитлером принципа: «Приказ — повиновение». Его ответственность за гибель 6-й армии со всех точек зрения — чисто военной, моральной и исторической — больше, чем вина Паулюса и некоторых других высших командиров этой армии.

Однако и командование 6-й армии руководствовалось тем же солдатским принципом бездумного повиновения и тем самым участвовало в вынесении смертного приговора 6-й армии.

Мы все время жили надеждами на спасение, хотя неоднократно убеждались, что они нереальны. Слабую надежду возлагали мы на Хубе, и вдруг тягостное ожидание было прервано новым событием.

Сообщение Хубе и советское предложение

7 января 1943 года Верховное Главнокомандование Красной Армии сообщило по радио командующему 6-й армии о предстоящем прибытии трех парламентеров.

Армия согласилась принять их. На следующий день с северного участка нашего фронта доложили: парламентеры приближаются к нашему переднему краю.

Одновременно советские громкоговорители начали передавать текст предложения о капитуляции. С самолетов с красными звездами были сброшены листовки. Несколько позже офицер LI армейского корпуса передал генерал-полковнику Паулюсу врученные парламентерами условия капитуляции.

Тогда же стало известно, что генерал Хубе приземлился в Питомнике. Мы с нетерпением ожидали его прибытия на командный пункт армии.

Украшенный дубовыми листьями и мечами к Рыцарскому кресту генерал прямо с аэродрома направился к Паулюсу. В присутствии Шмидта он доложил о своей беседе с Гитлером. Когда вслед за этим меня вызвали к командующему, Хубе уже отправился на свой командный пункт.

— Я познакомлю вас с доставленными генералом Хубе сведениями, чтобы вы были в курсе намерений Главного командования сухопутных сил, — сказал мне Паулюс. — Фюрер планирует новое деблокирующее наступление со значительно большими силами, чем имелись в распоряжении Гота. Для этого в тылах вновь создаваемого фронта на юге должны сосредоточиться танки. Часть из них скоро прибудет. Разумеется, переброска этих сил потребует известного времени. По-видимому, раньше середины февраля ожидать начала наступления не приходится. Гитлер обещал немедленно реорганизовать и значительно улучшить снабжение по воздуху. В этой части план верховного командования можно только приветствовать. Однако теперь следует большое «но»: эти мероприятия могут быть осуществлены лишь в том случае, если удастся создать новую линию обороны на юге и без больших потерь вывести с Кавказа группу армий «А». Поэтому 6-я армия должна продолжать сковывать как можно больше сил противника. Для нас это означает, следовательно, держаться безоговорочно. Гитлер согласился лишь с сокращением территории котла, если оно окажется необходимым.