Изобретатель чудовищ - Артем Михайлов

Подергав ручку, Феликс убедился, что эта дверь тоже на замке.

— Понадобится лом, — часовщик, немного повозившись, снял с цепи черный от крови гарпун. Из всего отряда только Седоусу и хватало сил управляться с этим грозным орудием.

Феликс пропустил его к двери.

— Подналяжем! — пробасил часовщик.

Он всунул острие гарпуна между косяком и дверной створой и аккуратно отжал ее. Путники выбрались со скотобойни.

— Наконец-то перестанет шуметь в голове! — Тим лихорадочно дышал, стараясь поскорее выбросить из легких ядовитый воздух.

Но человеческий организм был не в состоянии так скоро справиться с воздействием усыпляющего газа.

— Мы должны отыскать этого… слугу Магога, — словно во сне, заплетающимся языком проговорила Орхидея.

— Сперва придем в себя, — вынужден был признать Феликс. — Да и спешить уже некуда. Мы не знаем, в какую сторону побежала эта крыса.

— Может, когда на бойне замигал свет, Магогов слуга ускользнул в вентиляционную шахту, — высказал запоздалую гипотезу Исидор.

— Уже неважно. За это время он успел донести на нас своему господину.

— У меня заедает локтевой сустав, — недовольно сказал Седоус, сгибая и разгибая механическую руку. — Нужно почистить и смазать.

— В общем, привал! Мы лишились преимущества неожиданного вторжения, так постараемся поберечь силы для боя.

Путники прошли по коридору и остановились у развилки, где устроили короткую передышку. Часовщик принялся смазывать свои механические части. Тим взялся подержать его снятое с шарниров запястье.

— Помнишь, ты удивлялся, почему я выигрываю у тебя, когда мы выкидывали "камень", "ножницы" или "бумагу"? — спросил у часовщика Тим.

— Угу, — пробурчал часовщик. — Решил сознаться, что мошенничал?

Тим улыбнулся:

— Я играл по правилам, просто тебя перехитрил. Однако ты тоже мог бы выигрывать, если бы тебе везло. Против настоящей удачи в игре и хитростью не возьмешь.

— А разве можно управлять удачей? — не поверил Седоус

— Иногда можно. У каждого собственный способ… Например, у кого-то счастливая рука. Вот ты играл со мной своей живой рукой. А что, если счастливая у тебя не она, а железная?

— Ты считаешь?

— Испытай удачу. Достаточно сыграть!

— Что ж, давай, — часовщик сноровисто насадил механическую кисть на сустав, забрав ее у Тима. — Готов?

Выставив не живую, а железную руку, Седоус, как и в прошлые разы, упрямо показывал "камень". Но Тим — другое дело! Вор выбросил "ножницы"!

— Ты проиграл, парень! — возликовал Седоус

— Ага, — ответил Тим. — Твоя железная рука и правда счастливая. Проверим снова?

Часовщик поколебался, потом помотал головой:

— Нет. У меня счастливая железная рука. А игры… игры — баловство.

Тим догадался: в душе Седоус боится, что во второй раз не выиграет, и опять у него не будет счастливой руки.

— Верь в удачу, железная твоя башка, — поучал вор. — Тогда все получится.

Феликс сидел рядом с Орхидеей. Ее усталое лицо осунулось. Пряди белокурых волос были перевязаны черными нитями в память о Лавре. Одна из нитей выскользнула, и светлый локон у виска девушки расплелся.

— У тебя волосы растрепались, — сказал разведчице Феликс. — Вот здесь, — он почти коснулся ее виска.

Орхидея нащупала распустившийся локон:

— Здесь?

Феликс кивнул:

— На поверхности Земли девушки часто носят с собой зеркальце. У тебя есть?

— В Ледяном форте в зеркальце нет нужды. Везде лед — гладкий, как зеркало, смотрись, сколько угодно. А в "рейде обреченных"… какая разница, что у меня развязалась нить в волосах?

Но, вопреки собственным словам, Орхидея стала поправлять прядь.

— Помоги мне, Феликс.

Тот смутился: он опасался, что не совладает со своими огрубевшими пальцами.

Однако девушка сама вытащила из соседнего локона нитку и крепко связала две пряди в пучок:

— Хорошо? Ничто не выбивается?

— Да, хорошо, — Феликс смекнул, что ему предназначается роль зеркала. — Ты очень хороша, Орхидея.

— Девушки с поверхности красивее?

— Нет, совсем нет, — тепло ответил Феликс.

Около них Исидор уронил голову на грудь. Он задремал. Ученый спал сидя, позабыв о смертельной угрозе, нависшей над маленьким отрядом. На какой-то срок он ускользнул от всех бед в страну грез, и, похоже, ему не снилось кошмаров.

Но выспаться было некогда.

— Исидор, привал окончен.

Ученый вздрогнул:

— А?… Что? Я не сплю… Нет, прошу прощения, я… и правда…

Он потер глаза.

— Куда мы? — спросил часовщик.

— Навстречу судьбе, — сурово проговорил Феликс. — Большего я не знаю.

На развилке они свернули наугад. Миновав безмолвный коридор, отряд вошел под высокую массивную арку. Логово Магога было рассчитано на гигантское существо, путники казались себе совсем мизерными под колоссальными сводами мрачных помещений.

Арка вела в камеру, где находилось несколько саркофагов, тоже нечеловеческого размера. Их назначение было абсолютно непонятно. Саркофаги пустовали.

Тим занервничал:

— Что за твари лежали в таких гробах?

— По-моему, у капсул другая функция, — неуверенно поправил Исидор. — Это приспособления для анабиоза.

— Для чего-чего?

— Для погружения в длительный сон. Некоторые существа в неблагоприятных условиях способны погружаться в состояние, при котором их обмен веществ чрезвычайно замедляется.

— Ну и что? — до Тима не сразу дошло, какой от этого толк.

— Например, ты голодный, а когда спишь, есть не хочется, — на свой лад истолковал Седоус

— Как-то так, — подтвердил Исидор. — В состоянии анабиоза можно переждать зной, холод, недостаток пищи и воды. А когда среда опять станет благоприятной, существо просыпается. К примеру, Магог впадает в анабиоз, чтобы сэкономить ресурсы, необходимые для его жизнедеятельности, или чтобы замедлить собственное старение.

Путники уже привыкли к тому, что Исидору во владениях Магога известно больше, чем им.

— Идемте, — позвал Феликс, полагая, что они достаточно насмотрелись на загадочные, но совершенно не нужные им саркофаги.

Отряд тронулся в путь, но Орхидея осталась на месте. Она пребывала в каком-то трансе. Широко открытые глаза девушки уставились в одну точку, губы беззвучно шевелились. На разведчицу точно нашел столбняк.

— Орхидея, — Феликс взял ее похолодевшие руки.

Она очнулась:

— Феликс! Со мной говорил Магог. Только что…

— Тебе что-то привиделось?

— Нет. Послышалось. Как будто он обращался ко мне и назвал по имени.