Ошибка архитектора (СИ) - Торен Эйлин

И он наблюдал несколько дней. Шэйли порой вставала раньше, и Иан находил её в библиотеке, читающей книгу. Там же сидел за делами Верон. И нет, они не разговаривали — но они общались, чтоб их нихры утащили, они общались!

Иан никак не мог понять насколько глубока эта связь. Он пытался уловить, но у него не выходило.

В голове не очень укладывалось, что Верон мог пойти на такую подлость, а Шэйли сделав что-то подобное смогла бы смотреть в глаза супругу прямо и без стыда. Хотя было понятно, что внешность была для такой как она не важна, но Иан всё цеплялся за хлипкие камушки на выступах отвесной скалы из ревностного осознания, что связь их не физическая, не телесная, а больше духовная, основанная может как раз на том, что Шэйли стала вспоминать своё детство, в котором Верон играл кажется самую главную роль.

Иан прекрасно помнил их дружбу — брат всегда был отстранённым, холодным, как мать, но Шэйли… Верон её обожал. Он простил бы ей, что угодно, так возился с ней, что Иан всегда обижался — милой Шэйли всё прощали, а ему доставалось по полной. А после наказания только Ния жалела его.

Когда Шэйли отдали в храм, младший Шелран был слишком мал, чтобы понять всю трагичность произошедшего, а после кажется вовсе забыл о девочке, с которой играл и проказничал, подбивая её на всякие детские шалости.

Однако Иан помнил, как тогда повели себя в семье. Известие расстроило родителей, особенно отца, Ния была полна трагедии, а Верон — брат словно сломался. Будучи неразговорчивым и тихим и до того, как Шэйли появилась в их жизни, с её потерей он стал совсем замкнутым, опустошённым и жёстким. Словно, пропав из его жизни, Шэйли забрала мягкость, что в нём была, когда он общался с ней. Это было в Вероне только для этой девочки, а когда её не стало рядом, необходимость в сохранении такого ненужного для него качества стало бесполезным.

И Иан увидел эту мягкость, когда Шэйли вернулась. Она была скупой и хрупкой. Прежде всего заключалась в том, что Верон очень старательно избегал общения с девушкой, потому что его вид безумно её пугал и расстраивал. И это и было одним из поводов для ревности Иана к брату.

А ещё, вспоминая об этом сейчас, младший Шелран стал думать, что вероятно всё же это очень больно, когда дорогой тебе человек, так к тебе относится, смотрит глазами полными ужаса, а ведь наверняка хотелось бы может не любви, но хотя бы тепла. И как только Иан это упустил? Потому что вот теперь это тепло во взгляде появилось, расцвело и было таким очевидным и ярким, что ревность стала скручивать невыносимо.

— А я хотела сказать, — вечером после ужина, оторвавшись от рояля, улыбаясь, произнесла немного пришедшая в себя после нескольких дней подавленности Ланира. И Иан знал, что она скажет. И был зол, потому что было не время и не место, ведь накануне в очередной раз пытаясь унять её печаль, просил не делать этого сейчас. Хотя… — Кажется, я беременна.

Она устремила свои голубые глаза к Верону, который нахмурился, приподнял бровь. И на его лице застыло такое непередаваемое выражение — понятно, что он знал, что ребёнок скорее всего от Иана, но показать этого он не мог. Да и не будет. Плевать на деле ведь чей это ребёнок. И это Иан тоже прекрасно знал.

Младший Шелран встретился взглядом с братом, но тут Шэйли сидящая рядом с Ианом всхлипнула, и не успел он среагировать, как супруга ринулась прочь. И чтоб ему провалиться на месте, если Верон не вцепился в диван на котором сидел, удерживая себя на месте. Старший брат хотел броситься за Шэйли. Хотел…

Иан с трудом встал.

— Будем надеяться, что в этот раз всё будет хорошо, — ответил он, переводя взгляд с Верона на Ланиру.

— Прости, не хотела её расстраивать, — ответила герцогиня, будто виновато потупив взор.

Иан кивнул и прохромал на выход из библиотеки, следом за Шэйли, за его спиной Ния что-то пролепетала, ей что-то ответил Верон.

— Шэй, — она рыдала в комнате. И стало интересно — а она рыдает из-за того, что у неё нет ребёнка, или из-за того, что Верон сделал ребёнка Ланире?

— Не надо, — отозвалась она, сквозь слёзы.

И вот странно — слёзы Ланиры Иана не раздражали, они будили в нём печаль. Ей просто хотелось сказать “перестань, пустое” и приласкать, и он знал, что Лана поддастся, потому что любила творить трагедию сама.

Но Шэйли была другой, её слёзы были такими неподъемными для Иана. Чувство обречённости разрывало на части и он не понимал, как её утешить, точнее предполагал, но каждый раз боялся попробовать.

А сейчас и вовсе потерялся. Он, как злой мальчишка, хотел сделать ей больно, хотя и понимал, что её вины в том, что случилось нет. Да Иан и не знал же наверняка, что что-то действительно случилось.

— Ты с ней переспал? — и он задал брату страшный для себя вопрос. Иан знал каким будет ответ. Знал, что признания не будет, но так же точно знал, что почувствует… он всё почувствует.

— Что? — нахмурился Верон, сидящий в библиотеке со стаканом выпивки.

Было уже поздно, все легли. Иан понятия не имел, что брат сказал супруге на известие и вообще сказал ли хоть что-то.

— Шэйли, — пояснил он, вытаскивая каждое слово с болью. — Ты с ней переспал.

— Ты головой ударился, Иан? — ответил Верон, но младший Шелран уже увидел всё, что было нужно.

— Как ты мог? Чтоб тебя низшие утащили, — и это было больно. Отвратительно и больно. — Ты же…

— Иан, — и они встретились взглядами. — Прекрати этот…

— Зачем? — взвился младший Шелран. — Зачем? Что? Ради чего? Отомстить мне? Теперь двойная радость, да? Ты тут сидишь и думаешь, чей там ребёнок у Ланиры — твой или мой? А если мой, то ты молодец, отомстил. Да?

— Иан, — прорычал Верон и встал.

— Нет, нет, ты… ты… я же сделал как ты просил! — внутри всё рвалось, потому что пока это были только мысли, можно было отстраниться от них, принимая как что-то забавное, но теперь это стало реальностью. Иан смотрел на старшего брата и умирал, словно по чуть-чуть. — Я сделал как ты просил, сделал. Я вытащил её из этой полной проклятой святости тюрьмы, вытащил. Я привязался к ней, я люблю её… и ты…

Он не заметил, как из глаз потекли слёзы.

— Иан, — Верон мотнул головой.

— Но ты не сказал “нет”, сейчас ты не сказал, что “не делал этого”. Ты не можешь. Глядя мне в глаза, скажи, что не делал этого!

И старший брат отвёл взгляд.

Иан рассмеялся, горьким отчаянием внутри разрывалась бессильная ярость. Душила и рвала на части. Он любил Шэйли, любил. Она была для него чем-то непостижимым, к чему он смог прикоснуться. Он закрыл глаза и всё это ледяной водой лилось на голову, Иан захлёбывался в этой воде, которая нещадно жалила холодом, отрезвляла, глотал её и внутри всё замораживалось, покрываясь льдом, что даже вздохнуть было тяжело.

— Я тебе этого никогда не прощу, Верон. Лучше бы ты меня не спасал.

Верон ничего не ответил. Они сидели в гнетущей, разрывающей своим звоном тишине, каждый погружённый в свои мысли. Пустота, что была сейчас внутри поражала своими масштабами.

Иан вспомнил тот бой, когда Верон спас его жизнь. Глупо закрыв собой. Почему-то тогда младший Шелран плакал не над изувеченным раненым братом, а над раненым конём. Ему пришлось убить его и эта боль слилась с отчаянием, которое его накрыло от поступка брата. Тогда было неизвестно выживет ли Верон и этот страх, что брат умрёт сдавливал Иана до треска в костях. А сейчас в его голове билась мысль — лучше бы старший брат умер.

И это тоже было больно. Не меньше, чем боль от осознания потери Шэйли.

И её лицо тоже стояло в вспоминаемых образах.

Тогда, когда он был с ней в близости впервые и переживал так, словно никогда не видел в своей жизни женщины, потому что взгляд Шэйли был невероятным — влажным, безумным, полным страха перед неизвестностью, потому что она не могла ничего знать о близости. И Иан так боялся напортить всё, потому что знал о близости слишком много, ему даже трогать было нельзя такую как Шэйли, после всего того, что с ним произошло в его жизни.