Миры - Диана Борисовна Кудинова

–Мы всё восстановим и сделаем даже лучше, чем было.

–Как скажешь, капитан, – подмигнул Олег.

Эндра гордо улыбнулась, ужасно довольная ими.

Парень удивился, почему она молчит, почему ничего не говорит, чтоб поддержать девочку. Но потом всё же понял – любая жалость делает слабее. Сейчас сестра должна сама нащупать в себе эту решимость, желание построить всё заново.

Позже Катя поняла, что ужасны те люди, что сотворили это, но сплетники были не лучше, и их становилось всё больше. Над обломками стояли люди и громко рассуждали:

–Власть надо менять!

–Разбойники разрушили детский праздник, а солдаты ничего не делали!

–Да, а ведь мы платим налоги! Все кто в форме – бездельники!

–Мы не можем это так оставить!

Причём болтали совсем не те люди, что создавали праздник.

Вся эта история странно изменилась. И Катя постоянно повсюду слышала о том, как люди брата короля доблестно создавали праздник. А сторонники прежнего режима разрушили его. Несколько раз она пыталась спорить, но ей никто не верил. Политика внезапно стала частью всего вокруг. Брат короля обещал более строгую систему и, как ни странно, людям это нравилось.

–О, Боже! – как-то не выдержала Катя. – Почему? Почему так? Люди верят нелепым сплетням, а кто-то управляет молвой.

–Говорят, толпа – как женщина, – задумчиво сказал Фейн. – Необузданная, нелогичная. Подчиняется силе и эмоциям.

–Как интересно, – улыбнулась Эндра лукаво, – расскажи, что ещё ты знаешь о женщинах…

Он не ответил, а Катя поёжилась от собственных мыслей. Только сейчас она поняла, что зреет гражданская война. Девочка, конечно, и раньше слышала сплетни, слухи, разговоры, но лишь отмахивалась от них. Политика ей казалась самой скучной темой на свете.

Лишь в последние дни Катя начала действительно понимать, что происходит. И от страха становилось невозможно дышать. Всё больше хотелось вернуться в свой мир – неспокойный, но всё же родной. Забыть о политике, об опасности… Да, она пришла в столицу, как и хотела, но не стало легче. Она вдруг поняла, что её друзья пойдут сражаться и могут погибнуть. Всё не так весело, как в фильмах. Нет добра и зла. Страдают обе стороны… Катя смотрела на мирные поселения, на то, как играют дети, и осознавала, что скоро всё изменится. Эти дети могут слишком рано узнать, что такое смерть и одиночество.

Олег думал примерно о том же. Идея умирать во имя чего-то ему совершенно не нравилась, но он старался не показывать это.

Впрочем, сейчас было не до рассуждений. Им пришлось заново создавать праздник, восстанавливать его из руин, выстраивать по кирпичику, внушать всем вокруг (и конечно себе), что это всего лишь мелкие трудности.

Работа закипела с новой силой, теперь уже всё больше и больше людей подтягивались, предлагая помощь – это вселяло надежду. Делать всё заново было обидно, но некая злость и обида лишь разжигали страсть, желание всё сделать на самом высоком уровне. Тело помнило всё то, что создавало до этого, и работа продвигалась теперь намного быстрее, чем раньше.

Олегу невольно вспомнился образ Феникса, который сгорает дотла лишь для того, чтобы воскреснуть. Таким был их фестиваль. Люди переступили через эту боль, обиду и стали сильнее.

Катя запомнила тот момент, когда начала разбирать сцену от завала. И увидела чьи-то руки. Это Олег присоединился к ней, не сказав ни слова. А потом и Эндра неохотно стала помогать. А потом Катя увидела руки Фейна – он тоже оказался здесь. А потом чьи-то ещё руки. И ещё-ещё.

Кто-то подходил и улыбался. И эта цепочка добра росла и росла постепенно. Сейчас не только сцена очищалась от грязи, но и сердца этих людей очищались от чего-то, что мучило их…

Наступил день праздника, работа кипела во всю с самого утра. Люди были в предвкушении.

Вечер, как казалось, не наступит никогда. День был очень жарким, прохожие на улицах обмахивались чем-то и жаловались друг другу. В лавки с напитками выстраивалась очередь.

Но Эндра не замечала ни людей вокруг, ни жары, ни жажды. Она поспешно следовала за высоким глухонемым парнем, что вёл её куда-то в глубь города. Пару минут назад он принёс ей записку о том, что сам Белый Ворон готов с ней встретиться, и жестами приказал следовать за ним. Она не стала спорить и задавать вопросов. Впрочем, её провожатый не смог бы ответить, даже если бы хотел.

Белый ворон ожидал встречи с ней, и от этого становилось не по себе – ему принадлежало всё вокруг. Все бандиты и сомнительные личности платили дань в его казну, а он был негласным правителем. Одного его недовольного взгляда будет достаточно, чтобы ей отрубили голову. Так он расправлялся с неугодными. Но она не стала отступать и прятаться. К тому же, спрятаться от него было практически невозможно.

Ей казалось, что она уже вечность идёт по лабиринтам улиц, пока не оказалась в самом обычном районе возле старых серых домов. Парень горделиво кивнул ей, что означало: «Мы пришли». Она понимала, что всё вокруг всего лишь декорации.

Эндре пришлось пройти в неприметную лавку со специями, подняться по лестнице, преодолеть серый невзрачный коридор, чтобы оказаться в огромном шикарном дворе.

Кто бы мог подумать, что за этим убогим фасадом скрывается дворец Белого Ворона – короля преступного мира!

Здесь тигры рычали в клетках, и вальяжно прогуливались павлины. Стены и пол покрывала мозаика с изящным рисунком. Несколько девушек в коротких розовых платьях встретили Эндру и позвали за собой. Они были похожи как сестры, держались осторожно и вежливо.

Девушки торжественно провели её к высоким дубовым дверям и застыли, как статуи – неподвижные и печальные.

Эндра толкнула дверь и оказалась в богато обставленной комнате с красивыми золотистыми шторами и белоснежным ковром. Два небольших фонтана возвышались в центре комнаты, но вместо воды в них было вино. Несколько музыкантов играли в углу помещения, и приятные мелодичные звуки разливались по комнате, обволакивая пространство. На стене висела шкура крупного неизвестного животного. Казалось, глаза этого существа заглядывают тебе в душу.

Женщина решительно прошла внутрь, остановилась в центре и слегка поклонилась.

Человек по имени Белый Ворон не производил грозного впечатления. Это был мужчина лет пятидесяти с искоркой в глазах, он зачёсывал назад поседевшие волосы и одевался весьма элегантно. Он казался умным и добродушным человеком, но, посмотрев ему в глаза, Эндра поняла, что он ни перед чем не остановится, и не случайно стал одним из