Стамбул. Сказка о трех городах - Беттани Хьюз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Константинополю суждено было стать дерзким источником христианского порядка. Константин Великий желал разрешить иудейский вопрос. Иисус был иудеем, но иудеи добились его крови. Основатель Константинополя якобы проревел: «Не надо нам иметь ничего общего с евреями, ведь они – наши враги. Будем старательно избегать каких-либо сношений с их скверными обычаями»{404}. Вот и Иоанн Златоуст, опираясь на слова из Евангелия от Иоанна (8:44), с кафедр Антиохии (именно здесь якобы впервые употребили слово «христиане»), а также в своей проповеди с решительным названием «Против иудеев» предостерегал паству против дьявольской природы иудеев. Слова этого убедительного пастыря, обучавшегося у язычника Либания, до сих пор встречаются в христианских молитвенниках{405}.
Один историк назвал разлад между иудеями и христианами «…семейной ссорой. И это, разумеется, не помешало случиться кровопролитию – и скоро. А пожалуй, даже способствовало ему»{406}. Страстный характер речей, например, Иоанна Златоуста говорит о тесной взаимосвязи иудеев и христиан в первые 300 лет христианства. Конечно же, иудеи и христиане, как представители монотеистического меньшинства в политеистическом мире, должны были сталкиваться друг с другом, споря о Писании, принося своеобразные, тайные жертвы. Нельзя забывать о культурном наследии этих новоявленных христиан. Как греки, так и евреи истово верили в силу ритуалов и сжигание туш животных – у греков жертвоприношения в огне. Когда храмы старым богам были разрушены, какие чувства вызывали у этих лишь недавно принявших христианство людей кровавые жертвы иудеев? Отвращение? Презрение? Или искушение?
Позже, когда в 532 г. утвердили Кодекс Юстиниана (второй этап великой византийской зачистки), иудаизм лишился статуса religio licita – разрешенной религии. В 535 г. издали следующий указ – все синагоги превратить в церкви.
Наступил VII век, и император Ираклий попытался запретить проводимые по выходным иудейские службы и чтения shema («Внемли, Израиль»! Ключевая часть утренних и вечерних молитв). Кроме того, он поощрял массовое, принудительное обращение в христианство{407}. Однако на практике в Константинополе с этим возникли трудности. В этом городе иудейское сообщество было очень сильно – иудеи работали в сфере торговли кожей и шелком, а также скупки валюты. Эта особенность сохранилась за городом вплоть до Второй мировой войны и позже, когда в Стамбуле нашли прибежище 100 000 еврейских беженцев со всей Европы.
Испытания, подстерегавшие иудея в византийских землях, описываются в одном лаконичном письмеце, к полноценному анализу которого только-только приступили. Благодаря сообщению, написанному на иврите в 961 г., мы можем свежим взглядом оценить изменчивое отношение византийцев к еврейскому сообществу{408}. Это послание, отправленное неким Моше Агурой зятю, нацарапано на клочке пергамента, оно удивительно прямолинейно. Моше Агура потерял связь с семьей и оказался в бедственном положении. Византийцы отбили острова Родос и Крит у арабских мусульман, и для еврейских семей это не предвещало ничего хорошего. По словам автора письма, на Крите все попросту «перевернули вверх дном». Византийский император Роман Лакапин, крестьянин из Армении по происхождению, ввел карательные меры для иудейских сообществ во всей империи.
Письмо Моше трогательное и пылкое. Оказавшийся в одиночестве иудей пишет, что ему бы очень хотелось узнать, все ли хорошо с его семьей, живы ли они, и, быть может, им всем вместе жилось бы лучше в занятом мусульманами Каире. Он отчаянно ждал вестей. Его письмо – это и крик о помощи, и намек на то, что мир, хоть и расколот, но все же полон возможностей.
Этот случайно сохранившийся семейный документ – одно из множества свидетельств того, что в IX–X вв., в эпоху арабского владычества, иудеи пользовались большей свободой мысли, торговли, правовой свободой и даже свободой в выборе одежды. Это коротенькое письмо дает редкую возможность взглянуть на жизнь меньшинства в отдельном отрезке истории.
Через столетие после того, как Моше написал это письмо, император Константин IX Мономах наложил хрисовул – Золотую Буллу, печать – на императорский указ, который в июле 1049 г. провозгласил:
«Всемогущий Бог и Царь отверг старых избранников Божьих и избрал новых, отдав им Свое предпочтение перед теми. Он назвал их избранным народом и угодными Ему наследниками Божьими. При этом же Он вменил еврейскому народу подчиняться христианам, и устроил так, чтобы верующий и благонамеренный народ правил неверующими и неблагодарными»{409}.
Так что в Константинополе иудеи наблюдали парадоксальное явление. Византийские императоры все чаще проводили параллели со Старым Заветом, провозглашая себя первосвященниками и царями, Константинополь – Новым Сионом, а христиан Византии истинными «избранными».
При этом у иудеев не было никакого правового статуса, им не разрешали пользоваться ивритом, а порой их даже принудительно обращали в христианство. Зафиксированы случаи повседневного проявления предубежденности против иудеев. Бывало, что иудеям поджигали бороды или у их домов собиралась барабанящая или скандирующая толпа. Именно в Константинополе впервые появилась такая смесь семитского мистицизма с античными веяниями. На практике это давало простор как проявлению толерантности, так и предубеждениям.
В эпоху правления Юстиниана в Константинополе в Великой правовой игре появились и другие проигравшие. Еще более решительно в те времена боролись с язычеством и гомосексуализмом. Между 528 и 546 г. шпионы Юстиниана старались выявлять подпольных язычников как при дворе, так и в провинциях. Но любовь-ненависть между городом и его античным прошлым не слабела.
Глава 34. Античный город
Начиная с 529 г.
Даже я, бог, научился мириться с эпохой.
Паллад, IV в. н. э.{410}В IV в. н. э. на землях, подчиненных Константинополю, как поощряли изучение античного, языческого мира, так и подвергали его сокрушительным потрясениям. Примерно в 529 г. закрыли языческую школу философии в Афинах. И это событие долгое время провозглашали эпохальным моментом, шагом, символически определившим атмосферу западного общества.
В реальности это, пожалуй, не имело столь значительного влияния. Единственный источник, из которого известно непосредственно об этом событии – летопись Иоанна Малала. Из нее до нас живо доносятся зловещие настроения эпохи: «Василевс [Юстиниан] послал в Афины указ, приказав, чтобы никто не преподавал философию, не толковал
