Кая. Полукровка (СИ) - Бегун Анна

– Элайла! – прикрикнула я и обернулась: игра шла довольно шумно, и никто не обратил на нас никакого внимания. – Тебе бы книги писать. В общем, лей всё, что есть во флаконе, этого как раз хватит на один раз. Главное, не упустить из виду, когда она уйдёт.

– О, за это не переживай, – Эля взяла зелье и осмотрела его на просвет. – Я с неё глаз не спущу.

***

Гард встал, разминая затёкшие мышцы. Почти два часа он сидел на полу, скрестив ноги играл с новыми товарищами и хохотал во всё горло. После очередной разгромной шутки он вдруг подумал, что так может всю свою маскировку сорвать и решил немного пройтись.

– Ты далеко? – спросила раскрасневшаяся Кая. – Зайди в подвальчик, принеси нам фруктов, пожалуйста. Этих, кисленьких. Как они зовутся?

– Клевы, – ответила Эля, дожевав кусочек, и хихикнула в ладошку: – После тебя их в городе вообще не останется!

Гард усмехнулся и, не вникая в продолжение разговора, подхватил с пола стакан вина, который заботливо вручила ему Эля. Надо немного проветриться. Немного остыть. Слишком хорошо оказалось вдруг в такой тёплой компании. Слишком. Настолько, что в голову начали закрадываться сомнения.

Подвальчиком здесь называлось помещение, больше всего напоминавшее пригородный трактир: всё обито деревом, вдоль стены соты со старыми винными бутылками, а перед ними длинная барная стойка.

Дверь скрипнула за его спиной, и шум голосов сменился тишиной. Здесь не было почти никого: только парочка шушукалась, сидя на полу в стороне, да за барной стойкой сидел парень, уткнувшись в неё лбом.

– А, жирафа, это ты, – тоскливо сказал Дин, чуть приподняв голову от столешницы. – Садись, раз пришла...

– И тебе здравствуй, – фыркнул Гард, но присел. Что-то было такое во взгляде этого недомерка, что невольно хотелось подбодрить его хоть немного. – Что-то случилось?

– Вот уж не думал, что обращусь с этим вопросом к тебе. – Дин усмехнулся. – Скажи, что делать, если ты девушку любишь, но быть с ней никак не можешь?

– Это ты о Кае?

Тот неопределённо покачал головой.

– Да какая разница о ком. Буду с Каей – не смогу быть с Микой. Буду с Микой – не смогу быть с Каей... Окружён по всем фронтам!

Гард внимательно посмотрел на Дина, затем на его бокал, половину которого занимал ягодный компот.

– Мне бы и самой хотелось знать ответ на этот вопрос, – вздохнул Гард, выливая в компот своё вино. – Но они на трезвую голову плохо решаются, а ты ещё стёклышко.

– О-о-о! – протянул Дин, улыбаясь во все тридцать два зуба. – Да никак жирафа влюбилась?

Гард передразнил его ухмылку и опустил глаза в собственный бокал, на дне которого ещё плескались остатки рубиновой жидкости.

– Может быть. Но речь сейчас о тебе, ведь так?

Дин потянул носом, вдыхая запах получившейся смеси и поморщился:

– Мне нельзя пить. Это опасно для здоровья и жизни окружающих.

– Тут всего полбокала, – Гард пихнул соседа в плечо. – Ты даже не опьянеешь. Давай, за тебя.

И он, стукнув краем своего по бокалу Дина, выпил то, что оставалось на дне. Тот вздохнул и тоже сделал несколько глотков.

– Даже не чувствуется почти, – отметил он.

Оба помолчали. Из соседней комнаты раздался дружный смех и аплодисменты, парочка в форменных костюмах училища их словно не замечали. Внезапно забежавший на кухню боевик из одногруппников Джуса вытащил из винного шкафа две бутылки и снова скрылся за дверью.

– Может, – сказал Гард, – ты стал заложником собственной теории? Ну, насчёт того, что любовь не перестаёт никогда.

– А она и не перестаёт. Ты можешь только заставить себя думать, что она перестала. Но... знаешь, если отношения были нормальными – без злобы, ненависти, больших предательств – то всё плохое из них забывается со временем. А хорошее-то остаётся. И вот ты видишь этого человека спустя год, два, три... Казалось, забыл уже десять раз – разлюбил! Ан-нет, один взгляд пробуждает самые хорошие воспоминания...

И Дин залпом допил свой компот.

– Да ты поэт! – отметил Гард. – Не удивительно, что с девушками у тебя проблем нет.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Дин.

– Да то, что у нас в училище одна девчонка на двадцать парней. А ты при этом сразу за двоими бегать умудряешься!

– Если б две, – проворчал тот, – то и проблем бы не было.

– Но они на это не пойдут.

– Не пойдут...

И оба вздохнули.

– А то и вообще ни с кем останусь, – заметил Дин, проводя пальцем по краю бокала. – Мика со мной не разговаривает с самого утра.

– Это из-за того, что ты Каю ждал с дознания?

Он хмуро кивнул.

– Да и плевать! Не нужен мне никто.

– Дин, – осторожно начал Гард, старательно подбирая слова. – Ты помнишь доктора Нака?

– Ну.

– Он знает о твоей... проблеме. И у него есть идея, как тебе помочь.

– Помочь? – Дин поднял голову и гротескно рассмеялся. – Помочь?! Он?! Молчи уж, ты не знаешь, о чём говоришь.

– Я знаю.

– Чего?

– Он мне всё рассказал.

– Я правильно понимаю, что Дин опасен? – спросил Гард, когда они с доктором спрятались от ветра в небольшой беседке неподалёку от здания, где проводилось дознание.

– В каком-то смысле да, – медленно кивнул Нака. – Но дело не в нём самом. У него были чудесные родители с огромным сердцем. Я почти уверен, что и сам он характером очень на них похож.

– Ничего не понимаю, тогда в чём дело?

– Не уверен, что с моей стороны было бы правильно раскрывать тебе историю его семьи...

– Доктор! Дин близко знаком с Каей, и, честное слово, я ему совершенно не доверяю! А теперь ещё больше! Я ведь не знаю, чего от него ожидать с этими его... заскоками.

Старик вздохнул и протёр очки на удивление твёрдой для его возраста рукой.

– Что ж, – сказал он, водрузив очки обратно на нос, – тебе есть чего опасаться. В его семье по мужской линии передаётся редкая болезнь. Очень неприятная штука, я тебе скажу. Физически кажется, что с ним всё в порядке, но я думаю, что проблема где-то тут.

Доктор постучал скрюченным пальцем по голове и продолжил:

– Основной симптом – это неудержимые эмоции. Чаще всего ярость. В момент обострения человек с этой болезнью легко теряет контроль и оказывается не в силах контролировать себя. Я работал с его отцом, и нам даже удалось нащупать способ лечения, и если бы не трагедия...

– Какая трагедия? – нахмурился Гард.

– Однажды, незадолго до очередного приступа, Пэир не принял лекарство. Почему – мне неведомо, однако результат оказался печален. Несмотря на то, что жену свою он любил по-настоящему горячо, совладать с собой не смог...

– Неужели он?.. Да быть не может!

– Может, парень, может. Впрочем, возможно, это был несчастный случай, но этого мы уже не узнаем. После похорон сам полез в петлю, побоявшись, что следующим убьёт сына. Вот так-то.

Гард тупо смотрел перед собой, пытаясь осмыслить новую информацию.

– Значит, Дину нельзя находиться среди людей?..

– Думаю, у него пока ещё не всё так плохо. Болезнь прогрессирует медленно, и до такой глубокой потери контроля у него есть лет десять. Но если начать лечение сейчас, то у него есть шанс...

– Вот гнида, – просипел Дин, отставляя бокал в сторону. – Гнида! Это моё личное дело, только моё!

– Да ну, – Гард тоже отодвинул бокал. – Как ты вообще можешь сближаться с той же Микой, если знаешь, что может произойти? Если действительно любишь её, если любишь Каю, ты должен держаться от них подальше.

Дин стукнул по столу и резко встал на ноги:

– Ты вообще молчи, не твоё дело!

– Ещё как моё! – рявкнул Гард в ответ, глядя тому прямо в глаза.

Дин перевёл дыхание и вдруг нервно усмехнулся.

– Знаешь, дылда. Хорошая ты девчонка, – он оценивающе оглядел Гарда с головы до ног. – Мы с тобой не очень хорошо начали тогда...