Змееныш - Андрей Дашков

Слот опустил руки, покрытые до локтей каким-то блестящим коричневым веществом, которое делало их очень похожими на деревянные, и попытался осознать, что мешает ему встать на ноги, откуда взялась эта слабость, непреодолимая апатия, безразличие ко всему…

На поверхности мерцающего стекла появились светящиеся буквы, которые складывались в слова. Язык был знаком Стервятнику; он прочел несколько бегущих строчек, и поначалу они показались ему бессмысленными, а само видение – бредовым. Потом, поскольку бред тянулся слишком уж долго, Люгер принялся искать в нем скрытый смысл.

И вдруг его осенило. Это было не что иное, как послание духа. Бестелесный мокши обращался к нему из глубин Звездного Дома, и Люгер понял, что таким и будет его личный ад – он проведет вечность внутри металлического склепа, забытый мстительным богом, погруженный в жидкость, которая сделала его тело невесомым и неощутимым. Он будет видеть символы утраченной жизни, повторять про себя никем не произнесенные слова, избавляться от воспоминаний и, возможно, со временем даже научится разговаривать с призраком существа, убившего Сегейлу, потому что здесь больше не с кем разговаривать…

Он открыл глаза. Узнал обстановку своей спальни. Что-то подсказывало ему: это уже не сон. Лунный свет проникал в комнату через выходящие на юг окна; рядом с собой Люгер слышал чье-то дыхание. Он повернул голову и посмотрел на спящую.

Сияние ночного светила растопило мрамор; лицо женщины казалось безмятежным и родным. Люгер прикоснулся к ее руке, осязая теплую кожу живого человека, – Сегейла зашевелилась во сне, но не проснулась.

Стервятник лежал одетым, на полу рядом с кроватью лежал небрежно брошенный меч, на треть извлеченный из ножен. Слот заглянул в потускневшее зеркало – в нем отражались только размытые силуэты… Дома было безопасно и уютно, но какая-то мелочь не давала Люгеру покоя. Вскоре он понял, в чем дело. На фоне прямоугольников лунного света трепетали черные тени листьев. В Валидии листья распускались поздней весной, и, значит, по меньшей мере два месяца жизни бесследно ускользнули из его памяти…

Он осторожно провел ладонью по обнаженной спине Сегейлы, и обнаружил давний шрам от раны, нанесенной Мортом.

Вдруг снаружи вспыхнул яркий свет, источник которого находился южнее Луны. Сияние было каким-то вязким, густым, неестественным; комната будто наполнилась лиловым туманом… Звериный слух Люгера уловил звуки чьих-то шагов, донесшиеся снизу. Он вскочил, схватил меч и направился к лестнице.

Во всем доме царило запустение. Стервятник увидел следы на полу, хорошо различимые в толстом слое пыли. Следы не принадлежали ни ему, ни Сегейле – их отпечатков не было вообще, словно они перенеслись в спальню по воздуху.

Люгер осмотрел комнаты и коридор. Тот, кто побывал здесь, успел уйти. Распахнутую входную дверь раскачивал ветер, и, кроме того, о незваном госте напоминал запах. Вроде бы что-то живое… но не совсем. Люгер хорошо помнил этот запах. Примерно так же пахли камни-ловушки в святилище Халкер…

Он обвел взглядом сумрачный зал. Родовое гнездо до сих пор хранило нечто, с чем Стервятнику хотелось бы проститься навсегда. Неистребимый аромат преследовал его. Магия, молодость, любовь… Сентиментальная чепуха была уместна и позволительна в благополучные времена.

Люгер вышел за дверь и остановился на пороге. Окрестности были залиты всепроникающим лиловым светом, гораздо более ярким, чем лунный. В ушах Стервятника зазвучала музыка. Это была нездешняя тревожная музыка, рождавшая предчувствие неотвратимой будущей угрозы. Она несла с собой весть о том, чего никто из ныне живущих уже не увидит – может быть, к счастью для себя…

Облака дыма поднимались над кронами деревьев. Сквозь них были видны стены и башни замка. Появление Звездного Дома изменило пейзаж до неузнаваемости. Огромный участок леса просто перестал существовать; в некотором отдалении еще бушевала кольцевая стена огня. Но даже пламя лесного пожара оказалось почти неразличимым в сиянии самого Дома.

Прямая дорога, гладкая как стекло, пролегла от поместья Стервятника до новой (или старой?) обители мокши. Длинные тени шевелились, как протянутые пальцы, – по дороге шли трое. Их фигуры Люгер узнал без труда: Слепой Странник и Люгер-старший уводили Венгу за собой.

Было что-то жалкое и одновременно жуткое в ее рабской покорности, будто для заклания выбрали невинного младенца. Впрочем, Слот не мог даже догадываться о том, какая судьба уготована его дочери в Звездном Доме. Липкий свет обволакивал силуэты существ и предметов; в наступивших сумерках все стало расплывчатым и неопределенным…

Те трое были еще близко, и Люгер окликнул Венгу, но тут же понял: если она вернется, ему придется вскоре пожалеть об этом. Слуги Черного Лебедя остановились и дали Стервятнику возможность в последний раз взглянуть на дочь.

Лучше бы они этого не делали. У женщины не было лица, вернее, оно непрерывно менялось – кусок глины в руках жестокого хозяина. Или игрушка избалованного ребенка… Оба глаза, лишенные зрачков, тускло светились, словно лужицы фосфора.

Слепой Странник тонко и гнусно засмеялся.

– Домой! Домой! – пропел отец Люгера с циничной усмешкой, и слуги Черного Лебедя двинулись дальше, увлекая за собой дочь Стервятника. Прежде чем женщина отвернулась, ему почудилось, что она внезапно сделалась как две капли воды похожей на безумную вдову. Он смотрел ей вслед; в голове у него не было связных мыслей. Нагромождение загадок изматывало, словно долгое блуждание в лабиринте. Надежды найти выход уже не было, осталась только обреченность.

Вскоре всех троих поглотило разлитое в конце дороги лиловое сияние. Звездный Дом стал беззвучно подниматься в небо. Он возносился на дугообразных струях света, а на землю сыпался пепел.

Наконец сквозь плотную завесу тишины, которая придавала всему происходящему оттенок сновидения, прорвался свист ветра и треск лесного пожара. Это вернуло Люгера к действительности.

Звездный Дом сиял уже где-то рядом с луной. Светящееся пятно быстро уменьшалось в размерах и вскоре сделалось похожим на яркую звезду. Стервятник переступил порог и закрыл за собой дверь.

Снова сгустилась ночная тьма. Слот ощущал лишь пустоту внутри. У него не было ни сил, ни желания жить. Чему он мог посвятить остаток своих дней? Снова приносить жертвы злым демонам, терпеливо поджидающим за стеной? Ему показалось, что он слышит плач, доносящийся из запертых комнат. Оттуда, где наверняка не было никого из живых…

Он тихо вошел в спальню и посмотрел на безмятежное лицо спящей, выбеленное лунным светом. Теперь он знал точно, что она – не Сегейла. Страх постепенно замораживал внутренности – от него не существовало лекарства.