Подделка - Дженнифер Крузи

– Знаю, – повторил Дэви.

– Ничего ты не знаешь.

– Я знаю, что ты – большой художник. Что ненавидишь рисовать фрески. Что любишь свою семью. Что ужасно злишься за что-то на своего отца. И что галерея – это твое и только твое. Я знаю тебя.

Тильда задохнулась от неожиданности.

– Не настолько, как тебе кажется, – нашлась она, глядя в окно. – Ну так мы едем или остаемся?

Дэви завел мотор.

– Учти, там будут шкафы, Вилма. Так что держи себя в руках.

– Да, и еще одно, – вспомнила Тильда.

– Что именно?

– Если сегодня что-то пойдет не так, я остаюсь. Ни за какие коврижки не покину тебя. И не смей выпихивать меня из двери. Сегодня мы работаем вместе. И только вместе.

– Согласен, – кивнул Дэви, немного помолчав. – Но это в последний раз. Сегодня все будет кончено.

– И слава Богу. Едем.

Гвен не находила себе места. При виде Мейсона ей хотелось плакать.

«Такой славный человек. Может, попросить Форда пришить его?»

Нет, так шутить грешно, однако было бы неплохо, если бы кто-нибудь огрел его по голове, потому что сейчас он собственноручно гробил всю затею с показом. И как бы она ни противилась возрождению галереи, все же не могла не желать успеха собственной семье и особенно младшей дочери.

Мейсон тем временем убеждал растерянную женщину, решившую купить комод, расписанный оранжевыми зебрами, что это прекрасное вложение средств.

– Предметы искусства постоянно дорожают, – распространялся он, и Гвен, поспешно обойдя стойку, взяла его за руку.

– Мейсон, дорогой… – начала она.

– Пожалуй, я немного подожду, – пробормотала женщина, отступая. – Можно погладить собачку?

– Конечно, – с готовностью кивнула Гвен. Мейсон покачал головой.

– Эта собака все нам испортит, – прошептал он. – Нельзя ли ее убрать? Нас никто не принимает всерьез.

«Ну да, особенно если мы продаем мебель с оранжевыми зебрами».

– Понимаешь, – объяснила она вслух, – эта мебель – не вложение капитала. Ты покупаешь эти изделия потому, что они тебе нравятся, а не потому, что искусство дорого ценится.

Мейсон нежно посмотрел на нее и погладил по руке.

– Предоставь это мне, Гвенни. Я знаю, что делаю.

«Как же, знаешь!»

Удостоверившись, что он не пристает больше к бедной женщине, она вернулась за стойку.

В глубине галереи Майкл чему-то смеялся вместе с женщиной, держащей картину Финстерс и не сводившей при этом глаз с собеседника. С той минуты, как открылись двери, этот тип каким-то чудом сбыл с рук уже трех Финстерс.

«Может, стоит держать его при себе, чтобы дела шли лучше?» Но Гвен тут же одернула себя. Майкл продаст все, что у них есть, включая Стива. А потом смоется с деньгами. Милый, но абсолютно аморальный человек.

Стоявшая поодаль Надин тоже смеялась, бойко распродавая мебель, и Гвен вдруг распознала в ней черты Тони. По крайней мере, его обаяние. Но тут женщина, с которой весело разговаривала Надин, подошла к стойке и заплатила сто долларов за скамеечку для ног, разрисованную танцующими кошками, и Гвен подумала, что Надин, кроме того, унаследовала дар мужа продать любую вещь за любую цену.

Она улыбнулась женщине и поискала глазами Мейсона, Тот что-то говорил седеющему мужчине в строгом костюме, показывая на стол, расписанный красными коротконогими гончими. Гвен могла бы поклясться, что слышит слово «вложение». Похоже, ночка обещает быть длинной.

«Всю галерею за "Пина-колада"», – подумала Гвен и отправилась спасать очередного покупателя.

Стекло в подвальном окне так и не вставили, поэтому Тильда и Дэви легко проникли в дом и, как в прежние добрые времена, в темноте направились по лестнице к шкафам Клеа.

– Вспомни былое, – почти пропел Дэви в унисон с мыслями Тильды. – Иди в комнату, где хранятся картины, и найди свою Скарлет. Я пойду в спальню Клеа искать лэптоп.

Тильда кивнула и без особого энтузиазма взглянула на ряд темных ступеней.

– А хочешь, обыщем шкафы вместе? – предложил Дэви. – Это всегда нас привлекало.

– Лучше уж иди один.

Следующий час Тильда провела с фонариком в руке, вороша десятки обернутых чехлами картин, в поисках восемнадцатидюймового квадрата. Поддавшись любопытству, некоторые она даже рассматривала. Достаточно неплохие, но ничего особенного. Коллекционер из Мейсона довольно средненький. Впрочем, то же можно сказать и обо всем остальном. Может, Гвенни сумеет вдохнуть в него немного огня?

Тильда взялась за последнюю квадратную картину, отогнула уголок чехла и увидела небо в шахматную клетку написанное в чужой манере. Что за черт?

В руках у нее оказался восемнадцатидюймовый квадрат с голубым небом в клеточку. Лесной пейзаж. Она никогда не рисовала лес.

Тильда направила луч фонарика в правый угол картины и увидела написанную большими печатными буквами фамилию «Ходж».

«Ха! Гомер!» – мысленно усмехнулась Тильда.

Она никогда этой картины не видела. И даже забыла, что скопировала небо в клеточку именно у Гомера, может, поэтому ей так нравилось его рисовать. Ничего необычного в этом не было, ведь она – подделыватель картин.

Тильда повела фонариком по картине, стараясь понять, что еще она взяла у Ходжа. Только не деревья… зато между стволами гуляли маленькие животные, а она всегда любила рисовать животных, хотя не таких – эти были слишком малы и у них были…

Крохотные, острые, белые зубы.

Глава 16

– О Боже! – прошептала Тильда и села прямо на пол. Невероятно! Это совпадение! Может, Гвенни подсмотрела эти зубы у Гомера? Но беда в том, что она вышивала зубы задолго до того, как появился Гомер!

Неужели теперь придется красть всех Гомеров?

Но она тут же поняла невыполнимость задачи. Гомер нарисовал несколько сотен картин. То есть не Гомер, конечно, а Гвенни. Некоторые висят в музеях. Нет, она никогда не сумеет вернуть их все.

Значит, Гвенни и есть Гомер. С ума можно сойти!

Тильда с трудом поднялась и тщательно завернула картину, чтобы взять с собой.

Этажом ниже она наткнулась на ожидавшего ее Дэви.

– Я не смогла найти… – начала Тильда и вдруг увидела у него в руках квадратный пакет дюймов двадцати.

– Эта? – шепотом спросил он. – Веришь или нет, на этот раз она оказалась в шкафу.

Тильда выхватила из картонного конверта картину в новой дешевой рамке и увидела здание галереи.

– Она.

Непонятная печаль охватила ее. Первая Скарлет. Начало всей этой грязи. Нет, не так. Потому что началом была Гвенни.

– Что с тобой? – встревожился Дэви.

Тильда сунула картину в конверт, прежде чем Дэви заметил, что на ней нарисовано.

– Господи, какое облегчение! – выдохнула она с фальшивой улыбкой. – Не знаю, как и благодарить тебя. Надеюсь, ты вернул свои деньги, и мы можем уходить? – Не дождавшись ответа, она спросила еще раз: – Так ты вернул деньги?