Пешка королевы - Мария Николаевна Сакрытина

Пару минут спустя я висел в метре над землей, спеленатый парализующим проклятием, а Криденс говорил:

– Очевидно, так оно и было. Что ж, дорогой Элвин, позволь объяснить тебе одну вещь, раз уж королева не сподобилась. У нас странная Повелительница, у нее давно не все дома, и она из Средних миров, а значит, такая же чудачка, как ты. Но она живет в Нуклии не одно десятилетие, и она – королева. Она церемониться с тобой не будет. Не знаю, из какой дыры она тебя вытащила, но вряд ли тебе там нравилось. Стоит быть благодарным уже за это. Ты купаешься в деньгах, я видел это в Арлиссе. Шикарные наряды, редкие артефакты – ты этому цены не знаешь, да? Она даже не стала накладывать на тебя печать – тебе и здесь повезло. Иначе как миленький ловил бы каждый ее взгляд и трепетал. В будущем ты, возможно, станешь кем-то большим, может, даже великим. Но сейчас ты – испорченный, тот, кто не только не умеет держать язык за зубами, но и умудряется сбегать от самой королевы. Поверь, это ничуть не разумнее, чем сбегать от демона. Даже хуже: ты ведь слышал, что она убивает за любое неповиновение? Это правда. Пока она с тобой удивительно мягка. Почему-то. Наверное, дело в ее брате. Но это пока.

Криденс замолчал, внимательно глядя на меня.

– До тебя хоть что-нибудь из того, что я сказал, дошло? Говори.

Давление на горло ослабло, и я прохрипел:

– Пусти.

– Значит, не дошло, – сказал Криденс и вздохнул. – Мой отец говорил, что лучше всего волшебник понимает через боль. Увы, мне запретили делать тебе больно, но ты можешь и сам, верно?

В моей руке вдруг оказался один из ритуальных кинжалов. Я смотрел, как его лезвие прижимается к ладони моей другой руки, как на снег капает кровь, окрашивая его розовым.

– Твой отец был больным!

– Много ты понимаешь. Он научил меня выживать. Ты можешь дерзить куратору – да кому угодно, кроме, пожалуй, принца: ты же ученик Повелительницы, тебе это позволено. Но это ж додуматься надо – кусать руку, которая тебя кормит!

Я посмотрел на Криденса, и в голове всплыла та зеркалка, то есть то заклинание, которое позволило мне отразить его печать подчинения. Несложное колдовство, стоило представить его схему и добавить намерение, как Криденса вздернуло над землей, а рука снова стала меня слушаться. Я наклонился и прижал снег к ране.

– Спасибо за лекцию, но мое благополучие – не твоя забота, Виета. Я понимаю, что королева приказала следить за мной, но уверен, будет лучше, если мы не станем попадаться друг другу на глаза эту неделю. Я не хочу видеть тебя ни во время пробежки, ни на тренировках. Ты очень меня этим обяжешь. Хорошего дня.

Так я и оставил его висеть – наверняка же спустится, заклинание точно ослабнет на расстоянии. А сам вернулся в особняк. Пробежка была безнадежно испорчена.

– Ваша рука, господин, – тут же захлопотал надо мной Ори.

– Поцарапался. Королева еще здесь?

– Нет, господин, миледи отбыла вместе с господином Раймондом на рассвете.

То есть часа два назад. Я посмотрел: дверь в комнату Рая исчезла. Как и сама комната, как я позже сумел убедиться.

– Понятно.

– В столовой накрывают завтрак, господин. Лорд Виета…

– А я не могу поесть здесь? – перебил я. Видеть высокомерную мину Криденса не хотелось.

– …уже позавтракал. Конечно, господин, как пожелаете.

– А? Нет, тогда не надо. Пусть накрывают в столовой. И насчет кареты, Ори, распорядись к полудню, хорошо?

– Конечно, господин. Миледи уже предупредила слуг.

Думать о Криденсе не хотелось – он, кстати, так и не вернулся в дом: я бы почувствовал. Но его слова засели у меня в голове. Неужели я так сильно изменился? Настолько, что Рай прав, и меня впору называть милордом. Я стал таким же?

И разве не этого я хотел? Так почему сейчас мне так плохо?

Удивительно, но от этих мыслей кусок в горло не шел. Удивительно – потому что нужно очень постараться, чтобы расстроить волшебника настолько, чтобы у него пропал аппетит.

Ори забеспокоился. Вот уж кто действительно за мной присматривал! Я всю жизнь обходился без слуг, но к хорошему привыкаешь быстро, и за эти месяцы Ори сделался для меня совершенно необходим.

– Господин, попробуйте паштет из печени мантикоры. Это нуклийский деликатес.

– Да-да, я слышал.

Мантикора – редкость в Нуклии со времен предпоследнего Повелителя, который почему-то решил, что они угрожают Источнику. Впрочем, все Повелители сумасшедшие, и Шериада – еще не худший пример. Так же, как и мантикоры, в Нуклии исчезли драконы. До них – виверны.

Каждый Повелитель вносил свою лепту в истребление нуклийской фауны. Я серьезно – каждый. Шериада отличилась с оборотнями. Говорят, они сошли с ума, и давным-давно, лет сто или двести не превращались в людей, а Повелительнице помешали, потому что стали нападать на фермеров.

Может, это правда. Я знаю только, что Шериада сама не в себе, и никто, даже ее брат не будет ей прекословить в таких «мелочах».

Единственный вид магических существ, успешно размножающийся в Нуклии – химеры. Каждый нуклийский лорд как будто считает своим долгом создать как можно более отвратительную химеру и выпустить в свои лесные угодья. В Нуклии химеры размножаются, как на Острове кролики, поэтому когда охотничий запал лорда угасает, химеры погибают не все. Лорд про них забывает, химер становится все больше, а дичи в лесу все меньше. Очень скоро эти твари переходят на людей, и если сейчас это заботит хотя бы принца Лэйена, единственного в Нуклии заступника неволшебников, то раньше всем было безразлично

Химеры, кстати, несъедобны. Что странно, учитывая аппетиты волшебников. Посади нас на диету – мы и камень съедим.

Но никаких камней мне есть не приходилось: Шериада наверняка приказала слугам следить, чтобы ее демонолог как следует питался. Грибы в масле, жирное мясо, отнюдь не диетические сыры. Спустя десять минут, когда я все еще клевал закуски, сияющий Ори объявил:

– Господин, деликатесы из Золотой империи. Доставили только сегодня – от вашего друга, принца Сэврория.

Плов я тогда попробовал впервые, как и крепкий имперский кофе. На пироге из страуса (я смутно помнил, что это такая птица, которая жила до Потопа) брусничным соусом было написано:

«Спаси меня от Адель».

Я невольно улыбнулся.

А потом впервые задумался. Зачем Шериада приказала мне остаться на Острове? Учебе это наверняка пойдет во вред, и королева не может этого не понимать. И