Герои без вести не пропадают. Книга вторая - МИТРИ КИБЕК (Дмитрий Афанасьевич Афанасьев)

В это время во дворе громко залаяла собака. Накинув на плечи шубу, Смолек поспешил выйти из комнаты, а через несколько минут вернулся вместе с Соколовым и Комиссаровым.

– Вижу по глазам, ты принес нам важную весть,-сказал командир десантников, радостно пожимая руку Альфреда.- Говори, что с ним?

– Жив,- коротко ответил Рунге.- Находится в Маутхаузене. Заточили его в так называемый изолирблок, а проще – в блок смерти.

– Положение серьезное,- нахмурился Соколов.- Говорят, оттуда еще никто не выходил живым.

Наступило молчание. Все чувствовали, что финал близок, что дело, за которое они когда-то принялись с таким подъемом, может закончиться трагично.

– Не отчаивайтесь,- сказал замполит.- Если действовать с умом, проявив при этом выдержку и сообразительность, я думаю, нам удастся преодолеть все трудности на своем пути.

– Я тоже такого же мнения,- поддержал его командир.- Послушаем товарища Рунге. Пусть он ознакомит нас с конкретной обстановкой, возникшей в связи с последними событиями.

Альфред не знал, следует ли ему начать подробный доклад в присутствии чешских товарищей или попросить Соколова выслушать его наедине. Выручило неожиданное событие. Пока он думал об этом, вдруг залаяла собака, и в дверях показался вооруженный партизан.

– Пан Смолек! – обратился он к хозяину.- Наши патрули задержали подозрительного человека. Командир отряда просит вас прийти в общежитие лесорубов.

Лесничий виновато посмотрел на Соколова.

– Извините, вынужден оставить вас одних,- сказал он, разводя руками.- А вы, товарищи, охраняйте дом снаружи!-добавил он, обращаясь к партизанам.

– Не беспокойтесь, скучать не будем,- заверил командир десантников.- После совещания мы тоже придем в общежитие.

– Из каких источников вы почерпнули последние све дения о местонахождении Турханова? – спросил Комиссаров, когда партизаны оставили десантников одних.

Рунге рассказал о Фанни, поведение которой не могло не озадачить десантников.

– Как вы думаете, что заставило эту девушку выступить против гестапо? – спросил Соколов.

– По ее словам, причиною тому послужило жестокое обращение с Турхановым со стороны шефа гестапо. Причем полушутя-полусерьезно она несколько раз упоминала при мне о своей любви к полковнику. Мне кажется, этого вполне достаточно, чтобы у романтически настроенной девушки появилось чувство отвращения к гестаповским палачам и чувство симпатии к антифашистам,- ответил Рунге.

– Теоретически такая возможность не исключена,-задумчиво произнес Комиссаров. Но мы должны проявить максимум осторожности по отношению к ней.

– Я нисколько не сомневаюсь в ее искренности,-заверил Альфред.

– Допустим, что она идет к нам не по заданию шефа гестапо, а по велению своего сердца. Но, не обладая элементарными навыками подпольной работы, она сама может засыпаться в любое время. Хватит ли у нее твердости- и силы воли не выдать нас, если гестапо применит свои обычные методы расследования? – спросил замполит.

– Думаю, не хватит,- признался Рунге.- Но особой опасности в этом не вижу. Можно выдавать только то, что знает человек, а Фанни ничего не знает о вас.

– И о вас тоже? – усмехнулся Комиссаров.

– Конкретно – ничего. Правда, она думает, что я связан с.какими-то людьми, которые могли бы ей помочь освободить Турханова, но что это за люди и существуют ли они реально – ей ничего не известно. В то же время без ее содействия при создавшихся условиях нам никак не освободить Турханова.

И Альфред почти слово в слово передал свой последний разговор с Фанни.

– Вы убедили меня,- сказал Комиссаров.- Досадно признаться, но ничего не поделаешь, нам действительно придется воспользоваться услугами этой девушки из буржуазной семьи.

Соколов достал из планшетки топографическую карту и разложил ее на столе.

– Вот железнодорожная.станция Маутхаузен, а вот и господский двор помещика Хофбауэра. Концлагерь здесь

не отмечен, но он должен находиться где-то в стороне от этой шоссейной дороги,- подчеркивая синим карандашом названные пункты, проговорил, командир. • **

– Лагерь смерти находится на вершине этой горы,-указал Рунге.

На указанном месте Соколов начертил трапецию с трубой, а внутри нарисовал черной краской черен со скрещенными костями.

– Пусть это обозначает лагерь уничтожения,- сказал он.- Примерно в двух километрах от господского двора

, имеется лес, а через этот лес протекает речка. Если Иммерман сдержит свое слово и Турханова с «заговорщиками» доставит в имение Хофбауэра, то мы встретим беглецов в этом лесу. Но кому-то из нас придется лично осмотреть эту местность.

– По поручению Гельмута Крамера до войны я раза два заезжал к Хофбауэру. Дорога мне знакомая, разрешите мне осмотреть местность,- попросил Рунге.

– Нет, это дело мы поручим товарищам из «Голубого Дуная». Они же встретят там группу Турханова и привезут ее к нам. На вас возлагаются более сложные обязанности. Вы будете руководить действиями Фанни и следить

• за поведением шефа гестапо. Не возражаете? – спросил командир.

– Какое может быть возражение! – пожал плечами Рунге.- Но вы упустили одну деталь.

– Какую?.- удивленно посмотрел на него Соколов.-• Турханов наверняка откажется давать подписку, а Иммерман без такой подписки не выпустит его из изолирблока,- напомнил Рунге.

– Что думает по этому поводу замполит? – спросил Соколов, глядя на Комиссарова с нескрываемым любопытством. Для себя он этот вопрос решил еще раньше, когда Альфред рассказывал о своей последней беседе с Фанни.

– Воины Советской Армии могут давать такую подписку только с разрешения командования. Давайте запросим генерала Барсукова. Может быть, он пришлет соответствующее разрешение,- высказал свое мнение замполит.

– Радиограмму из Штаба партизанского движения в лучшем случае мы можем получить через сутки. Товарищ Рунге, вы можете пробыть у нас до завтрашнего вечера? – спросил Соколов.

– Нет, не могу. Мое отсутствие может вызвать беспокойство дома да и жандарм из «Молодого петушка»

наверняка забеспокоится, ждать будет,- сказал Альфред.

– Вы правы,- согласился с ним командир.- Не будем зря привлекать к себе внимания посторонних. В интересах дела Турханову сами прикажем дать подписку.

– * Но имеем ли мы на это право? – усомнился Комиссаров.- Ведь связь с гестапо всегда рассматривалась и будет рассматриваться как самое тяжкое преступление перед Родиной.

– Преступная связь – да, но если подписка дается исключительно в интересах нашей страны с целью обмана врага, то она в наших условиях может рассматриваться только как военная хитрость, как вполне законное средство борьбы с врагом.

Комиссаров в душе не вполне согласился с таким мнением, но возражать не стал. Тогда Соколов, пользуясь шифром, известным Турханову по переписке в партизанском отряде, написал письмо, в котором от имени командования десанта разрешил подписать требуемое Иммерманом обязательство, а также начертил схему окружающей концлагерь местности с указанием господского двора Хофбауэра и подходов к лесу с речкой, где должна произойти встреча десантников с Турхановым после побега.

– Было бы очень хорошо, если бы Фанни ухитрилась тайком передать полковнику эту записку,- сказал Соколов, вручая свое письмо Альфреду.

– Фанни не подведет. Я уверен в успехе,- заверил Рунге.

– Ознакомьте товарищей из «Голубого Дуная» с нашим планом. Передайте Герберту Гроссу, чтобы он тщательно продумал и осуществил операцию по укрытию группы Турханова после побега. Донесения оставляйте на прежнем месте. Наш связной будет там три раза вдень,- сказал Соколов на прощанье.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Рудольф Иммерман за последние дни явно потерял душевное равновесие. Помимо воли все чаще и чаще он думал о Турханове. Это злило его, раздражало. «Кто он такой, чтобы я, штандартенфюрер СС, человек, принадлежащий к сливкам общества, то и дело задумывался о нем? – возмущался он.- Не лучше ли будет для меня махнуть на него рукой, а заодно и на его покровителей Томсона «Баруха. Был бы хоть сам Турханов покладистым человеком, а то замучил ведь своим упрямством. Разумеется, я мог бы его переправить в Швейцарию и без подписки. Тогда американцы узнали бы, что значит вербовать русских в шпионы, но разве мистер Томсон примет его без письменного обязательства сотрудничать с гестапо?…»

Особенно стильно разволновался Рудольф перед последней поездкой в Маутхаузен для окончательного согласования плана инсценированного побега. Раньше он был уверен в успехе. «Сегодня не согласится, завтра выкинет белый флаг,- думал он тогда.- Не помогут слова – применим насилие». Но ни угрозы, ни пытки не сломили воли Турханова. Если и на этот раз он не добьется успеха, то ему остается одно из двух: либо вовсе отказаться о г дальнейших попыток договориться с Турхановым, что равносильно признанию своего поражения в борьбе с большевиками, либо послать к чертям как Баруха, так и мистера Томсона, что, несомненно, приведет к еще более тяжким последствиям морального и материального порядка. Чтобы выйти из затруднительного положения с наименьшими потерями, надо было посоветоваться с братом, который, по своему обыкновению, сначала поиздевается над ним, но в конечном итоге все же наверняка подскажет, как найти разумный выход.