Дни Самайна - Татьяна Олеговна Воронцова

– Он был с тобой? – Константин уставился на нее с гневом и недоумением, причину которых, как ей казалось, она понимала. – Но он не мог быть с тобой, – вырвалось у него, – потому что… потому что он был со мной!

Анна медленно опустилась на кровать. Внутри у нее все похолодело.

– Что?

– Он был со мной, – повторил Константин с бесстрашием обреченного.

Она тщетно пыталась заставить свои мозги заработать.

– В котором часу?

– Всю ночь. С двенадцати до… ну, почти до полудня.

Вот так номер! Анна готова поклясться, что все это время (по крайней мере, большую его часть), Дэймон провел в ее постели. Константин утверждает обратное. Кто из них двоих сходит с ума?

– Чем же вы занимались? – задала она дурацкий вопрос.

– А вы? – усмехнулся Константин.

– Думаю, ты догадался.

– Думаю, ты тоже.

Анна взглянула на него со стыдом и любопытством. Сейчас он был особенно хорош: точеные ноздри, плотно сжатые губы, лихорадочно горящие глаза. Светлые волосы, слипшиеся на висках от легкой испарины, живописно обрамляли его лицо мученика.

– Он тебе понравился?

– Да, – подтвердил Константин безжизненным голосом. – И теперь я понимаю, чем он нравится тебе.

Анна без труда представила себе эту сцену. Зная Дэймона и зная Константина… Или друг с другом они ведут себя иначе?

Чтобы занять чем-то руки, Константин потянулся за сигаретами. Анна обратила внимание на то, что, даже закуривая, он копирует жесты Дэймона. Сексуальная магия – это непреодолимо.

– Знаешь, ни у греков, ни у римлян никогда не существовало понятия «гомосексуальность», – заговорил Константин, разглядывая кончик своей сигареты. – Само слово «гомосексуализм» появилось в 1869 году, а слово «гетеросексуализм» – в 1890-м. Ни греки, ни римляне не делали различия между гомо- и гетеросексуализмом. Они различали другое – активность и пассивность. В наше время люди придумали множество сексуальных игр со сменой ролей, и обряд инициации стал одним из способов утолить вожделение плоти.

– Вы утолили свое вожделение друг к другу? Или через день-другой захочется повторить?

– Не знаю. Знаю только, что это помогло мне понять… – Константин развел руками, демонстрируя полную неспособность выразить словами переполняющие его мысли и чувства. – Ты нужна мне, Антошка. Очень нужна. Я хотел получить от этой жизни как можно больше всего. Больше побед, больше денег, больше ощущений… Я знал, что не смогу остановиться, пока что-нибудь не остановит меня. Я не привык отдавать своего. Никому. А потом этот парень, этот одноглазый шут… Он как хранитель Грааля из сказки Кретьена де Труа. Всякий, кто примет у него из рук волшебный сосуд и сделает хотя бы глоток, исцелится, но сам он при этом останется все тем же одноглазым шутом. Потому что не нуждается ни в чем, кроме своего места при Граале.

– Нуждается! Он нуждается в любви.

– И получает ее, хотя никогда не просит. Ты видела всех этих людей, которые вчера, начиная с полудня, шли сюда вереницей, чтобы пригласить его за праздничный стол? В конце концов Мэделин так устала от них, что велела Несси говорить всем подряд, что он уехал к себе домой, в Корк.

– И все же… – прошептала Анна, продолжая думать о своем. – И все же…

– Что тебя беспокоит?

– Не мог же он быть в двух местах одновременно!

Константин беззаботно пожал плечами.

– Значит, с кем-то из нас был не он.

* * *

Она отыскала его неподалеку от Бруга. Он сидел на большом валуне и беседовал с рекой.

– Прости, что побеспокоила. – Анна присела рядом. – Третий день не могу до тебя дозвониться. И достучаться тоже не могу. Где ты пропадал?

– Так… в гостях. – Дэймон поцеловал ее в щеку, потом, с растущим вожделением, в губы. – Прекрасно выглядишь, дорогая! Новый крем для лица? Или новый любовник?

– Ах ты, негодяй.

– Как она смотрит! Не женщина, а Снежная Королева! Ну, ничего, вечером я растоплю этот лед.

Ветер волновал поверхность воды, гнул к земле высокую траву. Небо было асфальтово-серым, но это ничего не значило. Через пять минут могло выглянуть солнце. Анна подняла воротник и плотнее прижалась к Дэймону. Теперь они вместе смотрели на реку.

– Ты виделся с ним? – Задавая вопрос, она уже сожалела об этом. – С Лоренсом.

– Да. И больше не хочу.

– Владыка Бруг-на-Бойн сдержал свое слово?

Дэймон глубоко вздохнул, сжимая ее руку.

– Видишь ли, Анна, его слово – это не то, что мое слово или, скажем, твое… Он дает слово, но в итоге часто получается, что ты просил одно, при этом подразумевая совершенно другое, а он, читающий в твоих мыслях, исполнил как раз то, что требовалось, но никак не то, чего ты просил.

Она заглянула ему в лицо, боясь увидеть отчаяние, боль, тоску… Но он выглядел абсолютно спокойным. Спокойным и умиротворенным.

Что ж, может, это и к лучшему. Ты повернул колесо, ты прошел полный цикл. Теперь, по завершении старого, должен начаться новый. Ты этого желал, не так ли? Тебе был необходим этот опыт, как другим бывает необходимо покорить горную вершину, или спуститься в водолазном снаряжении на палубу затонувшего корабля, или отыскать в непроходимых джунглях Гайаны следы исчезнувшей цивилизации… Ты пролил свою кровь на алтарь неведомого бого, и этим богом здесь, в Ирландии, стал для тебя Энгус Ок.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Хочу, конечно. При условии, что ты будешь внимательно слушать. – Дэймон усадил ее к себе на колени, как будто она была маленькой девочкой, и крепко прижал к себе. – Велика была печаль короля Эохайда Айрема, еще более велик был его позор. Объехал он всю Ирландию в поисках своей жены Этайн, но не нашел ее и обратился за помощью к друиду Далану. Взял друид три ветви тиса и начертал на них огам, и его ключи мудрости и огам открыли ему, что Этайн находится в Бри-Лейт, куда унес ее Мидир. Отправился Эохайд со своим войском в те края, и принялись воины срывать чудесный холм, но все, что удавалось им разрушить за день, к утру возвращалось на свое место.

Так прошел год и один день, после чего увидели приближенные короля, что идет к ним по дороге пригожий да статный воин.

«Зачем выступаешь ты против меня? – спросил Мидир, безбоязненно стоя перед разгневанным Эохайдом. – Разве не выполнил я твоих поручений? Ты сам уступил мне Этайн».

«Не быть ей с тобой», – ответил Эохайд.

«Что ж, – промолвил Мидир. – Возвращайся домой и жди ее