Лабиринты любви - Розмари Роджерс

Но существует еще и Анджело, несчастный, невезучий сводный брат, которого Марко так ненавидит. Нет, скорее ревнует. Анджело сделает для нее все, что возможно… конечно, не забывая о собственной выгоде. Рыцарь на сверкающей черной «хонде»! Ожидающий сигнала от дамы, нуждающейся в помощи, сигнала, которого пока не поступило и, конечно, лишь потому, что Сара чувствовала и знала: несмотря на все угрозы и оскорбления, Марко снова придет, словно волк, почуявший и загнавший добычу… дающий ей время поддаться панике, прежде чем наброситься и загрызть. О да, он придет! Придет, чтобы снова измываться над ней! Но еще неизвестно, кто посмеется последним! И только поэтому она все еще оставалась во дворце. Мысль о том, что в любую минуту, любой миг она может исчезнуть, невыразимо тешила душу. Сара подождет, пока он снова явится, не в силах забыть, обойтись без нее, а потом – конец. Всего один разок, чтобы доказать ему, как безумно он желает ее, а затем Сара навеки уйдет из его жизни.

Как ни странно, именно Серафина вернула Сару с небес на землю. Серафина и ее неизменно суровое ворчание. Да еще «таинственное» появление последних журналов, известных своими колонками светской хроники.

Это, конечно, постарался Анджело, кто же еще? С обложки одного загадочно улыбалась мать, напоминая Саре о том, что, возможно, их сейчас разделяет всего несколько десятков километров. Нетерпеливо перелистывая страницы, Сара (на что и рассчитывал Анджело) наткнулась на несколько весьма откровенных заметок о Марко. Герцога ди Кавальери называли международным плейбоем, несмотря на успехи в бизнесе. Автор одной статейки распространялся о его так называемой последней пассии, довольно известной французской модельерше. Другой перечислял его прежних любовниц, подчеркивая непостоянство и бессердечие герцога, – как оказалось, его хватало всего на полгода, а потом он без объяснений расставался с женщиной ради очередной соперницы.

Ну конечно, как она раньше не поняла, что он за человек! И кто же из них двоих настоящий лицемер? Да почему же он никак не прилетит, черт бы побрал его гнусную душонку, чтобы Сара смогла наконец высказать ему в лицо всю правду?!

Прошло двое суток, но о Марко не было ни слуху ни духу! Ублюдок! Где он шляется? И что надеется доказать? Ну ничего, когда он вздумает явиться, ее здесь не будет! Держать Сару тут для собственных удовольствий – никогда! Конечно, рано или поздно он узнает, как был одурачен, но это лишь часть ее отмщения! Он станет настоящим посмешищем, если раньше его не упекут за решетку! На суд Сара наденет девственно-белое платье и будет заливать слезами зал… поделом этому негодяю! Папочка обо всем позаботится, и уж тогда его светлости худо придется!

Но пока Сара, как обычно, загорала на маленькой террасе в полном одиночестве.

Да будь же разумной, Сара! Ах, легко сказать, легко предостерегающе грозить себе пальчиком, несмотря на полное бездействие перед лицом опасности, о существовании которой она не подозревала и к которой явно не была готова. А что, если он вообще не вернется? Скорее всего он просто-напросто выбросил ее из головы! Еще одна жертва в длинном списке побед! И все же были ночи и дни, когда Марко беседовал с ней, казалось, забывая о том, кто он и что, по его мнению, представляет собой она. Оба мирно ужинали, спорили… и упражнялись в словесных поединках. Любили друг друга, несмотря на те циничные, оскорбительные фразы, которыми он старался низводить происходящее между ними до самого грязного, животного уровня, фразы, которые ничего не объясняли и ничего не значили.

Нет, пожалуй, даже хорошо, что он исчез, дал ей время подумать, поразмыслить, оценить происходящее!

Сара продолжала лежать, наслаждаясь теплом и светом, так противоречившими мрачным мыслям, когда внезапно появилась Серафина, впервые за все это время нарушив ее уединение.

– Синьорина… пожалуйста, проснитесь. На таком жарком солнце не годится спать.

О Боже, она потеряла всякое представление о скромности с тех пор, как появилась здесь! Но вместо того чтобы смутиться, Сара лениво перевернулась на спину и прикрыла рукой глаза.

– Что случилось? В чем дело? Или герцог сообщил, что соизволит возвращаться? – не удержалась от колкости девушка, но, не дождавшись ответа, продолжала с тем же легким вызовом: – Если увидите его, потрудитесь передать, что мне все это осточертело! Ненавижу, когда меня насильно удерживают здесь, как в тюрьме! Или он так обращается со всеми своими женщинами?

– Вы, синьорина, первая, кого он привез в палаццо. Да, мы знаем из газет и журналов о некоторых его… увлечениях, но он в жизни не привозил их сюда. Простите, синьорина, за неуместную откровенность, но иногда это только на пользу. Я старая женщина и много повидала на своем веку…

– Извините, Серафина.

Сара неохотно села, неожиданно пожалев, что ей нечем прикрыться, и с благодарностью приняла протянутый платок с индейским рисунком. Она все еще не успела прийти в себя и от жары, и от нежданных признаний экономки. Что та пытается объяснить? И чем ей ответить?

Стараясь выиграть время, она стянула легкий саронг узлом над грудью. Его увлечения! С какой покорностью судьбе Серафина произнесла это! Черт побери, она, Сара никогда не смогла бы смириться с человеком, содержащим целый легион любовниц, не пропускавшим ни одной, на которую упадет его похотливый взгляд! И этот ханжа запрещает брату жениться на любимой женщине, в то время как сам имел наглость увезти и овладеть этой самой женщиной (или той, кого принимал за нее), не заботясь ни о ее желаниях, ни о последствиях своего поступка.

– Серафина… что именно вы хотите мне объяснить? Я ужасно устала постоянно бороться либо с увертками, либо с грубой силой. По-моему, лучше всего мне как можно скорее уехать отсюда, надеюсь, вы понимаете?

Но Серафина, казалось, намеренно не желала ничего слушать, отделываясь уклончивыми фразами.

– Вы, верно, перегрелись, как я и боялась. Это очень опасно. Пожалуйста, пойдемте в комнаты, синьорина.

Серафина еще долго мялась и вздыхала, прежде чем перейти к делу, хотя явно пришла сюда с намерением что-то сообщить. Сара с каждой минутой теряла терпение, но покорно выслушивала упреки и сетования и даже позволила увести себя в ванную и усадить в душистую воду. Утопленная в пол ванна, подумать только! Настоящий символ растленной роскоши, устроенная для изнеженных одалисок, привозимых сюда специально для утех высокомерных хозяев! Эта мысль помогла Саре отрешиться от нежеланных воспоминаний о сильных загорелых руках, намыливающих ее спину… грудь, все тело…

Интересно, почему среди всего этого великолепия нет обыкновенного душа? В своих покоях он велел установить…