Весна незнаемая. Книга 2: Перекресток зимы и лета - Елизавета Дворецкая

Дарована сжала его руку, и он вспомнил о ее присутствии, а также о том, зачем пришел сюда.

– Я ищу моего противника, сына Перуна, – сказал он, глядя в темноту за пламенной рекой. – Пока мы не встретимся в битве, на землю не вернется Весна. Но мы не можем встретиться на земле. Укажи мне место, где я могу найти его. Место, где могут встретиться зима и лето.

– Эта встреча стоит у тебя за спиной.

Давление этого голоса почти не ощущалось, но было настолько сильным, что наполняло до последней жилочки, и Огнеяр ясно сознавал, что уходить отсюда нужно как можно скорее. Даже его дух, двойственный дух оборотня, не мог долго выносить близость Велеса.

– Зима и лето встречаются в осени. Иди к Осени, мой сын. Иди назад. Иди к перекрестку дорог. Там ты найдешь Лето. Если Осень позовет его, ты встретишь его. Иди назад.

Зажмурившись от давящего ужаса, не помня себя, полная одним стремлением – уйти отсюда, пока разум не погас, не замечая, что буквально исполняет совет-приказ Подземного Хозяина, Дарована сделала шаг назад и потянула за собой Огнеяра. Не оборачиваясь, он шагнул за ней. И тут же они оба ощутили, что встали на правильный путь: жгучее мерцание Огненной Реки вдруг отодвинулось далеко, стало легче дышать. Дарована шагнула назад еще раз, и вокруг посветлело; небо поднялось высоко и уже не давило на голову. Они сделали третий шаг, и весь этот темный мир раздвинулся, как будто упали стены.

Все стало иначе. Дарована выпустила руку Огнеяра и огляделась. В лицо дул резкий холодный ветер, и уже по этому было ясно, что они вышли из Велесова подземелья, где воздух был мертв и неподвижен. Здесь было больше света, здесь было высокое небо, ветер, простор. Все было как на земле, и только особая резкость и яркость всех ощущений – в основном неприятных – говорила о том, что они все же не на земле.

Вокруг них был пасмурный и холодный день середины осени. По сторонам расстилались луга с увядшей, побитой первыми заморозками травой. Под ногами была замерзшая после дождей, комками застывшая грязь, земля была схвачена тонкой, ломкой корочкой льда, и при каждом их движении она со знакомым похрустыванием ломалась. В беловатый ледок на лужах вмерзли желтые листья. Листья летели по ветру, и вроде бы где-то в отдалении темнел перелесок, но его было трудно разглядеть.

Дарована и Огнеяр стояли на дороге, где еще виднелись замерзшие в грязи следы копыт, человеческих ног, полозьев волокуш, тоже выбеленные льдом. А в трех шагах впереди эту дорогу пересекала другая, такая же исхоженная. Но ни одного живого существа вокруг не виднелось, только желтые стебли высохших трав дрожали под ветром и тоже мерзли.

Дарована поежилась: перекресток полевых дорог недаром пользуется дурной славой как место обитания самых зловредных и безжалостных духов. Здесь, на перекрестке, что сам служит границей миров, человек открыт всем ветрам, добрым и злым. Его все видят, а он никого не видит; он открыт для нападения, и нечем ему защититься, некуда спрятаться. Этот перекресток лежит не в земном мире, а в Надвечном; это то самое место, где обитают зловредные духи, выходящие на землю через земные перекрестки. Ей хотелось пригнуться, как-то спрятаться от невидимых напастей, что летели к ней со всех сторон.

– Спасибо, батюшка, наставил на ум! – сказал Огнеяр и обернулся к Дароване. Он выглядел сосредоточенным, даже встревоженным, но уже не был так растерян, как там, в подземелье. – И как я сам-то не догадался? Голова дубовая! Конечно, осень! Конечно, перекресток! Вот, душа моя, мы с тобой на место пришли! – Он взял Даровану за плечи и слегка встряхнул. – Ну, очнулась? Не спи, замерзнешь! Давай-ка за дело принимайся.

– За какое?

– Меня ты привела, теперь зови его. Сюда ему можно. Здесь мы встретимся. Не знаю, где его сейчас носит, а тебя, Осень, лето отовсюду услышит. Путь его к тебе лежит. Зови его, и он придет.

Дарована сжала голову руками. Они были почти у цели, но ее переполняли слабость и страх. Перекресток, открытость со всех сторон и свист резкого ветра, холод и дрожь мешали ей сосредоточиться, она чувствовала себя слабой, беззащитной, беспомощной. Они – на том самом месте, что может послужить местом битвы сына Перуна и сына Велеса. И свести их должна она… И Макошь говорила ей то же… Ей оставался последний шаг; ее ждало последнее дело, зависящее от нее, и оно же было самым важным, но на этот последний шаг у нее не хватало сил. Битва! Еще шаг – и начнется то, что уже нельзя будет остановить…

– Здесь? – Дарована огляделась. – Ох, матушка!

По той дороге, что лежала у них под ногами, прямо им навстречу с густым завыванием мчался плотный вихрь. Нижним концом он почти касался земли, а в высоту превышал два человеческих роста. Стремительно вертясь вокруг себя, вихрь быстро приближался; в нем крутились пожухлые листья, травинки и сухие ветки, комки замерзшей земли, еще какой-то полевой мусор. Дарована ахнула и встрепенулась, как будто хотела скорее уйти с дороги. Огнеяр быстро обернулся и выругался.

– Вела тебя дери! Встрешник!

Дарована хотела отшатнуться, но дорога прочно держала ее ноги и не пускала. Встрешник! Злой дорожный дух, что может опрокинуть и унести неведомо куда, принести болезнь, отнять удачу! Стремительно вертясь внутри себя, он летел прямо на них, как голодный хищный зверь. У него не было оскаленной морды или острых зубов, у него не было ни лица, ни глаз, но от этого он, воплощение слепой, бессмысленной вредоносной силы, казался еще более жутким.

– Не было печали! – в досаде бросил Огнеяр. – Ну, давай!

Он выхватил с пояса нож и, когда Встрешник был уже шагах в десяти, с силой швырнул нож ему навстречу. Нож исчез в крутящемся вихре, и над полем раздался дикий вопль. Оледенев, Дарована зажмурилась. И стало тихо. Она торопливо открыла глаза: на дороге в нескольких шагах впереди лежал окровавленный нож, и длинные, растянутые пятна крови усеяли землю вокруг. По сторонам кружились, оседая на землю, сухие листья. Вихрь-Встрешник исчез. И ветер замолчал: то ли выжидал, то ли собирался с новыми силами.

Огнеяр подобрал нож, вытер его о замерзшую траву и убрал в ножны.

– Видала? – Он сурово глянул на Даровану. – Это еще что! С этим-то дурнем разговор короткий. Давай-ка, сестра, поживее, пока кто похуже не пожаловал!

«Кто – похуже?» – хотела спросить Дарована, но не решалась.

Все вокруг выглядело угрожающим: тучи серого неба давили на голову, ветер резал, как ножом, холодные капли дождя падали на лицо прямо из воздуха. Чуть поодаль от дороги в лугах бродили какие-то серые тени, вырастали из земли, припадали к ней снова, вставали, покачивались, то сходились, то расходились, и в своем вроде бы беспорядочном движении неудержимо приближались. И сама земля странно пошевеливалась, подрагивала, вспучивалась буграми, словно какие-то заключенные там существа рвались на волю, напрягали силы в попытках освободиться. Воздух был полон угрозы, чувства опасности, которая неудержимо приближалась.