Восток. Запад. Цивилизация - Екатерина Лесина

– Но вы о них знаете. – Чарльз пристально посмотрел на Орвуда, но тот нисколько не смутился.

– Мой род весьма древний. И мои предки воевали с Седриком. А еще помогали разобраться с его наследством. Там в целом весьма богатый материал собрался по влиянию магии тьмы на живое. Именно тогда было признано, что излишняя склонность к жертвоприношениям вредна для некроманта. Да… Так вот, пусть не полноценные копии, но кое-какие записи остались.

А затем переехали с Орвудами в Новый Свет.

– У кого еще могут быть записи? – поинтересовался Чарльз. – У его императорского величества?

– Не знаю, но вряд ли. Его предка отправляли наводить порядок, зачем ему старые и, честно говоря, изрядно забытые архивы? Его самого интересуют скорее тайны стихийных магов, нежели некромантия.

– Забытые?

– Вряд ли кто-то из простых магов знает, кем был Седрик. В университете его не изучают. Ни в одном из университетов.

– Тогда… у вас? – Чарльз приподнялся.

– Увы. В свое время я искренне верил, что должен изменить мир. И для этого готов был отдать все. Что уж говорить о копиях старых бумаг…

– То есть вы когда-то принесли в братство эти бумаги… в прошлый раз вы об этом не говорили!

Орвуд нисколько не смутился.

– В прошлый раз не было нужды. На самом деле мы тогда… В общем, у каждого рода свои тайны. А тайны тормозят прогресс. Вот мы и создали общую библиотеку.

Чудесно.

Просто чудесно. Чтоб их всех.

И пуль придется отлить много. Очень много. Ничего, Эдди как-нибудь справится.

– И да. – Взгляд Орвуда остановился на нем. – Серебряная пуля его тоже не возьмет. Если он прошел по пути Седрика, то… тот был почти неуязвим. Только совместная сила круга и его императорского величества сумела преодолеть щиты Седрика. Ну а тело потом сожгли. Долго жгли. Пока не осталось даже праха.

Охренеть, какая радость.

– Ну… – Эдди поскреб себя за ухом. – Император, если чего, думаю, подсобит.

Куда ему деваться-то?

Глава 36,

в которой снова появляются драконы

Эва не собиралась спать.

Вот ни на мгновенье.

Как уснешь, когда тут такое! Сперва цветы доставили. В корзинах. Сразу с полдюжины и это только Эве. И во всех-то записки с извинениями.

Тори тоже цветы получила.

И маменька.

Наверное, раньше Эва пришла бы в восторг. Нет, точно пришла бы. И вообразила бы, что те, кто цветы прислал, в глубине души прекрасные люди, просто ступили не на тот путь.

Ошиблись.

Во всех романах герои ошибаются, а потом вымаливают прощение. И цветы тоже шлют. А героини их отвергают. Цветы в смысле.

Ерунда какая.

Эва потрогала восковые лепестки. Цветы красивые. И композиции составлены идеально, стало быть, из хорошего магазина, может, индивидуальный заказ, хотя вряд ли. Уж больно одна корзина на другую похожа. И на третью. И на те, которые для Тори.

Тори, к слову, была тиха и задумчива.

И цветы тоже потрогала. А вот записки все сняла, чтобы разодрать на мелкие клочки. И выражение лица у нее было таким злым, что Эва не выдержала и обняла сестру.

– Мы можем отсюда уехать, – сказала она тихо. – Попросить маму. Скажем, что у меня от науки голова болит. И вообще я слишком глупая для этого.

– Ты?

– Почему нет?

Тори ведь про себя в жизни не скажет, что глупая или голова болит, даже если та и вправду будет болеть. А Эве несложно.

– Этот твой…

– Не мой.

– Он цветов не прислал.

– И что?

– Ничего, наверное… – Тори вытащила из корзины веточку гипсофилы, хрупкую донельзя. – Когда-то я мечтала, что мною будут восхищаться. Влюбляться. Цветы вот слать. И чтобы толпы поклонников…

– То есть остаемся?

– Да ты сама уезжать не хочешь. – Тори протянула веточку. – Обидно просто. Я ведь красивая?

– Красивая.

– И ты.

– Мы двойняшки.

– Ну да. А они вот… это все… – Она провела ладонью над корзиной, и цветы вдруг почернели. А Тори отряхнула руку. – Что-то в них не так. Погоди.

Она коснулась второй корзины, прислушиваясь к чему-то.

Третьей.

Четвертой… а в пятой снова цветы почернели. И в одной из тех, которые Эве достались.

– Что ты делаешь? – Цветы было немного жаль, самую малость, ведь живые они как-никак. Да и темные куски пепла рассыпались по полу.

А горничной тут нет. И радоваться надо, что эта странная женщина, приехавшая с леди Элизабет, взяла на себя труд готовить. Пепел убирать она точно не станет.

– Понятия не имею. Тут какая-то магия.

– Может, просто от увядания зачаровали?

– Может. – Тори быстро потеряла интерес. – А может, приворот какой. Кто их знает. Сволочи.

– Ты из-за того, что было утром, да? Расстроилась?

– Да. – Тори подняла то, что осталось от цветов. – Потому что… Понимаешь, как такое возможно? Они сперва пытались нас прогнать. И за что? Мы ведь ничего плохого не сделали. Мы ничего у них не отбирали. И разве стало бы у них меньше знаний, если бы мы учились? А они с нами так… А потом в лицо улыбаются. Воркуют. Этот вот, любезный, который чай хлебал после, это же он с жезлом стоял.

– Ты уверена?

– Почти. Запах от него. Как там. Ты сможешь меня опять вывести? На ту сторону?

– Нет. – Эва покачала головой, а когда сестра капризно надула губки, сказала: – Не из вредности, Тори. Это и вправду слишком опасно. В прошлый раз мы едва прорвались, и… там существо. Какое-то. И я не уверена, что смогу выбраться.

– Ясно.

Как ни странно, капризное выражение лица Тори сменилось задумчивым.

– Ты ведь не полезешь сама? – осторожно уточнила Эва.

– Не получится.

Значит, пробовала?

– Мне надо. – Тори подняла лепесток пепла и растерла в пальцах.

– Зачем?

– Не знаю. Тот алтарь. И запах. Человек… И еще, которого мы спасли. Почему он никак не очнется? А вдруг мы что-то не доделали? Я не доделала? Вдруг надо еще к алтарю?

– Ну… – Эва подумала. – А попроси Берта? Пусть он тебя к нему сводит?

– Что?

– Наяву. Он, конечно, будет отказываться…

Глаза Тори заблестели. И ясно, что отказать у Берта не выйдет. Точнее, это будет крайне неразумно с его стороны, отказывать сестре в такой малости.

– Там ведь довольно безопасно… – с сомнением продолжила Эва. Кажется, не стоило давать Тори подобную идею. – Безопасней, чем за гранью. И если ритуал был, то, может, наяву ты лучше его следы ощутишь?

Осторожный кивок.

Задумчивость.

И…

Мир вздрагивает. Граница его вдруг истончается до крайности, и Эва ощущает на себе внимательный взгляд… чей?

Все длится мгновение.

Меньше мгновения.

Но взгляд реален.

А