Борей - Кирилл Ликов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Бегите! — проорал в очередной раз Борей приказ.
Парни резко рванули по туннелю к выходу, но Ньяла что-то заставило оглянуться. Борей не бежал за ними, он упер правую ногу в землю, выдвинул вперед левую руку со щитом, вывел на замах правую руку с включенным молотом и стоял так, ждал атаки червя.
— На что он надеется? — мелькнула в голове мысль у колдуна.
Но тут же он понял, что конунг уже ни на что не надеется, а просто прикрывает их отход своей жизнью. Те секунды, которые потребуются на его проглатывание червем, будут для ребят форой. Маленькой, но форой.
— Увеличим время суток, — проговорил про себя Ньял и остановился.
— Ты чего? — послышалось в наушниках.
— Бегите, парни! Я помогу командиру!
Ньял встал, расставил ноги, уперся ими в лед, словно дерево, пустившее корни, взял посох двумя руками и стал вспоминать все свои психофизические заклятия, которые он знал и на которые у него хватит сил, чтоб если не убить чудище, то хотя бы его затормозить. Хоть ненадолго. И в этот момент червь проглотил фигуру командира.
— Сук… — прошептал, шипя от злости Ньял. — Я отомщу за тебя, Борей! Ты был хорошим человеком и командиром!
Лед треснул вокруг колдуна и по велению рук собрался воедино, острыми углами смотря в сторону противника, словно стая кинжалов, висит в воздухе и выжидает удобного момента, чтоб сорваться в атаку на агрессора.
Сказать, что в голове ведуна сейчас пронеслась вся его жизнь, было бы преувеличением, но вот те моменты, ради которых стоило бы жить, промелькнули. И это были именно те моменты, за которые стоило бы и умирать. Больше этих картинок было из детства и юности. Так уж мы люди устроены, что самое дорогое и ценное, что мы вспоминаем потом всю свою жизнь, происходит с нами в детстве и юности, за рядом исключений. В молодости все краски этого мира воспринимаются ярче. Ты много не знаешь и каждое открытие для тебя — или приятный, или неприятный стресс, а стресс сам по себе обостряет чувства и делает любые оттенки ярче. Первый раз упал с велосипеда? Ярко. Потом ты еще сотню другую с него упадешь, но это будет уже не то. Первый раз пошел в школу! Красиво, ярко, банты и фартуки, галстуки и бабочки, первый звонок, первый урок. После тебе придется в нее ходить триста дней в году десять, а то и одиннадцать лет подряд, но это не будет уже тем праздником, как в первый раз. В детстве и юности мы постигаем мир, и он для нас полон ярких красок и неожиданностей, а потом мы уже его сравниваем с первыми разами и краски восприятия тухнут. В той же школе через два года ничего не изменилось, и на первое сентября на линейке так же много бантов, фартуков, галстуков и бабочек, и так же звенит звонок. Но тебя уже это не восхищает. Ты понимаешь, что после тебе опять каждое утро вставать, идти в школу, дома учить уроки, а потом отвечать их у доски. Притупляются не краски мира, а наши рецепторы восприятия. К концу жизни мы превращаемся в старых сварливых скряг, которые все сравнивают со своим ярким детством, и для этих персонажей листва была более зеленая именно в их детстве, небо синее только в их юности и даже люди были честнее в их молодости. Мы искренне не понимаем, как нынешняя детвора живет в этом тусклом мире, а они радуются своим открытиям и наслаждаются его красками, которые для нас остались в том ярком и загадочном еще мире детства.
— Волколака в душу мать… — прозвучало в наушниках голосом Борея.
— Ты жив?! — охнул уже приготовивший к смерти Ньял.
— Да куда я денусь!
И тут тело червя запульсировало голубыми вспышками изнутри. Казалось, червь, зарядился не той энергией. Если раньше он пульсировал всеми оттенками красного, то сейчас только голубого, как молот Борея во включенном состоянии. Монстр остановился и начал ворочаться, видимо, не понимал как, но очень хотел избавиться от мешающего предмета внутри. Тошнит ли когда-либо червя, Ньял не знал. Пока колдун думал, чтобы ему сделать, страшным ударом изнутри морда червя разлетелась вдребезги, обдав Ньяла потоками расчлененной плоти и внутренними жидкостями. Когда снежная и мутная жижи осели на пол туннеля, перед колдуном стоял живой конунг, сжимающий в руках щит и молот.
— Не можешь победить врага снаружи, победи его изнутри! — устало, но довольно процитировал Борей какую-то древнюю мудрость и рухнул на пол.
— Чертяка! — вскричал Ньял, бросаясь к командиру. — Я тебя уже похоронил!
— Это ты немного преждевременно сделал, — устало улыбнулся Борей другу, садящемуся рядом и обнимающему его за плечи.
Потом подбежали другие члены группы, а там и от вести, переданной по радиосвязи, подтянулась группа Сила. Все радовались выполнению задачи и поздравляли своего конунга. Сказать, что их встретили на базе с триумфом, — не сказать ничего! Мечты людей о независимом, неистощимом источнике энергии сбывались, и это стало возможно благодаря Борею и его команде, впрочем, как и освобождение от угрозы уничтожения всего населения базы великанами. В умах обычных людей статус Борея взлетел до уровня великого спасителя, полубога.
— Нифльхейм! — вещал Борей. — Я назову это поселение Нифльхейм!
К источнику сразу выдвинулась караульная группа, чтоб обеспечить людям единоличное владение артефактом. Через неделю туда убыла экспедиция энергетиков для изучения этого феномена и разработки механизмов постановки энергии артефакта на службу людям. Благо экспедиция Борея планировалась именно для нахождения, исследования и разработки месторождений полезных ресурсов и была снабжена всяческими исследовательскими модулями. Еще через месяц артефакт укрыли специальным свинцовым куполом, который аккумулировал энергию и дальше по проводам подавал ее сразу на базу, точнее в Нифльхейм.
— Борей, срочное дело! — ворвался в кабинет начальник отдела связи. — Есть!
— Что есть? — не понял конунг.
— Связь есть! — доложил связист. — Вчера вечером появилась!
— После накрытия источника куполом? — прищурился Борей.
—
