Однажды в Марчелике 4 - Лео Сухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Молодой человек невольно повёл биноклем, отвлекаясь от разглядывания бывших укреплений мятежников. От дымящих воронок, от трупов, от остатков брёвен, что удерживали землю от осыпания, от колючей проволоки, местами торчащей из земли… В общем, от всего того, что осталось на месте укреплений после староэдемской артиллерии. Отвёл лишь чуть-чуть, чтобы уткнуться взглядом в сплошной ковёр растительности.
Красной, зелёной, сиреневой, фиолетовой, жёлтой… Казалось, что какой-то неаккуратный художник обрушил столик с красками, сплошь окрасив всю траву рядом с собой. И оттого было вдвойне странно понимать, что всё это вызвал обычный, хоть и обильный, дождь. Он обрушился на землю с небес — и лил, лил, лил… Он затопил воронки, превратив их в глубокие лужи, он промочил насквозь парусину палаток…
Воды было столько, будто само море обрушилось на землю. И ещё почему-то казалось, что этот дождь никогда не закончится. Как будто, как во времена Ноя, Господь очистительными струями воды смоет всех людей, посмевших отнимать друг у друга то, что им не принадлежит — чужую жизнь. Но Бог оказался милостив, и дождь всё-таки прекратился.
И не успели люди вновь начать стрелять друг в друга, как у каждой лужи, у каждой воронки, у каждого брошенного орудия, в благословенной тени, под яркими лучами марчельского солнца пробудилась жизнь. Да такая, что удержать её было невозможно… Рвались к солнцу тысячи растений, сновали туда-сюда насекомые и маленькие птицы, стада животных множились чуть ли не на глазах…
Само собой, людей не остановил даже такой фантастический праздник жизни. Приказ-то им отдавали там, где ничего такого невероятного не наблюдается. И люди шли на смерть посреди возрождения жизни. Под пули, под снаряды, по пулемётный огонь… Их кровь проливалась на молодые ростки, впитываясь в землю, и только добавляла сил этой новой жизни…
Кристиан даже почувствовал непреодолимое желание взять блокнот. Ему очень хотелось записать то, что он увидел, осознал и своими глазами наблюдал. Молодой человек ещё долго ходил с написанным, перечитывал, а потом всё-таки сунул блокнот в руки метену Флинту. Ожидал критики, насмешек, но…
— Крист, это ведь прекрасно! — воскликнул отец Пеллы. — Это ты написал?
— Я, дядя Георг… Вот только мне кажется, вышло как-то…
— Нет, дорогой мой, вышло просто великолепно! И впрямь великолепно! — удивлённо покачал головой метен Флинт. — У тебя явно талант!
А на следующий день Кристиану поручили присоединиться к гвардейской сотне для прорыва к городу… И вот он сидел в окопах и смотрел, как артиллерия утюжит укрепления мятежников, а рядом притаились гвардейцы, чей сотник рвался в бой и постоянно спрашивал разрешения.
Сотня была свежей, лишь недавно прибывшей. Вместе с ней прибыли и дурные вести. Землетрясения, что терзали Марчелику, оказались всеобщими. Трясло и лихорадило всю планету. На берег налетали огромные волны, смывая то, что было расположено слишком низко. Корабли переворачивало и топило в гаванях. С гор сходили каменные оползни, и даже реки неожиданно пересыхали, а потом начинали течь вновь.
Города Старого Эдема рушились. Спокойный материк, такой родной для человечества, вдруг проявил свой нрав. Рушилось всё, что было выше одного этажа, а если не рушилось, то приходило в такой вид, что страшно было внутрь входить. Промышленность, ранее способная содержать всё человечество, больше не могла поддерживать потребление даже на Старом Эдеме. Ассамблея Колоний сообщала, что поставки припасов в ближайшее время будут значительно сокращены. А это означало конец войне…
Надо было лишь одержать пару-тройку побед, чтобы триумфально вернуться домой. Вот и отправлял генерал Форестер доверенных офицеров напоследок проявить себя. Видимо, рассчитывал по возвращении домой нацепить им медальки за какие-нибудь заслуги. Вот и Кристиана эта участь не миновала.
— Чего мы ждём, фортис? — прошипел сотник. — Чёртов пулемёт молчит!..
— Он просто экономит боеприпасы, фортис Фитц, — спокойно ответил Кристиан. — Поверьте, я тут не первый день. У них там ярда три земли, затем брёвна, и уже там стоит орудие. Стоит нам появиться ровными рядами, как мы тут и останемся стоять.
Сотник молчал ещё несколько секунд. А потом не удержался, поддавшись на уловку, и поправил:
— Лежать, фортис Верус.
— Что? — переспросил удивлённый Кристиан.
— Со всем уважением, фортис. Но «останемся лежать». Так обычно говорят! — повторил Фитц.
— Ошибаетесь, фортис! — Кристиан улыбнулся и покачал головой. — Я всё правильно сказал. Стоять. Хотя крайние бойцы в строю, может, и лягут. Это уж как получится…
Сотник ещё несколько секунд переваривал услышанное. Лицо у него выражало крайнюю степень недоверия. Зато уши всех стоящих рядом гвардейцев явно нагревались от услышанного.
— Когда начался первый штурм, сотник Туа-туа повёл своих людей в атаку на такое укрепление, — объяснил Кристиан. — Это было милях в трёх отсюда. Так вот… Останки его и его солдат до сих пор там стоят и гниют. Санитары их не решились вытаскивать, а похоронные команды не добрались, потому что не объявляли перемирие. Вы ещё не изволили на досуге посмотреть это место? Я знаю, что всем новеньким очень рекомендуют…
— Простите, фортис, — кашлянул сотник. — Не довелось…
— Полюбопытствуйте, как будет время! — посоветовал молодой аристократ. — Ну или можете пойти на штурм, но тогда многое не сумеете увидеть.
Помолчав, Кристиан добавил на случай, если его опять не поняли:
— Не успеете просто…
Он снова поднёс к глазам бинокль, но посмотреть в него так и не успел. За спиной, там, где замерли тысячи солдат, ожидая начала атаки гвардейцев, раздались удивлённые крики. Кристиан торопливо обернулся, пытаясь понять, что вообще происходит. И внимательно проследил за направлением взглядов и указующих рук ошарашенных солдат.
Те указывали куда-то на северо-восток. Молодой аристократ покачал головой. И попытался рассмотреть, что случилось, но слишком неосторожно высунулся. И тут же пулемёт мятежников грозно загрохотал, вбивая в землю рядом с насыпью, за которой Кристиан прятался, пулю за пулей.
— Опять, наверное, местные касадоры! — пояснил Крист сотнику. — Повадили налетать, стрелять и убегать. Спасу от них нет… Ездят на воллах так, будто лошадей оседлали!..
Это было не слишком верное сравнение, но староэдемцы уже успели
