Охотник - Брайт Камли

Люди уже превратились в крошечные точки — затем, словно перевалив через гору, исчез за горизонтом корабль. Все так же продолжая «слушать» исповедь Нита, Найл вернулся в повозку.

— … Бедная Иста так боялась, что пауки сожрут меня живым. Но там я об этом мечтал. Ты никогда не представишь, что должны сделать с человеком, чтобы стал о таком мечтать: мне было все равно, лишь бы умереть. Неважно, каким способом, только бы не оставаться с ними. А другого способа оттуда выйти у меня не было. Двадцать лет я водил их за нос, я смеялся над ними и считал себя выше. Теперь они пытались мне внушить, что я — раб. Они обещали мне смерть, но если я скажу «да». Я пытался уходить от них в себя — так глубоко, казалось мне — они меня находили, вытаскивали, и все начиналось сначала. Они требовали ответа, кто я: хозяин или раб, потому что из века в век люди и пауки играли в одни и те же игры: в «хозяина и раба» или в «охотника и добычу». И ни они, ни мы не знали ничего другого.

— Не знали люди, они первыми и начали эту, как ты говоришь, игру.

— Да, — согласился Нит. — Я слышал рассказ Юса. Но я не успел по-настоящему об этом подумать: меня схватили в тот же вечер.

— Знаю, — опять отозвался Найл. — Не представляю, как ты смог такое пережить.

— Теперь неважно. Главное, я понял то, что меня мучило и не давало спокойно жить. Победивший в игре на самом деле проигрывал — заколдованный круг… И вот именно ты нашел из него выход. Ты сказал: мы равны… Ты — выросший в пустыне и толком не видевший людей… Тот, кого на скорую руку научили читать и впихнули крохотную частичку знаний, смог без труда осознать важнейшую проблему человечества и сделать выбор…

— Послушай, но… — попытался остановить изливавшийся на него хвалебный поток Найл.

— Нет, уж это ты слушай, — «засмеялся» Нит, — пока не договорю, ты у меня теперь никуда не денешься.

— Тебе ведь тяжело грести и говорить.

— А я уже не гребу — моя смена кончилась — вот лежу сейчас на палубе, смотрю на небо. У нас здесь ни облачка.

Найл машинально посмотрел вверх.

— А надо мной, похоже, собираются грозовые тучи.

— Ничего, прорвешься, — восприняв его слова не только буквально, успокоил Нит. — Ты их сильнее и…

— Перестань!

— Слушаюсь, мой повелитель. Последнее, хорошо?

— Ладно.

— Угадай, когда я по-настоящему уверился в том, что прав не я, а ты?

— Когда вытаскивал пауков из огня?

— Нет, раньше — когда узнал, что Юс помог меня спасти. Вот тогда мне и стало стыдно. Ты, может, многого не знаешь, зато правильно все чувствуешь. Иногда это бывает важнее. Кстати. Помнишь тот взрыв?

— Еще бы!

— Ты почувствовал опасность немного раньше, чем я успел тебя предупредить…

Какое-то время оба «молчали», потом Найл не совсем кстати сказал:

— Знаешь, а ведь Юса все-таки будут судить.

— Из-за меня?

— Да. Им нужно, чтобы он открыто признался, что хотел меня убить. Понимаешь, сам!

— Ясно, боятся потерять свое превосходство… — похоже, Нит не горел желанием развивать эту тему.

Дорога пошла на подъем, и гужевые замедлили ход.

— Нит, а чем ты занимался до переворота?

— В основном чистил канализацию.

??

— А что тут удивительного? Перекинулся парой слов со служительницей. Между прочим, ее звали Нефтис.

— Та самая?!

— Она. Ну и отправили меня за это в квартал рабов. Там я, само собой, тоже не особенно старался кому-то угодить — мне платили тем же.

— И ты там познакомился с Истой.

— Да.

Найл страшно пожалел, что не удержался: настоящая буря чувств буквально захлестнула — скрыть такое было невозможно, и Нит не мог этого не почувствовать.

— Прости, — зачем-то сказал Найл. — Не обращай внимания. Я еще хотел у тебя спросить. В квартале рабов, кроме Исты, есть еще, есть… — после того как он так неожиданно и глупо сорвался, ему было очень трудно формулировать мысли.

— Нормальные люди? — сразу понял Нит. Он тактично делал вид, будто ничего не заметил. — Есть. Конечно, есть. И немало…

Оба понимали, что пора было заканчивать разговор, но никто не решался сказать об этом первым. Повозка правителя уже въезжала в город; завидев ее, горожане отвешивали поклоны, а проводив глазами начинали перешептываться. Правитель в одночасье лишился невесты, зачем-то отправил далеко-далеко — аж за море — мать и двух маленьких сестер… в общем, было о чем посудачить…

— Ну что, пора прощаться? — нарушил затянувшуюся паузу Нит.

— Наверно, ты прав, — согласился Найл и снова поймал себя мысли, а не забыл ли он чего-нибудь важного. Хотя теперь он в любую минуту мог связаться с Нитом. — На сегодня, пожалуй, хватит.

— До свидания, — ответил находящийся за десятки километров Нит.

— До свидания…

Бурные события последней недели — взрыв повозки правителя, неудавшееся покушение Юса, его попытка самоубийства — потихоньку забывались, сглаживаясь в памяти людей. Только пожар в квартале рабов, пожалуй, дольше всего продолжал вызывать толки. Почерневший небоскреб так и остался, словно гигантский указательный палец, торчать посреди развалин восточной части квартала рабов, причем, не просто привлекая к себе внимание, а по-прежнему собирая вокруг любопытных.

Как ни странно, бывший «светящийся дом» после пожара утерял свою дурную славу, и осмелевшие горожане даже пробовали заглянуть во внутрь. Конечно, такое любопытство могло очень дорого им обойтись: старый дом и до пожара-то не отличался особой прочностью, а теперь, вообще, мог просто рухнуть в любой момент. Найл уже подумывал, ни выставить ли охрану, — к счастью, кто-то распустил слух, будто в доме заживо сгорел смертоносец, и теперь его дух якобы бродит с этажа на этаж… И любопытству сразу же пришел конец.

Полностью «страсти по небоскребу» прекратились только месяца через два, однако к этому времени подоспело нечто гораздо более серьезное. То, что Найл ожидал и с надеждой, и со страхом одновременно. Это был суд над Юсом, откладываемый уже несколько раз, в связи со слабым здоровьем главного действующего лица.

Говорили, что Юс наконец поправился, но когда Найл впервые после долгого перерыва снова увидел смертоносца, то сразу понял, что суд этот, так же как и тот, первый, на котором судили сообщников Скорбо, — лишь пустая формальность. Видимо, Смертоносец-Повелитель хотел побыстрее со всем этим покончить. Какой смысл ждать полного выздоровления подсудимого, когда он уже приговорен.

Юс вошел в зал заседаний, сейчас выполнявший роль зала суда, на шести лапах — вместо двух с правой стороны торчали коротенькие обрубки. Из-за этого он страшно хромал и, вообще, было заметно, что он к тому же еще и страшно слаб, поэтому каждый шаг давался ему с огромным трудом. Вошел последним, когда зал был уже переполнен. Впрочем, нет — Найл ошибся — вслед за Юсом появилась Шида.