Серая мышка для босса - Саша Кей

Повторное возвращение домой сильно отличается от первоначального.

В прихожей я стаскиваю с себя промокшую одежду и бросаю на пол, брожу по квартире не включая свет. Мобильник, жалобно требующий подзарядки, мной игнорируется.

Что люди обычно делают в таких ситуациях?

Напиваются? Но в меня больше не лезет. Я крайне хреновый алкоголик.

Смотрят грустные фильмы и жрут тоннами мороженое, обливаясь слезами? У меня и так все замерзло внутри. Плакать почему-то не тянет.

От идеи выговориться я уже отказалась.

Остается буквально лезть на стену.

В темной кухне залезаю с ногами на подоконник и отрешенно наблюдаю за пузырями на лужах, стараясь не возвращаться мыслями к произошедшему.

На смену разочарованию, обиде, гневу и боли приходит опустошение.

Сколько я так сижу, не знаю. Но мою принудительную медитацию прерывает резкий звук дверного звонка.

Я никого не жду. Пусть уходят.

Но визитер не останавливается, все давит и давит на кнопку. С ума там, что ли сошли? Нет никого. И не будет.

Отчаявшись добиться своего со звонком, псих начинает колотить в дверь.

Кому там неймется?

Я сползаю с насиженного места и так же в темноте на цыпочках иду в прихожую. Здесь уже можно различить голос:

– Лиза! Лиза, открой! Нам надо поговорить!

Нет, я с тобой разговаривать не хочу. И видеть тебя не желаю.

Некоторое время я молча слушаю, как Раевский пытается меня дозваться, но в какой-то момент выглядывает соседка.

– Чего долбишься? Не открывает, значит, нет ее!

Дальше я уже не слушаю, ухожу в ванную комнату, но она ближе к входной двери, чем кухня, поэтому до меня долетают приглушенные фразы:

– Лиза, не будь дурой! Давай поговорим!

Все верно: я – дура, ты – кобелина. О чем нам разговаривать?

Я включаю воду, и шум воды заглушает лжеца.

Совсем все правильно теперь.

Видимо, я все-таки основательно замерзла, проходив столько времени в мокрой одежде. Потому что, пригревшись в горячей ванне, я отключаюсь. Просыпаюсь уже под утро, когда вода остыла, и шея затекла.

Перебираюсь в комнату, выключаю все будильники и заваливаюсь спать дальше. Умом понимаю, что мое состояние не нормальное, но поделать ничего не могу.

Значит, так тому и быть. Пересплю с этим, а потом проснусь и буду заново отстраивать свою жизнь.

Проснувшись понимаю, что время перевалило за полдень.

Кряхтя, как столетняя бабка, плетусь на кухню. По дороге зацепляю непросохшее шмотье из коридора.

Жизнь продолжается, надо делать дела.

Правда, в моих планах на сегодня не делать ни черта, зарядить телефон и дождаться звонка Олега, который назначит время завтрашней встречи.

Но мои планы разбиваются об реальность.

Снова раздается звонок в дверь.

Я не спешу открывать.

В последнее время ко мне приходят только Раевский и курьеры. Маринка не в счет, она обычно сначала звонит. Да она и не знает, что я не прошла на работу. Курьера я не жду. Раевский не похож на человека, который будет стучаться дважды в дверь, которую ему не открывают. Да и ему необходимо нести свой крест олигарха. Наверно, уже обо мне забыл, зарабатывает свои миллионы и готовится к свадьбе. Плевать уже с кем.

Снова звонок. Не такой наглый звук как тогда, когда приходит Князь.

Все-таки иду. В глазок вижу только соломенную шляпу.

Лидия Семеновна, что ли? Опять за рыбками присмотреть надо, пока она на даче?

Открываю, прикидывая в голове, как отмазаться от такого сомнительного счастья.

Как только я понимаю, кто передо мной, мне хочется захлопнуть дверь перед носом этой особы. Но внезапно меня одолевает любопытство.

Обычно любовницы приходят к женам мужей и рассказывают жалостливую историю, что дескать она и гулящий муж любят друг друга, скоро у них будет ребенок, и только коварная бессердечная жена стоит на пути к их совместному счастью.

Или наоборот. Жена приходит к любовнице и усовестивает, что она разрушает счастливую семью, в то время как сама еще молода и может найти свою судьбу в другом месте. Хоть бы и в другой семье, только не в этой.

А я ни то, ни другое.

Я даже не брошенка.

Зачем пришла Линда?

– Лиза? Вы меня помните?

Конечно, я помню тебя, змеюка. Но я не произношу этого в слух, а молча сторонюсь, приглашая ее войти. Жестом предлагаю проследовать на кухню.

При ярком дневном свете в присутствии этого эталона женственности я остро чувствую, что у меня до сих пор не чищены зубы, на голове воронье гнездо, и одета я в вытянутую и полинявшую отцовскую майку.