В объятиях Элиты - К. М. Станич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так ты вымещала свой гнев на мне? — я приподнимаю бровь, и Изабелла пожимает плечами, поднимаясь на ноги и стряхивая траву со своих голых ног.
— Я думала, ты лёгкая мишень, потому что ты так стараешься во всём, что заставляешь других людей чувствовать себя дерьмово. Королева школы, лучшая в классе, встречается со всеми самыми сексуальными и богатыми парнями. Ты хорошенькая… — Изабелла замолкает, и я борюсь с желанием улыбнуться. Она назвала меня хорошенькой. Моя младшая сестра только что назвала меня хорошенькой. Теперь, если это не победа, то я не знаю, что это такое. — В любом случае, пожалуйста, не… говори ничего моему отцу, когда встретишься с ним.
— Я бы никогда этого не сделала, — обещаю я, и она кивает, глядя на дом. Больше всего на свете я хочу, чтобы она вошла и увидела Чарли, но боюсь просить. Я боюсь услышать от неё «нет», потому что тогда я могла бы возненавидеть её навсегда, а она этого не заслуживает. Она избалованная, испорченная маленькая соплячка, но я умею привносить в таких людей немного смирения. Если я делала это с парнями, то могу сделать это и с ней.
— Как ты думаешь, я могла бы хотя бы зайти и обнять его? — спрашивает она наконец, и я улыбаюсь.
Мы вместе направляемся в дом и ждём на диване, пока Чарли не встанет, и его помощник не покатит его по коридору за водой. Когда он видит нас вместе, его лицо озаряется.
— Девочки, — говорит он, и его улыбка становится такой широкой, что на лице появляются морщинки. Я клянусь, что есть молчаливое МОИ перед этим словом, которое он не позволит себе произнести. Я устраиваю нас всех на заднем крыльце с лимонадом, и Изабелла с Чарли действительно болтают друг с другом. Очевидно, они оба поклонники Джеймса Бонда и Индианы Джонса.
— Мой па… — начинает она, а затем прочищает горло. — У Адама много оригинальных сувениров из фильмов. Тебе стоит как-нибудь прийти посмотреть на это. Ему нравится хвастаться этим перед всеми, кто готов слушать его хвастовство. — Звучит примерно так, как надо, думаю я, держа Чарли за руку.
— Я бы с удовольствием, — отвечает он ей с самой мягкой улыбкой, а потом, позже, когда она встаёт, чтобы уйти, наклоняется, чтобы обнять его, и это самая прекрасная вещь, которую я когда-либо видела.
После того, как Изабелла уезжает, я достаю книгу, которую Чарли начал в Напе, и открываю её, чтобы мы могли почитать вместе.
— Знаешь, я уже видела, как ты заглядывал в конец, — говорю я ему после того, как мы заканчиваем, и закрываю обложку. Он смотрит на облака, плывущие по синему-синему небу, а затем задумчиво улыбается сам себе.
— Верно. Но не всегда финал является самым важным. Иногда путешествие, чтобы добраться до конца, такое же хорошее.
Несколько ночей спустя я звоню Зейду.
Я не знаю почему.
Я просто выбираю наугад одного из парней и набираю номер.
Он сразу же приезжает, медленно подъезжая на своём синем «Ягуаре» с откидным верхом к обочине, и я запрыгиваю внутрь. Мне действительно не нравится оставлять папу одного, но здесь его санитарка, и я… Мне просто нужна минута.
— Иногда, когда умирает кто-то другой, это тяжелее для окружающих, чем для них самих. — Он обхватывает руль своими покрытыми чернилами руками и ведёт машину медленно, так что ночной ветер треплет наши волосы, но не прерывает наш разговор.
— Ты говоришь о своей маме? — тихо спрашиваю я, мои руки дрожат. Я заставляю их неподвижно лежать у меня на коленях. Я переутомлена, перегружена работой и в конечном итоге вернусь в академию в плохом состоянии. Весенние каникулы точно не были освежающим опытом, но, честно говоря, я боюсь, что они закончатся.
Я боюсь, что никогда больше не увижу Чарли, если уеду.
Может быть, мне не стоит возвращаться?
— Ага. Я имею в виду, я был маленьким, так что мне не нужно было заботиться о ней, но моя бабушка заботилась. — Зейд делает паузу и смотрит на меня, подъезжая к знаку «Стоп». Наш район такой тихий, что это скорее формальность, чем что-либо ещё. Никто не приедет. — Но не моя богатая бабушка, а моя другая. Я думаю, что забота о её умирающей дочери — это то, что убило и её тоже. Или, может быть, она умерла от разбитого сердца или чего-то в этом роде. Я бы притворился крутым парнем и сказал, что не верю во всё это дерьмо, но я верю.
Я улыбаюсь ему, а затем протягиваю руку, чтобы взять его за правую руку. Он сжимает мою руку и подносит к своим губам для поцелуя.
— Кстати, как ты так быстро сюда добрался? Я думала, твой дом где-то дальше по пляжу.
— Да, э-э… — он смотрит на звёзды и снова пожимает плечами. — Я ехал, чтобы доставить подарочек в дом Бекки. Ну просто, знаешь ли, месть.
— Прямо сейчас? — спрашиваю я, прислоняясь спиной к двери. — Я чувствую, что действительно облажалась в этом году. Я была так точна во время второго курса.
— Ты ни капли не облажалась, ты просто поняла, что тебе не обязательно всё время действовать самой. Давай. — Зейд тихо выкатывает нас из маленького пригородного уголка Гренадин-Хайтс, а затем заводит двигатель, вызывая у меня этот дикий, лёгкий трепет, как на американских горках.
Мы взлетаем и направляемся в холмы, к супербогатым кварталам, которые расположены вдоль одних из самых изысканных пляжей штата.
Когда мы добираемся до дома с гигантскими железными воротами, я понимаю, что по иронии судьбы у семьи Бекки Платтер забор украшен работами моего отца. Часть меня гордится… но другая часть меня задаётся вопросом, не могла бы я вернуться сюда позже с паяльной лампой и сжечь его, может быть, взять с собой в качестве сувенира?
Зейд выходит и достаёт коробку из багажника, обходит машину сбоку и останавливается рядом со мной.
— В течение первого года Бекки встречалась с тренером по баскетболу. У меня здесь все их дурацкие любовные письма.
— Где ты их взял? — спрашиваю я, когда Зейд открывает крышку и показывает мне огромную стопку. Он ухмыляется.
— Тренер уволился примерно через полгода после начала их отношений, но его сын — большой поклонник Билли Кайзера. Возможно, я подкупил его пропусками за кулисы. Я знаю, тебе не нравится стыдить людей или что-то в этом роде, но здесь главное дело не в сексе. Она предоставила тренеру инсайдерскую торговую информацию. Он заработал кучу