Русская фантастика 2015 - Андрей Бочаров

Сотник сплюнул и опустил оружие.

– Стало быть, не врут люди…

– И что теперь будет, мой капитан? – нарушил затянувшееся молчание Комарик. Ответом ему был тяжелый вздох:

– Эх, парень! Знать бы… Видать, не на ту сторону с вами, братцы, подались…

Одноглазый так и не успел высказать своей крамольной мысли. К отряду подскакал рыцарь из личной свиты князя и закричал прямо из седла:

– Почему остановились? Кто приказал?

И капитан Проклятых – суровый наемник, переживший три десятка кампаний, – вдруг неожиданно глупо ухмыльнулся и махнул рукой:

– Она.

Последние пять израненных защитников крепости, не веря своим глазам, смотрели на фигуру в белом.

– Откуда она взялась? – Зубами затягивая узел на грязной повязке, невнятно спросил один.

– Кто ее знает? Вроде с самого начала тут была, я уж думал – дочка какого рыцаря, – откликнулся другой, пересчитывающий оставшиеся в колчане стрелы. – Тихая, незаметная: лишнего слова не скажет, лишний раз глаза не поднимет. Раненых перевязывала, еду разносила. А сегодня, только барабаны забили, вдруг – прыг на стену!

– Танцующая это… – тихо проговорил третий. – Избавительница…

– Тебе, старый, тот вчерашний шестопер, никак, последние мозги вышиб? – возмутился лучник, пытаясь шутками развеять страх. – Или, как безносая в головах встала, про сказки вспомнил? Нет, вы слышали, братцы? Белая княжна ему на помощь явилась! А за ней следом не иначе как Черный воин прискачет!

– Точно! – поддержал четвертый. – И Стрелок-в-Зеленом, да не один, а с Конем из Бездны в поводу!

– Шестопер?! Сказки?! – вскинулся старик. – Ну, идите, скажите ей, что она – сказка! Или Проклятым с их окаянным Сотником, гореть им вечно и не гаснуть! Они же, если вам, болтунам, верить, по доброте душевной стрелять перестали! Хоть ты им скажи, десятник!

Но пятый защитник крепости не сказал ничего: он прерывисто дышал, и на губах его пузырилась кровавая пена. Лишь из-под опущенных век солдата по грязному лицу тихо текли слезы.

А фигура в белом на крепостной стене продолжала свой странный, ни на миг не останавливающийся танец. Раз-два-три, поворот.

– Боги и демоны! Кто бы знал, как мне надоела эта война!

Князь Эрик поморщился и глотнул из кубка теплого, совсем не освежающего вина.

– Особенно когда знаешь, что еще чуть-чуть, последняя горстка сопротивляющихся, последняя крепость, а за ней – все: луга, реки, пашни. Приходи и бери! – слегка иронично произнес сидящий напротив него высокий рыцарь, чью котту украшала шитая черным шелком волчья голова.

– Угу. Кстати, Дорал, эта груда развалин еще не пала? Что там с нашим парламентером?

– Всю землю вокруг него стрелами утыкали, даже до стены дойти не дали. Ну, да ничего, вряд ли их там много осталось. Я послал Сотника и его Проклятых, а ты не хуже меня знаешь, чем это заканчивается…

– Да уж, стоят они немало, но и дерутся как сумасшедшие. Так что же, выпьем за твою очередную победу, Властелин Войн?

В шатер вбежал сержант в покрытых пылью доспехах, торопливо отсалютовал и что-то зашептал на ухо полководцу. Брови того изумленно поднялись:

– Что?

– Тебе лучше самому взглянуть, господин.

– Значит, это не миф, – медленно проговорил Дорал. – Танцующая…

«И взойдет на стену дева в белом, и закружится в бесконечном танце, знаменуя собой, что стена эта – неприступна», – прошептали его губы, а потом Властелин Войн надолго замолчал.

– Ты с ума сошел?! Сам лишь совсем недавно уверял меня, что их осталось немного и крепость вот-вот падет…

– Я ошибался. Эта крепость не падет никогда.

Полководец встретился взглядом с горящими яростью глазами князя. Безмолвный поединок продолжался несколько минут, и первым взор отвел Эрик. Но не торопился примириться с поражением.

– В голове не укладывается! – дрожащим от гнева и удивления голосом воскликнул он. – Неужели ты и впрямь намерен разорвать союзный договор и дезертировать из-за какой-то девки в белом платье и бабкиных сказок?! Только дети, дремучая солдатня и трусы верят в подобную чушь!

Дорал поднял на недавнего союзника грозовой взор.

– Я тоже солдат, не забывай об этом, князь! – процедил он. – А это – не просто «девка в белом платье». И я бы советовал тебе выбирать выражения, Эрик Браннсон. Даже если у вас в Фокиде не слышали о Танцующей и о том, что ждет нарушивших волю Судьбы. И хотя еще никто не обвинял меня в трусости, ни один из моих воинов больше не приблизится к этой крепости ближе, чем на пять сотен шагов.

– Тогда, клянусь Всепобеждающим Ветром, я их заставлю! – в запальчивости воскликнул князь, хватаясь за меч.

Расслабленная поза Дорала не изменилась. Но все, видевшие его в тот миг, могли бы поклясться, что Властелин Войн башней навис над Эриком, который, напротив, словно стал ниже ростом. Задыхаясь от ярости, князь выплюнул:

– Отлично! Значит, мы справимся сами. А ты забирай своих суеверных баранов, всех, сколько их там, и прочь с глаз моих! Слышишь? Прочь!!!

Дорал молча кивнул и, развернувшись, двинулся к выходу. Сделав несколько шагов, он вдруг обернулся. В его прощальном взгляде читалось презрение, гнев и… сочувствие.

Князь провожал взглядом стройные колонны воинов, бессильно стискивая кулаки от ярости. Мгновенно его армия лишилась почти половины воинов. Причем – лучшей половины, потому что многие наемники, в том числе и Сотник со своими Проклятыми, тоже отказались штурмовать крепость, которая находится под защитой Танцующей.

Против воли Эрик взглянул на стену и заскрежетал зубами: проклятая фигура в белом, на таком расстоянии больше похожая на размазанное пятно, и не думала останавливаться. Ладно, люди Дорала и наемники сыграли свою роль, а оставшихся сил вполне хватит, чтобы поставить в этой кампании завершающую точку. Повелитель Фокиды Белостенной покажет всем, что такое настоящий мужчина. Мужчина, привыкший доводить начатое до конца, не боящийся ни пляшущих баб, ни глупых суеверий. Он им всем покажет!

Последний воин армии Дорала скрылся за холмом; князь поднял руку, чтобы отдать приказ музыкантам играть «На приступ!», но…

– Господин! Господин, беда!..

Пять израненных защитников крепости смотрели вслед уходящему войску, но взгляды их то и дело перескакивали на опустевшую стену бастиона. Те из них, которые не умрут от ран, десятилетия спустя будут рассказывать внукам: в ту же минуту, когда князь Фокиды узнал о захватчиках, неожиданно вторгшихся в его собственные земли, и отдал приказ армии возвращаться, Танцующая исчезла. Плеснула молочно-белым платьем и растворилась. Словно не было.

И только на сером выщербленном камне остались бурые смазанные отпечатки босых ног.

Никто не искал ее следов. Раненые, измученные голодом и жаждой защитники крепости, еще не веря, что судьба, внезапно расщедрившись, подарила им жизнь, перевязывали друг другу раны. А под дальней стеной, словно багровыми розами, расцветшей кровавыми следами, среди мертвых тел тех, кто не дожил до часа надежды, лежало что-то бесформенное и светлое. Вернее, оно было светлым когда-то, а теперь, перепачканное кровью и потом, напоминало груду рваных тряпок, под которыми еще теплилось что-то, совсем недавно живое и сильное, а теперь лишь ведущее счет последним минутам неровными всхлипывающими вдохами.

Если бы кто-то из защитников крепости отыскал в себе силы и подошел ближе, он различил бы спутанные светлые пряди, в которых кое-где сохранились бусины. Бледное, остроносое личико, почти прозрачное, как дорогой фарфор. И искусанные, похожие на открытую рану губы, все еще шепчущие «раз-два-три, поворот, раз-два-три…» Но скоро затихли и они.

Разрушенная башня опустела. И в тот миг, когда легкая, как весенний мотылек, душа метнулась в синеву, протрепетала крылышками над тянущимися прочь по разбитым дорогам стенобитными машинами, обозами, пыльными крупами усталых лошадей и дремлющими в седлах воинами, не было никого рядом с маленьким изломанным телом обманщицы, что дерзнула примерить на свое девичье чело тяжелый венец судьбы. Не было никого, кто закрыл бы ее светло-зеленые глаза, убрал с лица спутанные волосы. Только едва различимая тень – Белая княжна – незримо стояла над своей незадачливой преемницей, и ветер шевелил складки ее платья, белизна которого, казалось, текла на серые каменные плиты крепости, которая не падет никогда.

Андрей Бочаров, Татьяна Стрельченко

Розам зябко на морозе

Розам зябко на морозе. Середина декабря, раннее утро, совсем темно, минус двадцать на термометре. По перрону Киевского вокзала вольно гуляет ветер. Ветер северный, умеренный до сильного. А фирменный поезд «Столичный экспресс» Киев – Москва опаздывает на полчаса.

Посмотреть со стороны – идиот идиотом. Лютая стужа, пронизывающий ветер, а немолодой мужчина стоит в лёгкой куртке с букетом роз, таких же продрогших, как и он сам. Поезд неторопливо, бесшумно, словно крадучись, возникает из утренней дымки… вползает головными вагонами в здание вокзала, останавливается. Твой вагон – четырнадцатый. Место на перроне угадал точно. Проводница открывает дверь. Ты выходишь первой, и сердце на миг замирает в груди.