Собрание сочинений - Карлос Кастанеда

более чем разбитым. Ничего подобного со мной никогда не было. Я лежал в постели, пытаясь вспомнить, была ли эта тоска чем-то таким, что я уже испытывал. Нет. Тоска, с которой я был знаком, была не по человеческому обществу; тогда это было чем-то абстрактным, скорее что-то вроде грусти о том, что я не сделал чего-то неопределенного.

— Я распадаюсь на части, — сказал я Кэрол. — Я сейчас расплачусь по людям.

Я думал, что она посчитает мое заявление смешным. Я и представил его как шутку. Но она ничего не сказала; казалось, она согласилась со мной. Она вздохнула. Мое состояние было невероятно нестабильным, я полностью отдался эмоциям. Я повернулся к ней в темноте и прошептал что-то такое, что в обычное время было бы для меня совершенным вздором.

— Я обожаю тебя, — сказал я.

Такие разговоры среди магов дона Хуана были немыслимы. Кэрол Тиггс была женщиной-Нагвалем. Между нами двумя не было необходимости проявлять любовь. На самом деле мы даже не знали, что чувствуем друг к другу. Дон Хуан учил нас, что у магов не было нужды и времени для таких чувств.

Кэрол улыбнулась мне и обняла. И я настолько переполнился любовью к ней, что даже заплакал.

— Твое энергетическое тело движется вперед на светящихся энергетических волокнах Вселенной, — прошептала она мне на ухо. — Нас несет подарок намерения бросившего вызов смерти.

У меня было достаточно энергии, чтобы понять, о чем она говорит. Я даже спросил ее, понимает ли она сама, что все это значит. Она посоветовала мне молчать и прошептала на ухо:

— Я понимаю, подарок бросившего вызов смерти для тебя был крыльями намерения. И с ними ты и я сновидим себя в другом времени. Во времени, которое еще придет.

Я оттолкнул ее и сел. То, как она произносила такие сложные магические понятия, выбивало меня из колеи. Ей не было дано серьезно воспринимать схематическое мышление. Мы всегда шутили между собой, что она не обладает философским умом.

— Что с тобой? — спросил я. — Ты новое открытие для меня: Кэрол — маг-философ. Ты говоришь как дон Хуан.

— Еще нет, — она рассмеялась. — Но это приближается. Оно катится, и когда наконец оно достанет меня, для меня самым легким в мире будет стать магом-философом. Ты увидишь. И никто не сможет объяснить этого, это просто произойдет.

В моем мозгу зазвонил будильник.

— Ты не Кэрол! — закричал я. — Ты бросившая вызов смерти, замаскировавшаяся под Кэрол. Я знал это!

Ничуть не взволнованная моим обвинением, Кэрол засмеялась.

— Не неси чепухи, — сказала она. — Ты собираешься пропустить урок. Я знала, что рано или поздно ты поддашься своему индульгированию. Поверь мне, я Кэрол. Но мы делаем то, чем не занимались раньше: мы собираем намерение во втором внимании, как делали маги древности.

Она не вполне убедила меня, но у меня не было больше энергии, чтобы отстаивать свои доводы, потому что я начал погружаться во что-то вроде водоворота своего сновидения. Я едва слышал голос Кэрол, который шептал мне на ухо:

— Мы сновидим нас самих. Сновидь свое намерение меня! Намеревай меня в будущее! Сфокусируй намерение меня в будущее!

С огромным усилием я сформулировал выплывшую из глубины мысль:

— Останься здесь со мной навсегда, — сказанное мною звучало как замедленная запись на пластинке. Она ответила что-то непонятное. Я хотел засмеяться, но меня закружил вихрь.

Когда я проснулся, в гостиничном номере никого не было. Я не знал, как долго я спал. Я совершенно растерялся, не найдя Кэрол рядом с собой. Быстро одевшись, я спустился в фойе поискать ее. Кроме того, я хотел развеять странную дремоту, которая все еще владела мной.

За столом управляющий сказал мне, что американка, которая сняла номер, ушла минуту назад. Я выбежал на улицу в надежде догнать ее, но ее нигде не было видно. Был полдень; на безоблачном небе светило солнце. Было жарко.

Я пошел в церковь. Мое удивление было искренним, но притупленным, когда я обнаружил, что видел эти архитектурные детали в сновидении. Без особого интереса я сам сыграл роль своего собственного адвоката дьявола и развеял сомнения. Возможно, мы с доном Хуаном и осматривали заднюю часть церкви снаружи, но я не помнил этого. Я подумал, что это не имеет значения. Мои веские доказательства не имели для меня никакого значения — я слишком хотел спать.

Оттуда я медленно отправился к дому дона Хуана, продолжая искать Кэрол. Я был уверен, что найду ее там, что она меня ждет. Дон Хуан принял меня так, словно я вернулся из лап смерти. Он и его компаньоны были в сильном возбуждении, с любопытством меня осматривая.

— Где ты был? — требовательно спросил дон Хуан.

Я не мог понять причины всей этой суеты. Я сказал ему, что провел ночь с Кэрол в гостинице у площади, потому что у меня не было энергии вернуться из церкви к нему домой, — но ведь они и сами об этом знали.

— Мы ничего об этом не знали, — сказал он.

— Разве Кэрол не сказала вам, что была со мной? — спросил я с тупым подозрением, и, если бы я не был таким уставшим, меня бы опять охватила тревога.

Никто не ответил. Они смотрели друг на друга. Я повернулся к дону Хуану и сказал, что думал, будто это он послал Кэрол найти меня. Дон Хуан ходил взад-вперед по комнате, не говоря ни слова.

— Кэрол Тиггс вообще с нами не было, — сказал он. — А тебя не было девять дней.

Только моя усталость спасла меня от шока при его заявлении. Тон его голоса и уверенность, которую продемонстрировали другие, доказывали, что все это серьезно. Но я был настолько ошеломлен, что ничего не мог сказать.

Дон Хуан попросил меня рассказать им подробно, что произошло между мной и бросившей вызов смерти. Я был удивлен, что так много помнил и смог рассказать, несмотря на усталость. Напряжение было снято, когда я рассказал, как сильно смеялась женщина над моим бессмысленным криком в ее сновидении, о моем намерении видеть.

— Способ указывать мизинцем работает даже лучше, — сказал я дону Хуану без всякой попытки обвинения.

Дон Хуан спросил, была ли у женщины еще какая-нибудь реакция на мой бессмысленный крик, кроме смеха. Я не помнил ничего, кроме ее веселья и ее слов