Весь Роберт Шекли в двух томах. Том 1. Рассказы и повести - Роберт Шекли

Кокосовой Роще. Доказательств у меня нет, но я совершенно уверен, что через некоторое время Говарду удалось подкупить полицейских; он сказал им, что на самом-то деле я наркоделец, маскирующийся под представителя богемы, и в один прекрасный день они влетели к нам в квартиру и наставили на меня револьверы, явно ожидая, что я начну стрелять первым. Они, видно, рассчитывали найти у меня в туалете или под кроватью подпольную лабораторию по производству чистейшего кокаина из макарон. Самое смешное — они ожидали подобных достижений от меня, который в колледже провалился на экзамене по основам естественных наук и для которого понятие «химическая реакция» ограничивалось бросанием таблетки «Алка-зельцер» в стакан с водой!

Они, разумеется, ничего не нашли, а пол-унции весьма посредственной травки, спрятанной под носками в ящике, в конце концов сочли недостаточной уликой. Но всё же этот инцидент внёс в наши с Говардом отношения некоторую настороженность.

Многие люди вступают в брак, не получив одобрения со стороны ближайших родственников. Так было и у нас. Но мы с Трейси считали, что Говард через какое-то время остынет и всё встанет на свои места.

В тот год я опубликовал уже пятый свой рассказ и подписал наконец первый контракт на издание романа, хотя Говард повсюду распространял слухи, какой я бессовестный и бесталанный плагиатор, за которого абсолютно всё пишет Трейси.

Волны ненависти, постоянно исходившие даже от его оштукатуренного домика в Корал Гейблз, проникли и в нашу квартирку. Отношения у нас с Трейси понемногу стали портиться. Я не хочу сказать, что это происходило исключительно по его вине, и всё же он улучшению наших отношений явно не способствовал.

Потом у Трейси был какой-то нервный срыв, и в итоге она меня оставила, уехала в Хьюстон и некоторое время жила там с одной из своих подруг. Потом развелась со мной и вышла замуж за другого. В это время я как раз заканчивал свой второй роман. Я абсолютно уверен, что Говард дал взятку кому-то в «Майами Геральд», и там о моей новой книге напечатали самую гнусную рецензию в истории южной Флориды.

Разумеется, в свете всех этих событий я, как вы понимаете, не слишком расстраивался, когда два года спустя ржавый двухместный «Бьюик-73», за рулём которого сидел пьяный инструктор по подводному плаванию, вылетел с пронзительным визгом на тротуар Приморского бульвара — передняя решётка машины при этом напоминала развёрстую пасть хищника, преследующего жертву, — и буквально размазал Говарда по чугунной ограде Южного пляжа.

Нехорошо, конечно, радоваться гибели бывшего родственника, но я радовался. Мне такой прекрасный финал и в голову не приходил! Я даже пожалел, что сам не подумал о такой возможности раньше. Должен признаться: присутствие на похоронах Говарда стало для меня лучшим праздником. Гордиться тут, разумеется, нечем (я и не горжусь), но так уж получилось. Он вечно старался меня унизить, и любить мне его было не за что. Честно говоря, я от души был рад, когда он умер. Но сейчас мне стало интересно, откуда это он явился, запросто проникнув в мой сон?

— Послушай, Говард, — сказал я, — скажи на милость, какого чёрта тебе надо в моём личном сне?

— Вот смешно, что ты чёрта поминаешь! — откликнулся Говард и, как всегда, нервно хихикнул. — Я ведь у него и живу. В аду.

— Ну, вообще-то я в этом и не сомневался, — заметил я.

— Ладно, Том, не злись, — сказал Говард с лёгким раздражением. — Я в аду вовсе не потому, что был так уж плох. Сюда попадают ВСЕ — абсолютно все, кого я когда-либо знал, и бо́льшая часть тех, о ком я всего лишь слышал. То есть именно сюда отправляются люди после смерти. И никто здесь это место «адом» не считает! Я употребил это слово только потому, что у нас тут улыбаться не принято. Хотя в целом здесь совсем не так плохо. А наш… управляющий — он просил называть его просто «мистер Смит», но мне кажется, это сам Сатана и есть, — парень вроде бы неплохой и даже весьма образованный.

— Я, например, всегда считал, что дьявол должен быть похож на бизнесмена, — сказал я. — Или на учёного.

— Ну вот ты опять шутишь, Том, — упрекнул меня Говард, — а между прочим, наш «мистер Смит» — критик-искусствовед, специалист по современной культуре.

— Это он вам сказал?

— Видишь ли, только этим я могу объяснить, почему все лучшие рабочие места здесь заняты артистами, писателями, скульпторами, музыкантами, художниками, танцорами… Им и квартиры лучшие достаются, и новые машины…

Мне стало интересно. Как я уже упоминал, я писатель; не то чтобы знаменитый, но и не совсем безвестный. Моя мать всегда говорила, что за мой труд мне воздастся только после смерти; в раю или там, куда попаду. И вот вам пожалуйста — какое-никакое, а доказательство!

— Расскажи-ка поподробнее, — попросил я его.

— Статус человека здесь полностью зависит от его известности при жизни. А Высший Суд возглавляют типы вроде Толстого, Мелвилла, Нижинского, Бетховена. Даже такой неудачник, как По, занимает пост директора крупной промышленной корпорации и получает жалованье, даже когда бездельничает!

— Ей-богу, мне это нравится! — сказал я. — Вот спасибо, что предупредил.

— О, такие, как ты, живут тут припеваючи! — с лёгкой горечью заметил Говард. — А вот мы, простые смертные, не слишком хорошо.

И мой шурин поведал, что проживает в жалкой развалюхе, занимая одну-единственную комнатёнку, где-то в отдалённом пригороде ада, гигантского мегаполиса. А занимается тем — и это единственно возможная для него работа! — что сортирует гравий по размеру и форме. Все, кто при жизни не был сколько-нибудь известен, обречены этим заниматься.

— Ну, по-моему, работа не слишком тяжёлая, — заметил я.

— Не тяжёлая, верно. Но главное наказание — скука. Мне, правда, выдали телевизор, но принимает он плохо. Единственная программа, на которую я ещё как-то могу настроиться, без конца повторяет один и тот же сериал «Я люблю Люси». Ещё таким, как я, удаётся раз в неделю посмотреть бейсбольный матч, но всегда тоже один и тот же — «Филлиз —