Бытие и сознание - Сергей Рубинштейн

Таким образом, ясно: совершенно невозможно разрешить вопрос о детерминированности психической деятельности условиями жизни, если ставить его метафизически, не конкретно, предполагая, что психика вся, в целом, детерминируется либо природными, либо общественными условиями, либо условиями общественной жизни, общими для всех людей, либо специфическими условиями того или иного общественного строя. Всякая попытка абсолютизировать любое из этих положений заранее обречена на провал.

Для того чтобы на самом деле реализовать важнейшее требование научного познания – принцип детерминизма – в отношении психических явлений, необходимо подойти конкретно, дифференцированно к выяснению детерминированности психического, выявить и учесть зависимость различных сторон психического от различных условий жизни, преодолеть огульную, метафизическую, альтернативную постановку вопроса о детерминированности психических явлений. Так, например, недостаточно констатировать, что изменение общественного строя – ломка капиталистического строя и создание социалистического – повлекло за собой какое-то изменение психологии людей, чтобы из этого сделать общий вывод, распространяемый на психическую деятельность в целом (и на трактовку предмета психологии), – вывод о том, что психическая деятельность в целом вся изменяется с каждым изменением общественного строя и что задача психологии как науки сводится к изучению этих изменений.

Необходимо уяснить себе специфику психического, того, что обще для всех психических явлений и вместе с тем специфично для них, отличает их от всех других явлений, определить, таким образом, наиболее устойчивое ядро психики и создать твердую основу для изучения всех остальных более изменчивых ее свойств.

Общее для всех психических явлений – то, что они представляют осуществляемое мозгом отражение действительности; специфическим для психики человека является то, что это отражение мира опосредствовано у него общественно (вторая сигнальная система действительности). Закономерности психического – ощущения, мышления и т. д. как функции мозга, как отражения – есть закономерности, общие для всех людей; они определяют наиболее устойчивое ядро психической деятельности и составляют наиболее общие законы психологии как науки. [253]

Наличие в психической деятельности относительно устойчивого ядра не исключает существования в нем и более подвижных компонентов, зависящих от частных условий, в которых осуществляется психическая деятельность. Но все они могут стать предметом плодотворного психологического исследования только при учете в качестве основы общих закономерностей психической деятельности как функции мозга, как отражения действительности.

С изменением общественного строя в психологии людей – при сохранении общих всем людям психических свойств (в частности, зависимых от общих условий общественной жизни) – появляются новые, порожденные данным общественным строем и специфичные для него черты, приходящие на смену тем, которые были специфичны для предшествующего общественного строя.

В психологии каждого человека есть черты, общие всем людям, независимо от того, к какому общественному строю, классу и т. д. они ни принадлежали бы и сохраняющиеся на протяжении многих эпох: чувствительность к сенсорным раздражителям, для которых у человека выработались соответствующие рецепторы, способность сохранить в памяти заученное, автоматизировать сначала сознательно выполняемые действия и т. п.

В психологии каждого человека существуют такие общечеловеческие черты, но нет такого абстрактного «общечеловека», психология которого состояла бы только из таких общечеловеческих черт или свойств; в психологии каждого человека есть черты, специфичные для того общественного строя, для той эпохи, в которой он живет, – типичные черты, порожденные данным общественным строем, данной эпохой. При этом более частные, специальные свойства являются конкретизацией применительно к специальным условиям более общих человеческих свойств, а общие свойства и закономерности, их выражающие, выделяются как обобщение конкретных явлений, включающих и более частные, более специальные свойства. Самая зависимость специальных психических свойств от условий, их порождающих, реализуется согласно общим психологическим закономерностям.

Советский общественный строй породил в процессе построения социалистического общества новый психический склад, новый духовный облик советских людей. Перед советской психологией тем самым встала задача огромного общественно-политического значения – изучить психологию советского человека в тех специфических психологических качествах, которые порождены советским общественным строем, в целях помощи делу воспитания нового человека коммунистического общества. Ввиду особого значения этой задачи очень важно обеспечить надлежащую основу для ее правильного решения.

Первое и основное: нельзя обособлять психические свойства, специфичные для советских людей, от психических свойств, общих у них со всеми людьми, противопоставляя психологию советского человека психологии других людей. Не существует двух разных «пород» людей. Психология советског о человека – это психология человека в условиях советского социалистического общества, в которых единая природа человека как раз и раскрывается.

Изучая психологию советского человека, живущего в условиях нашего общества, советский психолог не может не проявлять особенно пристального, серьезного внимания к выявлению всего того нового в психологии людей, что нарождается в условиях советского общественного строя, в условиях перехода от социализма к коммунизму. Как мог бы советский психолог пройти, например, мимо того, что благодаря общественным условиям, которые, не уничтожив еще различий между умственным и физическим трудом, ликвидируют противоположность между ними; в физический труд советского рабочего все больше, все многостороннее и полнее включается и умственный труд. Изучая психологию человека, советский психолог никак не может пройти мимо того, как сейчас раскрываются и развиваются все способности, все творческие силы человека, освобожденного от пут эксплуататорского строя классового общества, веками, тысячелетиями калечившего людей. В условиях общества, уничтожившего эксплуатацию человека человеком, как раз и раскрывается природа человека, подлинно человеческое, общечеловеческое в нем. Менее всего приходится поэтому противопоставлять психологию советского человека общей психологии человека. Это значило бы не только уничтожать предпосылки научного изучения психологии советских людей, но и допускать чудовищную политическую ошибку, создавая пропасть между советскими людьми и всем человечеством, всеми людьми во всем мире. Люди различных формаций, обладая и специфическими свойствами психического склада, вместе с тем неразрывно связаны друг с другом психическими свойствами, общими для всех людей. Поэтому и существует единая психологическая наука, охватывающая общие закономерности психической деятельности людей, хотя бы и живущих в различных общественных формациях.

Принципиально неправильно противопоставлять «историческую психологию», изучающую психический склад людей определенной формации, – общей, естественнонаучной «физиологической психологии». [254]

Хотя система психологической науки включает в себя различные дисциплины, предмет изучения которых в разной мере зависит от общественно-исторических условий, все они взаимосвязаны; принципиально нельзя разрывать психологию на две вовсе чужеродные, друг другу внешне противостоящие дисциплины – одну «физиологическую», другую – «историческую». Проповедовать особую историческую психологию – это по большей части не что иное, как защищать любезную сердцу реакционеров «социальную психологию», являющуюся, по существу, не чем иным, как попыткой психологизировать социологию, т. е. протащить идеализм в область изучения общественных явлений . Всякая попытка подменить социологию, исторический материализм «исторической психологией» должна быть отброшена как принципиально несостоятельная. Первично не психология определяет историю, а история – психологию людей.

С другой стороны, нельзя строить естественнонаучную психологию, которая изучала бы психику человека только в связи с физиологическими закономерностями деятельности мозга без учета условий общественной жизни. Это значило бы возрождать порочное противопоставление обусловленности психических явлений физиологическими закономерностями деятельности мозга и детерминированности психики условиями жизни, между тем как рефлекторным пониманием деятельности мозга это противопоставление снимается. Обособлять изучение отражательной деятельности человеческого мозга от воздействия, которое оказывают на человека условия общественной жизни, относя изучение роли этой последней в детерминации психики человека к особой «исторической психологии», – значит воскрешать теорию двух факторов.