Салат из креветок с убийством - Песах Амнуэль

Спектакль, поставленный силами “русских” любителей, оказался не таким плохим, как ожидалось. В труппе был всего один профессионал — режиссер Игорь Рольников, не желавший смириться с тем, что в театре “Гешер” ему не нашлось места. Собрав единомышленников-энтузиастов, небесталанных, но и не хватавших звезд с неба, он, как это водится, замахнулся на нашего, сами понимаете, Шекспира. Деньги на постановку выделил городской совет Раананы, и труппа третий месяц ездила по стране, давая спектакли в домах культуры.

— Гамлета! — кричали зрители, но актеры на вызовы почему-то не выходили, за закрытым занавесом слышались чьи-то крики. Наконец на авансцене появился взволнованный режиссер и вместо слов благодарности спросил напряженным голосом, нет ли среди зрителей врача.

Бодрый старичок поднялся на сцену, и его подвели к королеве, которая откинулась на спинку трона, закатив глаза.

— Что с ней? — обеспокоенно спросил режиссер Рольников.

— Отравление, — мрачно сообщил врач. — В кубке что, действительно было отравленное вино?

Кубок, из которого пила артистка Таня Динкина, игравшая Гертруду, лежал около трона, жидкость вылилась и уже наполовину впиталась досками сцены.

— Ничего не трогать до приезда полиции! — резко сказал старичок-доктор, вошедший в роль детектива.

Оперативная бригада прибыла минут через десять, и старшему инспектору Берковичу пришлось выслушать немало бессвязных версий, прежде чем он восстановил картину происшествия. Эксперт Хан между тем внимательно осмотрел тело, спрятал в полиэтиленовый пакет злополучный кубок, после чего сообщил Берковичу свое просвещенное мнение:

— Цианистый калий. Яд находился в кубке, доза очень большая, судя по запаху.

Тело унесли, актеры столпились за кулисами в мрачном молчании и боялись смотреть друг на друга — каждому было ясно, что один из них убийца. Для допросов Берковичу предоставили кабинет администратора, и старший инспектор вызвал режиссера Игоря Рольникова.

— Кошмар! — воскликнул тот, переступив порог. — Не представляю! Ужас! Где я возьму другую Гертруду? У нас нет замен! Все пропало!

— Успокойтесь, пожалуйста, — попросил Беркович и протянул Рольникову стакан “колы”. Тот с подозрением посмотрел на стакан, так и не взяв его в руки. — Успокойтесь и ответьте на вопросы. Кто наполнял кубок, из которого пила Динкина?

— Кто… Я сам наливал. У нас нет лишних людей, чтобы… У меня была бутылка “минеральной”, я ее открыл, налил немного в кубок и передал солдату. А он поставил кубок на стол у трона.

— Вы делали так на каждом спектакле?

— Всегда! Могу поклясться, что, пока Таня не выпила, никто к этой проклятой посуде не прикасался!

— Как вы можете быть в этом уверены? — удивился Беркович. — Вы же стояли за кулисами и вряд ли все время смотрели на кубок.

— Представьте себе! Стол был в трех метрах от меня, все время на виду. Никто к нему не подходил и не должен был подходить! Все были заняты. У всех роли.

— А статисты?

— Господи, статисты! — взмахнул руками Рольников. — Откуда такая роскошь? На сцене было семь человек: Гамлет, Лаэрт, Клавдий, Гораций, Гертруда, ее служанка и солдат.

— Кто играл солдата? Ведь именно ему вы передали кубок?

— Яша Молинер. Пенсионер, играть не умеет, может только подать-принести. Но энтузиаст.

— Молинер давно знаком с Динкиной? В каких они были отношениях?

— Господи, в каких! Ни в каких. Он Тане в деды годится. Вы серьезно думаете, что он мог?…

— Я ничего не думаю, — пожал плечами Беркович, — я всего лишь задаю вопросы.

— Чушь все это, — с отвращением произнес Рольников. — Я же вам говорю: Яша взял у меня кубок, поставил на стол, и никто больше к нему не прикасался, пока…

— Если так, — сказал Беркович, — то воду отравили вы, больше некому. Верно?

— Чушь! Зачем мне? Лучшую артистку? Во время спектакля? Я что — псих? Идиот? Кретин?

— Не думаю, — улыбнулся Беркович. — Но вы сами говорите — больше некому.

В дверь заглянул эксперт Хан и знаком попросил Берковича выйти на минуту.

— Я закончил, — сказал он тихо. — Заключение получишь после вскрытия, но мое мнение вряд ли изменится: яд был в кубке.

— Рон, — сказал Беркович, — сколько может пройти времени после принятия яда до того момента, когда он начнет действовать?

— При такой сильной концентрации — секунд десять-двадцать.

— Видишь ли, выпив из кубка, артистка еще успела сказать несколько фраз своей роли. “Гамлет, я отравилась”, и все такое.

— А может, она говорила не по роли? Действительно кричала, что отравлена?

— Нет, это был текст Шекспира, все слышали. И только потом она почувствовала себя плохо и даже не смогла позвать на помощь. Но тогда на нее уже не обращали внимания — все смотрели на поединок Лаэрта и Гамлета.

— Ну, не знаю, — пробормотал Хан. — Я все-таки думаю, что она сразу почувствовала вкус цианида и крикнула. А все решили, что она шпарит по роли…

Беркович покачал головой и вернулся к режиссеру, мрачно кусавшему ногти.

— Кто находился ближе всего к Динкиной? — спросил он.

— Ася Фурман, она играла камеристку, — сказал Рольников.

— Позовите ее, пожалуйста.

Ася Фурман оказалась миловидной девушкой лет двадцати трех, она была загримирована и одета в широкое платье, волочившееся по полу.

— Вы подали Динкиной кубок? — спросил Беркович.

— Нет, — покачала головой Ася, — Гертруда всегда брала кубок сама, потому что Клавдий говорил, что пить не нужно, а она не послушалась…

— Когда королеве стало плохо… я имею в виду — по роли… Вы подошли и поддержали ее, верно?

— Да, — кивнула Ася. — Она сказала: “О, Гамлет мой, питье, я отравилась!”. Бросила кубок и упала на трон, я ее поддержала, как всегда, а потом отошла в сторону, чтобы не загораживать от зрителя.

— Вы почувствовали какой-нибудь запах? Может, Динкина вела себя иначе, чем обычно?

— Нет… Все было точно по роли. И я тоже делала все, как всегда.

— И до конца спектакля стояли рядом с троном?

— Конечно.

— Не заметили, что Динкиной на самом деле плохо, и она умирает?

— Ну, Таня так всегда делала… Падала на трон, закатывала глаза, хрипела… Мне это никогда не нравилось, слишком натуралистично. Но у Игоря свои представления… В конце концов, он режиссер.

— Вы с самого начала в труппе?

— Да, с первого дня. Думала, что Игорь даст мне роль поинтереснее, чем “подай-отнеси”. Офелию хотела, а он… Впрочем, это к делу не относится.

— Как в труппе относились к Динкиной?

— Нормально, — пожала плечами Ася. — Она, правда, любила сплетничать, Игорь даже как-то сказал, что если она не уймет язык, он ее выгонит. На самом деле не собирался, играла она действительно хорошо.