Кара-Бугаз - Константин Георгиевич Паустовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наступила неприятная тишина.
Шервуд опрокинул в горло алюминиевый стаканчик рома, нащупал в кармане револьвер и встал. Тоуз и женщина подошли сзади.
– Пленный, – сказал Кейри, стукнул прикладом о землю и замер.
– Матрос? – спросил Шервуд пленного на ломаном русском языке.
Пленный молчал.
– Из какой части?
Пленный молчал.
– Если вы не перестанете молчать, я буду вынужден поступить с вами, как со шпионом.
Пленный молчал.
– Сын вора, – сказал Шервуд тихо, – если вы назовете свою часть и количество штыков, я отпущу вас обратно. Ваше присутствие в банде «боло» их не спасет.
Шервуд подождал, но пленный ничего не ответил.
– Комиссар? – догадался Шервуд и взглянул в лицо пленного.
Пленный смотрел на Шервуда пристально и спокойно. Шервуд отступил. Пленный сделал шаг вперед, не спуская с Шервуда глаз. Кейри стукнул прикладом и тоже сделал шаг вперед.
– Мне эта комедия не нравится! – крикнул Шервуд, чувствуя прилив истерического раздражения. – Заговоришь ты или нет, собачье мясо?
Пленный продолжал рассматривать Шервуда.
– Что он, немой? – спросил Шервуд Кейри.
– Нет, сэр, он разговаривал и даже смеялся.
Глаза Шервуда побагровели. В голове гудела готовая лопнуть струна.
– Говори! – Он плеснул на пленного остатками рома из стакана. Стакан во время допроса Шервуд держал в руке.
Пленный сделал шаг вперед и плюнул Шервуду в лицо. Женщина вскрикнула. Кейри все еще стоял навытяжку.
– А-а-а! – Шервуд отскочил к сосне. Тоуз знал, что сейчас начнется припадок. – Сержант, не тратить на него больше одного патрона. Сколько у вас патронов в винтовке? Пять? Через полчаса Тоуз проверит вашу винтовку. В ней должно остаться четыре патрона, или вы будете болтаться на первом семафоре.
– Слушаюсь, – глухо ответил Кейри, тронул пленного за рукав и пошел с ним в глубь леса.
«Об этом знает красотка Кэт», – свистел равнодушный ко всему патефон.
Пикник был сорван. Тоуз и русская женщина вернулись в поселок. Шервуд остался. У него разболелась голова. Ему хотелось отдышаться.
Через полчаса сержант Кейри явился к Тоузу и молча подал винтовку. Тоуз лениво проверил патроны. Их было четыре.
Через два часа на берегу озера обнаружили труп лейтенанта Шервуда. Выстрел был произведен в голову.
В тот вечер в солдатских бараках было шумно и неспокойно. Тоуз слышал, как солдаты пели свою любимую песенку:
Взойди скорей, звезда моей отчизны, Далекий край измучил сердце мне. Что делать, брат? Беду солдатской жизни Не утопить в вине.Через неделю солдаты сто тринадцатого полка отказались сражаться и потребовали немедленной отправки на родину.
Полк стянули к океану и посадили на транспорты.
Через шесть месяцев сержант сто тринадцатого полка Джон Кейри был приговорен к смертной казни за убийство лейтенанта того же полка Гордона Томаса Шервуда.
На суде Кейри показал следующее:
– Лейтенанта Гордона Шервуда убил я, и убил потому, что он был негодяй.
Весной тысяча девятьсот девятнадцатого года меня послали с ним в село Толвуй, на берегу Онежского озера, с целью поднять восстание против большевиков.
Мы пробыли в Толвуе три дня. На четвертый день к берегу подошла канонерская лодка большевиков, открыла огонь и высадила десант. Он состоял, как потом выяснилось, из полковых музыкантов, едва умевших владеть винтовками. Мы бежали, не истратив ни одного патрона.
На улице в очень узком месте лейтенант Шервуд столкнулся с женщиной. Она вела за руку девочку лет трех. Я бежал сзади и все видел. Лейтенант Шервуд находился в том состоянии страха, когда кажется, что каждая секунда дорога для спасения собственной жизни. Oн предполагал, что женщина с ребенком задержит его бегство. Не останавливаясь, он выхватил ручную гранату, сбил кольцо и швырнул ее в женщину. Взрывом была убита девочка.
Уже тогда у меня появилась мысль убить этого офицера.
Мы вернулись в Медвежью Гору. Здесь я встретил большевиков, пробравшихся в наш тыл.
Я узнал, что мы были глупо обмануты. Я увидел людей, в тысячу раз более близких мне по крови и духу, чем офицеры американских полков.
Председатель суда предупредил, что это замечание усугубляет вину и усиливает наказание.
– Больше, чем казнить меня, вы со мной ничего не можете сделать.
– Продолжайте, – поморщился председатель.
– Во время стоянки нашей части в резерве около Медвежьей Горы патруль из трех солдат задержал в лесу матроса-большевика. Я доставил его к лейтенанту Шервуду. Лейтенант пьянствовал на берегу озера со своим помощником Тоузом и неизвестной мне русской женщиной. Пленный отказался дать показания. Лейтенант пришел в ярость и плеснул в него остатками рома из своего стакана. За это он заслужил от пленного плевок в лицо.
Кейри остановился.
– Лейтенант приказал мне расстрелять пленного. Я отвел его за четверть мили и отпустил, дав ему на дорогу табаку и спичек. Потом я вернулся к лейтенанту. «Негодяй убит?» – спросил он меня. «Так точно!» – ответил я и выстрелил ему в лицо. Я сделал то, что нахожу нужным. Все дальнейшее хорошо известно.
– Вы большевик? – спросил председатель.
– Кончайте, – ответил Кейри.
В зале суда наступила тишина.
Из комнаты конвоя долетало заглушенное пение:
Взойди скорей, звезда моей отчизны, Далекий край измучил сердце мне. Что делать, брат? Беду солдатской жизни Не утопить в вине.Председатель послал секретаря прекратить пение.
В августе канонерка «Музыкант», получив приказ произвести разведку, подошла к восточному берегу озера, к селу Песчаный Погост.
Ранняя осень уже засыпала лесные дороги мокрыми листьями. Ветер сносил их в кучи около ветхой ограды Песчаного монастыря.
Боцман с