Вариант Бис - Сергей Анисимов

Командование ВВС США внутренним циркуляром объявило о временном прекращении налетов на оккупированную русскими территорию - до полного уяснения политических аспектов новой войны такие потери не оправдывались никакими военными Успехами. К датскому побережью несколько раз вылетели скоростные разведчики F-5E "лайтнинг", но четыре машины исчезли одна за другой, и их вылеты тоже пришлось прекратить. К полудню 13 ноября русские, сбросив в море остатки германской 15-й армии Зангена и оттеснив 2-ю английскую армию, достигли Эмдена и вышли на границу с Голландией. Южнее их продвижение замедлилось, армии увязли в сложных маневренных боях в густо пересеченном реками промышленном районе. В этот же день, в качестве меры устрашения, советская авиация нанесла дневной удар тяжелыми бомбардировщиками по Эрфурту - в лучших традициях ранних Люфтваффе или самих американцев и англичан. Средних размеров город, не имеющий столь мощной системы ПВО, как, скажем, Мюнхен или Штутгарт, пал. Несколько сотен ЕР-2 и "бостонов" под прикрытием ЯКов с увеличенной дальностью действия обрушили на него фугасные и зажигательные бомбы, за сорок минут превратив улицы в сплошное пожарище, из которого поднимался вертикально вверх крутящийся огненный смерч. Повторение Ковентри, пусть и в уменьшенном масштабе, заставило многих на Западе задуматься о боевых возможностях советской авиации, которая ранее считалась слабой, плохо подготовленной и вообще неспособной противостоять сильнейшим ВВС мира.

На земле пилоты советских истребительных полков, прилегшие невдалеке от своих машин, так же лежа заполняли формы на боевой вылет. Взлет в семь двадцать, набор высоты - десять с половиной километров к восьми ноль пяти. Положение других формирований относительно их собственного. Управление. Наведение по радио с поста радиолокации. Первый заход. Второй заход. Набор высоты. Отчет по тому, что видел, отчет по тому, что думаешь. Объем писанины не ограничен, и можно быть уверенным, что ее прочтут все, кому положено, и с максимальным вниманием. В тех частях глубинной ПВО, которые нацелены на противодействие тяжелым бомбардировщикам, может быть только один вылет в день, но его хватает выше крыши.

- Лучше бы я в ударной группе оставался... - невысокий, полноватый летчик, не похожий на пилота-истребителя, но воюющий именно в истребительной авиации уже третий год, говорил в небо, даже не трудясь вернуть в нормальное положение закатившиеся под веки зрачки, - не было сил. За вылет он потерял килограмма три, вместе с потом. - Два таких вылета, и буду выступать за ВВС рулевым на "восьмерке". Или жокеем. Оторвут с руками...

- Сначала здесь задница оторвется... От перегрузок. Ох.. - Его ведомый лежал в полуметре, раскинув конечности наподобие креста Андрея Первозванного. Болел каждый сустав и каждая связка, даже и не знал, что их так много в организме.

- Руки бы поотрывал тому, кто трепался, что у "мустангов" на перегрузках оружие отказывает... Засунул бы его к себе за бронеспинку, и пусть бы служил пулеулавливателем, трепло базарное. Не помнишь, кто это был?

- Не... Ничего не помню... Помню, что меня Николаем родители назвали, а кто такие, зачем... Уже не помню. Ой, мама...

- Вот именно...

Они полежали еще минут пятнадцать, совершенно молча, остывая и расслабляясь. Подошел адъютант полка, собрал бумаги, молча прикурил по папиросе, всунул в рот каждому.

- Благодетель... - блеющим голосом проговорил комэск. - Водички принеси холодненькой, не сочти за труд. А то сдохну.

Адъютант, повоевавший на ЯКах летчик, кисть которого была в свое время исковеркана пулей немецкого крупнокалиберного пулемета, не обидевшись и не возмутившись, кивнул. Через пять минут к лежащим офицерам подбежала худенькая девушка с погонами младшего сержанта, прижимающая к груди глечик с молоком, обернутый коротким полотенцем. Оба летчика только застонали, приподнимаясь.

Молоко было холодное, невероятного вкуса. Струи, протекающие между лязгающими до сих пор зубами, стекали за расстегнутый воротник гимнастерки, на бочкообразную грудь капитана, сержантша засмотрелась. На высоте было минус сорок или пятьдесят, не спасали ни унты, ни шерстяное белье в три слоя, ни обогрев кабины, ни спирали термокостюма, шнур от которого втыкался, как пуповина, в гнездо на борту "Яковлева". В среде высотников ходила легенда о северянине-торпедоносце, у которого уже на боевом курсе мелким осколком замкнуло нагревающую спираль на спине, и он сумел добраться до нее только завершив заход и выйдя из-под огня, получив ожоги, мало совместимые с летной карьерой. Другая страшная история была про истребителя-перехватчика, который обмочился, когда на него внезапно сделали заход посреди чистого неба, и ему сожгло закоротившей спиралью кожу на бедрах (и хорошо еще, если не кое-что другое). Несмотря на эти страсти, американский ленд-лизовский термокостюм считался даром судьбы. Перенести минус пятьдесят по Цельсию, как и оттаивание после него, ни один человек без крика не мог, несмотря на весь антураж и гонор "кондовых сибирских мужиков". Не тот уровень.

Капитан наконец-то оторвался от глечика с молоком, кивнул головой на ведомого, делающего глотающие движения кадыком. Сержантша быстро приняла, передала лейтенанту, не дав ему сделать ни одного лишнего движения.

- Как там, в штабе? - вопросил комэск, растягивая гласные, как человек, которому и лишнее-то слово в тягость.

- Пишут, считают, - младший сержант смотрела на капитана со смесью ужаса и восхищения. По фронтовой привычке комполка вывел радиообмен на динамик, подвешенный на сосне чуть в стороне от штабного угла. Туда, после взлета, стеклись техники и аэродромщики, дело у которых не ближайшие часы оставалось только одно - ждать. "Чтобы знали", - объяснил командир сурово-подозрительному по определению особисту. Под его бдительным взором ни разу не поднимавшиеся в воздух, кроме как в чреве "Дугласа" при последнем перебазировании, технари и сжавшиеся за их спинами аэродромные девчонки получали достаточно полную картину произошедшего в воздухе, от первого "Твою мать!" летчика, увидевшего строй "крепостей", до облегченного "Сели..." последнего из оставшихся в живых, вернувшегося на свой аэродром.

Зрелище протянувшейся на всю видимость вереницы "коробочек" американских бомбардировщиков ввергало в ступор. Двенадцать "летающих крепостей" либо идущих в нижнем эшелоне "либерейторов" составляли одну эскадрилью. Три эскадрильи, тридцать шесть машин, составляли группу, две пли три группы - крыло из семидесяти двух или ста восьми бомбардировщиков, построенных косым трехмерным ромбом, способным встретить сотнями стволов атаку с любого направления. И такие "коробочки" шли и шли, как фаланга гоплитов, с запада на восток - насколько хватало глаз.