Людишки - Дональд Уэстлейк

— Привет, Пэми.

На лице Пэми мелькнуло испуганное выражение.

— Привет, Раш, — ответила она голосом, исполненным покорности судьбе.

Итак, брат Раш вернулся.

Впрочем, не беда. События уже развиваются, и он не в силах им помешать. Моя странная группа из пяти человек непременно проникнет на станцию Грин-Медоу-III. В этом я всецело полагаюсь на Фрэнка. У каждого из пятерых свои цели, и цели эти объединяют наших героев в сплоченный коллектив, который просуществует достаточно долго, чтобы успеть воплотить мой замысел.

Проникнув в помещение станции, пять человек предъявят свои требования, которые не найдут должного понимания. Причиной тому послужат отнюдь не смелость или несгибаемая воля властей, а скорее неразбериха, эгоизм и отсутствие профессионализма. Ответственность за происходящее будет возложена на многочисленные частные корпорации, общественные организации и даже комиссии конгресса. Участники событий разделятся на тех, кто побоится что-то предпринять, и тех, кто испугается упустить свой шанс в случае успеха. Раскол в обществе, столкновения мнений и прочие прелести общественной жизни помешают Фрэнку получить свои деньги, а безразличие и равнодушие населения в зародыше подавят все потуги донести пропагандистские призывы до сознания масс.

Рано или поздно — скорее рано — Фрэнк и его товарищи начнут осознавать чудовищность совершенного ими преступления и безнадежность своего положения.

И выполнят поставленную перед ними задачу.

33

Появление «приятеля» Пэми вызвало всеобщее замешательство. Было совершенно ясно, что дружбой здесь и не пахнет, но Пэми явно тушевалась перед ним, не могла дать решительный отпор. В пришельце угадывались холодность, коварство и наглость, но он держал их под спудом, и угроза, читавшаяся в его облике, не обретала четких форм.

Фрэнк первым почувствовал опасность и отвел Пэми в сторону, чтобы та объяснила, что здесь происходит.

— Кто этот парень? — спросил он. — Твой сутенер? На кой черт он нам сдался?

— Глаза б мои его не видели, — ответила Пэми. — Но Раш, он… всегда получает то, что хочет. Впрочем, вам он не помешает.

— Он уже мешает мне, — сказал Фрэнк.

В этот миг Раш торопливо вошел в комнату и спросил:

— Эй! В чем дело?

С самого начала было ясно, что он останется обедать, хотя сам он не напрашивался и никто его не приглашал и не собирался приглашать. Тем не менее на столе оказались шесть приборов, Раш занял место подальше от Пэми и в продолжение трапезы непрестанно отпускал горячие похвалы кулинарному искусству Марии-Елены и задавал вопросы, изрядно смущавшие присутствующих.

В сущности, это был самый настоящий допрос, хотя никто не понимал, в чем его цель. На вопросы Раша было трудно отвечать, потому что его высказывания изобиловали предположениями, для которых не было ни малейших оснований.

— Вы кого-то ждете? Кто-то должен прийти? — спросил он.

— Кто, например? — уточнил Фрэнк.

— Не знаю, — ответил Раш, пожимая плечами, придавая своему хищному лицу беззаботное невинное выражение и делая вид, будто ответ нимало его не интересует. — Кто-то, кто должен сказать вам, куда ехать дальше и что делать, — добавил он.

Григорий улыбнулся Рашу, не разжимая губ, и сказал:

— Нам никто не указывает, куда ехать. Мы сами знаем, куда нам идти, а кое-кто из нас — и что делать. Мы совершенно свободны.

— Значит, вам известна ваша цель? И где же это, Грегор? — с любопытством спросил Раш. Создавалось впечатление, будто он не в силах сложить губы таким образом, чтобы правильно и полностью произнести имя «Григорий».

На сей раз Григорий улыбнулся, чуть-чуть разомкнув губы.

— Мы движемся навстречу своей гибели, браток, — сказал он.

— Вы больны тем же, чем и Пэми? — спросил Раш, теряя интерес к затронутой теме.

— О таких вещах не говорят за столом, — резким тоном заявила Мария-Елена.

— Вы правы, Мария-Елена, — согласился Раш. — Ах, какой соус! Наверное, вы кладете в него какую-нибудь особенную приправу?

Однако вскоре он вновь принялся за свое.

— Может быть, вы собрались посетить врача?

— Послушайте, Раш, — сказал Фрэнк, откладывая вилку и начиная выказывать нетерпение, — неужели я похож на человека, которому нужен врач?

— Нет. Вы — нет… — Раш вновь замолчал и, казалось, над чем-то задумался.

Вскоре он выдал нечто новенькое, что нельзя было назвать ни возмутительным вопросом, ни комплиментом в адрес Марии-Елены. Он поднял голову, повел носом, словно кот, и заявил:

— Вокруг дома кто-то шастает, ребята. Может быть, тот самый человек, которого вы ждете?

— Черт побери, Раш! — воскликнул Фрэнк. — Я понятия не имею, что вы втемяшили себе в голову и чего вам наболтала Пэми…

— Ничего я ему не болтала! — крикнула девушка. — Он сам выдумал всю эту чепуху!

— Не знаю, какая муха вас укусила, братец Раш, — продолжал Фрэнк, — но зарубите себе на носу: мы никого не ждем. И вас не ждали…

— Это уж точно, — вставил Григорий.

— …и никого другого не ждем.

Раш слушал, кивая. Он мягко улыбнулся и, как только Фрэнк умолк, сказал:

— Надеюсь, вы не станете возражать, если я выйду на улицу и посмотрю, кто там шляется.

— Ни в коем случае, — отозвался Фрэнк. — Если вам кажется, что кто-то бродит вокруг дома, идите и проверьте.

— Там кто-то есть, я уверен, — сказал Раш.

Мария-Елена бросила взгляд на занавешенные окна и спросила:

— Но кто?

— Именно это я и собираюсь выяснить, — сказал Раш, вставая из-за стола. — Давайте удовлетворим наше любопытство, — добавил он и, положив салфетку рядом с тарелкой, вышел из столовой. Для такого крупного человека он двигался на удивление бесшумно.

Они носятся в воздухе подобно летучим мышам, эти ночные создания, ничтожнейшие из слуг Люцифера. Он оказался первым раскольником, Люцифер, бывший ангел, старшина ангелов и мой бывший брат. Он впал в грех гордыни и был наказан мраком. Он был почти столь же бессмертен, как сам Господь, и остался таковым. Наказанием ему послужило не укорочение жизни, не лишение чувств и самосознания, а необъятная бесконечная Тьма, вечное отлучение от Света. Да, именно так: от Света.

На первый взгляд это может показаться странным: в качестве кары Люцифер получил собственное царство, слуг, угодья и право устанавливать свои законы; и все это — воздаяние за грех гордыни. Гордыни. Итак, ангел способен на гордыню. Он способен грешить и обладает свободой воли.