Русская идея от Николая I до Путина. Книга IV-2000-2016 - Александр Львович Янов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сравните живое Московское государство Ивана III с его не-стяжателями и первой Великой реформой 1550-х (см. Приложения 1 и 2), доимперское, докрепостническое и досамодержавное (1480–1560) со снулой и тупиковой Московией (1613–1700), в которую после бурь Смутного времени вылилась самодержавная революция и диктатура Грозного царя. Сравните ту же ПОЛУмертвую Московию с живой и развивающейся петровской Россией (1700–1917). Сравните эту петровскую Россию с заново отрезанной от Европы и тупиковой, подобно Московии, сталинской империей (1929–1991), в которую вылилась большевистская революция, с самого начала обрекавшая Россию на ЕЩЕ ОДИН гигантский катаклизм. Сравните, наконец, веселую, открытую миру свободу времен горбачевской гласности с унылой, изгойской сегодняшней Россией. Сравните их-и увидите четыре совершенно разные страны!
Вот почему так поверхностно и легкомысленно выглядит лавровская «непрерывность истории», основанная на юбилейных датах. На самом деле русское прошлое было образцом «прерывности», если можно так выразиться, абсолютным по ней чемпионом, кладбищем надежд. А Лавров ничего об этом не знает. Или делает вид, что не знает.
Даже о таком ключевом событии русского прошлого, как «разрыв» между Московией и петровской Россией, он, в отличие от своих коллег, петровских и екатерининских дипломатов, не упомянул. Ни о том, что 21 сентября 1721 года канцлер Гавриил Головкин так сформулировал заслугу Петра: «Его неусыпными трудами и руковождением мы ИЗ ТЬМЫ НЕБЫТИЯ В БЫТИЕ ПРОИЗВЕДЕНЫ». Ни о том, что четыре года спустя, уже после смерти Петра, русский посол в Константинополе Иван Неплюев высказался еще более определенно: «Сей монарх научил нас узнавать, что и мы люди». Ни о том, что полвека спустя это дерзкое суждение подтвердил екатерининский министр иностранных дел Никита Панин: «Петр, выводя народ свой из невежества, ставил уже за великое и то, чтобы уравнять оный державам второго класса». Ну, не сговорились же все эти коллеги Лаврова, право, оклеветать Московию.
А вот что пишет Лавров: «Запрос на модернизацию с использованием европейских достижений отчетливо проявился уже при царе Алексее Михайловиче, а Петр I… сумел выдвинуть Россию в разряд ведущих государств Европы». Не выдвинул в «ведущие» (Панину ли не знать?) и не продолжил Петр дело царя Алексея, а беспощадно «прервал» Московию вместе с ее неуклюжей политикой. Не оставил в этом ни малейших сомнений и Василий Осипович Ключевский. Вот его свидетельство: «Московское правительство в первые три царствования новой династии производит впечатление людей, случайно попавших во власть и взявшихся не за свое дело. При трех-четырех исключениях все это были люди с очень возбужденным честолюбием, но без оправдывающих его талантов, даже без правительственных навыков, заменяющих таланты, и, что еще хуже, совсем лишенные гражданского чувства». И впрямь, будто не о Московии, а о путинской России речь!
Можно было бы, собственно, на этом и прервать печальную повесть об ошибках Лаврова, связанных с «непрерывностью истории», если бы не шли эти ошибки по нарастающей по мере приближения к нашим дням. И чем ближе, тем больше граничат они с откровенной фальсификацией прошлого. Это настолько очевидно, что читатель, хоть сколько-нибудь знакомый с историей Отечества, увидит это самостоятельно.
Без моего вмешательства
1. Причиной Крымской войны объявил Лавров «стремление вытолкнуть Россию на европейскую обочину, которым был одержим Париж в период правления императора Наполеона III». Война, выходит, была между Россией и Францией? Что же в таком случае привело в Крым главную ее застрельщицу Англию и Сардинское королевство, и Турцию? Откуда «великий перепуг» в Европе (см. главу 15 «После Путина»)? Разве не из-за попытки Николая I расчленить Оттоманскую империю? Разве Париж отдал приказ уничтожить турецкий флот и оккупировать придунайские княжества (см. главы 9-10 «Последняя ошибка царя» в первой книге)? И разве в итоге не чистой воды фальсификацией оказывается объяснение Лаврова?
2. Еще ближе к нашим дням: «Если честно смотреть на положение небольших европейских государств, которые раньше входили в Варшавский договор, а теперь в НАТО и в ЕС, то очевидно, что речь должна идти не о переходе от подчинения к свободе… а скорее о смене лидера». Какой прелестный эвфемизм! Тем более что ни в какое сравнение новый лидер не идет со старым хамоватым хозяином, который, если что не так, тотчас порядок наводил, будь то у венгров в 1956-м или у чехов в 1968-м, или у поляков в 1980-м. Ни в жисть не дождешься такого от нового лидера. А кому нужна свобода, если порядка нет? Что за жизнь без хозяина? И все это на голубом глазу-«если честно посмотреть».
3. Разоблачаем, естественно, Фрэнсиса Фукуяму, который провозгласил «окончательную победу либерально-капиталистической модели». Бедный гегельянец Фукуяма слишком буквально следовал указаниям наставника и ошибся, конечно: победа не была окончательной. Невозможно было во времена Гегеля предвидеть ни ближневосточные деспотии, ни иранскую теократию, ни китайскую авторитарно-капиталистическую модель. В тогдашнем европоцентричном мире все эти страны были безнадежно периферийными, как «геополитических субъектов» их в ту пору попросту не существовало.
По поводу Европы и России, однако, угадал-то Фукуяма точно. Они и впрямь приняли либерально-капиталистическую модель окончательно. Или Лавров в этом сомневается? Полагает, что России, подобно коммунистическому Китаю, следует принять авторитарно-капиталистическую модель?
Идеологи Изборского клуба именно так и думают. Но они в оппозиции к нынешней власти, называют ее национал-преда-тельской, замышляют против нее консервативную революцию (см. главу 6 «Консервативная революция?»). Но Лавров-то с кем: с властью или с изборцами? Если с властью, то зачем разоблачает Фукуяму? Ведь власть как раз и уверяет мир, что Россия НЕ приняла авторитарно-капиталистическую модель, что у нас есть «Эхо Москвы» и «Дождь» и, стало быть… свобода! То есть уверяет, что относительно Европы-и России (!) — Фукуяма все предсказал правильно. Откуда же путаница? Зарапортовался Лавров?
4. И совсем уж фантастически на этом фоне звучит его торжествующая тирада: «Можно воспринимать в качестве «медицинского факта» множественность моделей развития, что исключает унылое однообразие в рамках единой — западной — системы координат». Тут уж ничего не остается, кроме как спросить: в какой именно реальности обитает министр? Потому что в той, где обитаем мы с читателем, никакой «множественности моделей развития» и в помине нет. Похожи ближневосточные деспотии или иранская теократия на «модели развития»? Что еще? Агонизирующая Венесуэла? Зимбабве? Северокорейская коммунистическая монархия? Это «модели развития»? Только и свету в окошке, что Китай. Да и тот работает на заимствованных технологиях и политически
