Хранители - Матильда Грин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он внимательно и серьезно смотрел на неё.
– Соблюдайте основополагающий принцип: не навреди. Это основа взаимоотношений и самой жизни. Вы бесстрашный человек. Но ваша ответственность за свою собственную безопасность и за безопасность других людей колоссальна. Именно поэтому я очень вас прошу: что бы вы ни собирались сделать, особенно в чужой стране, хорошо подумайте и взвесьте все за и против. Даже если это импульсивное решение. Не думайте, что вам можно всё. Это всегда чревато.
Он молчал. Она почувствовала раздражение. Такой невнятной речи она от себя не ожидала.
– Я понимаю, что это звучит сумбурно. У меня странное чувство, что отправляясь туда, вы как будто завершаете свой поиск….
– Поиск чего? – не понял он.
– Мне тоже это интересно. Четвёртый воин, охраняющий тот щит, на котором вы все стояли, может символизировать то, чего вам в данный момент не хватает.
Он о чём-то сосредоточенно думал.
– Он не четвёртый. Если мы стояли крест-накрест, тогда он не четвертый, а первый.
– Первый, – машинально повторила она, – первостепенный. Не обязательно главный, но очень важный. Только почему вы так решили?
Он глубоко вздохнул, не отрывая от неё глаз.
– Я – Третий, – приложив палец к губам, он уставился в бесконечность.
– Это очень интересно. Возможно, что пришло время вам понять, что именно для вас символизируют все эти воины. И еще: как только вы поймёте, что близки к тому, чтобы найти это недостающее звено, вам необходимо действовать как можно более осмотрительно.
– Почему?
– Потому что в необдуманной спешке легко наломать дров. А исправить потом часто бывает очень сложно, если не невозможно, – пояснила Дана. Она и сама не очень-то понимала, о чем речь.
– Ну и загадка, – восхитился он, – как в сказке.
– Действительно. Попробуйте вспомнить имя Первого воина. Это и будет то качество, которого вам не хватает в жизни, и ради которого вы готовы сойти со щита. Только не забывайте самый главный жизненный принцип: Не навреди! Причем не только другим, но и себе.
Из приемной донеслись звуки музыки, и затем телефонная трель. Вася встрепенулся.
– Мне пора бежать, спасибо вам большое. Я могу взять вашу визитку?
– Да, на столе в приёмной. Возьмите у секретаря.
У самой двери он остановился и посмотрел ей в глаза.
– Честно говоря, я не уверен, что успею до отъезда к вам зайти, хотя мне очень хочется. Но обещаю, что после возвращения зайду точно! Не провожайте меня, я разберусь.
Дана послушно кивнула и отошла к окну. Ей не хотелось двигаться или говорить. Не хотелось даже думать о том, что уже через несколько минут к ней зайдёт следующий посетитель. Она смотрела на оживлённую улицу и ждала, когда выйдет её удивительный гость. Но его всё не было. Через несколько минут она почувствовала непреодолимое желание прилечь. Всё тело обмякло и просилось принять горизонтальное положение.
Прилягу. Минут десять у меня ещё есть. Должно быть.
Она бессильно опустилась на диван, на котором только что сидел Вася. Мягкая подушка ласково поддерживала ноющую голову.
Чего-то ему не хватает в самом себе, и он идёт это искать. Он ищет и познает самого себя. Первостепенное, основообразующее качество. Но нет же… Это логика. Если бы речь шла только о качествах его личности, я бы и так разобралась. Зачем же тогда случилось такое четкое присоединение и визуализация? Не может же быть у нас с ним такая взаимосвязь, так не бывает. По крайней мере, так сразу.
Уже в полудрёме она вспоминала, что Вася с самого начала практически не стеснялся, был открыт и откровенен.
Он вёл себя так непринуждённо, словно мы сто лет с ним знакомы. Но кто это стоял над ним? Кто это был? Они похожи как две капли воды, только Вася молод, здоров и энергичен, а тот, второй больше похож на заросшего бродягу. И однако же у них почти одинаковый профиль. И фигуры похожи. Может это его отец в молодости? Или всё-таки у него есть брат-близнец, о котором он не знает или не хочет говорить? А может мне показали его эфирный образ. Опять же, зачем? Ведь в его сне, в том белом городе он выглядит совсем иначе. Вот загадка!
Несмотря на то, что, размышляя о видении в кепке, Дана изо всех сил старалась держаться объективных суждений и абстрагироваться, даже сейчас одно воспоминание о странной сутулой фигуре в сером свитере отдавалось такой душевной болью, что по щекам невольно покатились слёзы, и всё внутри сжалось в угловатый зудящий комочек. Нет, это что-то слишком личное. Неужели он передал мне такие глубинные эмоции. И этот детский страх… Его отголоски ещё чувствуются в его душе.
Ощущение страха Аписа разнилось с чувствами, которые ей внушала эфирная фигура. Это совершенно определённо была её собственная боль.
Осознав это, Дана прижала к мокрым щекам сжатые кулаки и закрыла глаза. Она вдруг чётко ощутила своё бессилие и беспомощность. Закрыв глаза, она снова очутилась в белом городе, но уже в другом секторе. В том секторе, в котором жила и трудилась она сама.
****
Где я?
Дана с трудом разлепила глаза и обнаружила себя лежащей на диване в своём кабинете.
Боже! Я заснула! Сколько сейчас времени?
Она подскочила, но тут же пожалела об этом: лоб и виски взревели дикой болью. Она чуть не закричала, но сдержалась, понимая, что в приёмной могут быть посетители. Теперь уже медленней, стараясь не делать резких движений, Дана села на диване и сделала несколько глотков из стоящего на столе стакана. Она не помнила, чья это вода, ей было всё равно. Стало чуть легче. Прислушавшись, Дана всё-таки услышала тихие трели лаунжа за дверью.
Надо собраться с силами и выйти к Наташе, спросить, что вообще там происходит.
Собраться с силами удалось на удивление быстро. Через пару минут Дана уже выходила в приёмную.
Первое, что бросилось ей в глаза, вернее, в нос, был запах еды. В ответ на это желудок сжался в голодной судороге. Возле кофемашины стояли коробки, которые, видимо, и издавали этот потрясающий запах.
Запечённые роллы! Матерь Божья!
Это было именно то, что ей сейчас
