Кровавая дорога в Тунис - Дэвид Рольф

Рональд Левин увидел в приморской низине белые флаги, означавшие капитуляцию. "Сначала маленькие группы, которые потом сливались в большие, как взводы сливаются в роты. Белый повсюду, словно над холмами пляшут мотыльки".

Рядовой Кримп утверждал, что "фрицы сорвались". В четверг 13 мая Александер отправил Черчиллю выспренную телеграмму: "Сэр, считаю своим долгом сообщить, что Тунисская кампания завершена. Вражеское сопротивление окончательно прекратилось. Мы владеем берегами Северной Африки".

В Берлине Геббельс записал в дневнике: "Бои в Тунисе закончились. Я пишу это с тяжелым сердцем. Я просто не могу читать преувеличенные коммюнике англо-американцев. Они полны насмешек над нашими солдатами, которые проявили легендарный героизм и сражались до последнего патрона".

На сей раз мастер лжи говорил нечто весьма похожее на правду.

Эпилог

"В целом я чувствую себя довольно глупо и подавленно... Я думаю, что это реакция на гибель множества людей, которых я знал и любил. Война ужасная кровавая штука".

Офицер королевских фузилеров.

Британский Комитет начальников штабов 13 мая 1943 года отправил Эйзенхауэру следующую телеграмму: "Не допускайте никаких упоминаний о высоком духе немецких пленных, что может поддержать вражескую пропаганду, кричащую об отважных солдатах, сломленных неодолимым роком". Однако произошло именно то, чего опасались англичане.

С мыса Бон к Тунису и Бизерте, с гор вокруг Анфидавилля потянулись длинные колонны пленных. Немецкие офицеры ехали в своих "фольксвагенах" и "мерседесах", итальянские - "фиатах-тополино" и "ланчах". Каждый вез большой тюк с личными вещами, но их практически никто не охранял. Когда автоколонна с пленными немцами встретилась с британской колонной, какой-то немец крикнул: "Британская армия все равно плохая".

На что находчивый томми ответил: "А кто загнал вас в свинячью задницу?"

Генерал-майор Стронг полагал, что "количество пленных превзошло все наши ожидания". Их было трудно просто разместить. Разведка союзников полагала, что у противника 150000 солдат, однако она не приняла во внимание тыловые подразделения, гражданскую и военную администрацию Триполитании, которая тоже бежала в Тунис. Итальянцев начали водить на работы вооруженные солдаты. Подполковник Ширли Смит брезгливо заметил: "Они нечистоплотны и разболтаны, в отличие от немцев". В пригороде Туниса Ле-Бардо за колючей проволокой немцы начали методично сооружать лагерь, чтобы обеспечить себе хотя бы палаточные укрытия. Однако их приходилось содержать отдельно от итальянцев из-за взаимной неприязни. В конце концов итальянцам разрешили ходить свободно, тогда как немцев держали под сильной охраной.

В одном из американских лагерей едва не произошла трагедия, когда вспыхнула сухая трава. Французы относились к своим пленным довольно плохо. Генерал-майор Пенни считал, что они их плохо кормят и в нарушение Женевской конвенции заставляют расчищать минные поля. В Громбалии, где был создан большой лагерь, продолжал играть оркестр 10-й танковой дивизии. Музыкантов отпускали под честное слово, чтобы они могли развлекать солдат 78-й дивизии Эвелью. После первого замешательства проблема питания исчерпалась. Как ни странно, продуктовые склады Оси оказались полны. Зато гражданское население в городах голодало, и союзникам пришлось его кормить, чтобы не допустить голодных смертей.

Постепенно большая часть пленных была отправлена в Англию, Америку и Канаду - примерно 250000 человек, по окончательным подсчетам. Мессе и его штаб содержались в условиях строгой секретности в Уилтон-Парке, Бэкингемшир. Но условия заключения были необременительными. Они играли в теннис и крокет вместе с двумя итальянскими адмиралами, а после капитуляции Италии были отправлены домой. Мессе стал начальником штаба армии при режиме Бадольо, сохранил свой пост при правительстве Бономи в 1944 году, но был снят через год.

Немецкие генералы содержались в Кокфостерсе более строго. К ним присоединились генерал-лейтенант Людвиг Крювель и генерал-лейтенант Вильгельм Риттер фон Тома, захваченные в плен несколько раньше. Фон Арним никогда не пытался скрыть свое раздражение действиями верховных командований Германии и Италии, которые не смогли наладить снабжение его армии, что и решило исход боев в Тунисе.

В честь победителей загремели аплодисменты. Но в 1-й Армии появилась серьезная растерянность. 10 мая Эйзенхауэр поблагодарил Андерсона за "прекрасную совместную работу". Андерсон сразу ответил, но не через Александера, как полагалось по субординации, а напрямую, написав Эйзенхауэру 2 дня спустя. "Я не знаю, какими будут наши отношения в будущем, после окончательного завершения дел, но я надеюсь, что наши дороги не разойдутся. Я хотел бы поддерживать прежние тесные отношения с вами лично и с американской армией", - писал Андерсон. Вскоре после этого он написал еще одно письмо, в котором просвечивают опасения и замешательство: "Когда 1-я Армия перестанет существовать, я надеюсь, что смогу помочь своим растерянным командирам и солдатам. Пожалуйста, срочно пришлите генерала, который прольет свет на будущее. Разумеется, я буду делать все возможное, чтобы сохранить дух сотрудничества, если только сам получу хоть какую-то информацию". Эйзенхауэр просто передал это письмо своему штабу. 1-я Армия умирала и разваливалась. Единственной его заботой теперь было поддержание порядка в Тунисе, разделенном на 4 сектора под управлением союзников.

22 мая в Алжир прибыл де Голль и начал переговоры с Жиро. После долгих споров был сформирован Комитет национального освобождения, который американцы, англичане и русские признали законным французским правительством. Сохранилось много трудностей, которые возникали при таком "двуглавом" правительстве. Однако менее чем через год власть де Голля стала полной.

* * *

Боевой дух союзников после окончания боев стремительно полетел вниз, особенно у солдат, которые ждали отправки домой. Этому поддались все, за исключением новозеландцев, 6000 из них после отпуска должны были вернуться в армию. Зато солдаты Монтгомери, завершившие долгое путешествие через пустыню, а теперь начавшие подготовку к операции "Хаски", были страшно разочарованы, так как побывать дома им не удалось.

Многие американские солдаты были взбешены, когда узнали, что пленных отправляют в Соединенные Штаты, а сами они остаются. Аллен и Рузвельт с большим трудом привели в порядок 1-ю пехотную дивизию, за которой волочилась слава мятежников и разгильдяев. "Мы все играем по одним правилам, вне зависимости от того, что у нас на погонах", - сказал Брэдли Аллену. Чтобы занять своих солдат, Аллен приказал вернуть дивизию в Оран в палаточный лагерь и приступить к утомительным учениям. Частично проблемы были вызваны близорукостью американского командования, не желавшего знать, в каких скверных условиях живут солдаты.

Хармон, приверженец жесткой дисциплины, быстро втолковал 1-й танковой, что почем, и сообщил командованию, что недовольство подавлено. "Количество дисциплинарных взысканий с 70 в день упало до 10 в среднем. Бывают дни, когда накладывается всего 2 взыскания", - рапортовал он. 9-я пехотная дивизия Мэнтона Эдди отправилась в Мадженту, захолустный пыльный городок в 50 милях южнее Сиди-бель-Аббаса. Однако еще до этого она временно остановилась на берегу моря в Немуре, Французское Марокко, где солдаты и офицеры вдоволь наплавались и хорошо отдохнули.

Аналогичные усилия предпринимало британское командование, которое старалось занять своих солдат. 1-я Армия начала выдавать пропуска в Тунис, хотя любоваться в этом городе было решительно нечем, пока не прибыла театральная труппа. Она прилетела из Гибралтара и сначала дала спектакль в Бужи, а потом в муниципальном театре в Тунисе. Перед началом шоу выступил Андерсон и под всеобщие аплодисменты сообщил, что начинает работать первый гарнизонный театр в Северной Африке. А в остальном город был не более чем большим кабаком. "Весь Тунис полон пьяных английских и американских солдат. Это просто ужасно, и я боюсь, что у нас будут проблемы", - писал капеллан 131-й бригады, видевший драки между солдатами 1-й и 8-й армий.

26 мая в Герат-эль-Атах произошла трагедия. Группа офицеров, посетившая "Лонгстоп", чтобы на месте разобрать детали проходивших там боев, подорвалась на противопехотной мине. Погибли 8 человек, а бригадный генерал Максвелл и подполковник Робертсон, командир 7-го батальона Саффолкского полка, были тяжело ранены.

Большинство солдат проводило время, загорая на пляжах, которые были очищены от мин. Они купались в чистом, прозрачном море. Все как-то размякли и расслабились. Капитан Ройл в письме домой рассказывал: "Оглядываясь на последние 6 месяцев, можно сказать, что мы провели их, затаив дыхание, и лишь сейчас сумели вдохнуть полной грудью. Лишь сейчас я смог полностью расслабиться и не думать, что следующий снаряд может накрыть тебя. Мы испытывали дьявольское напряжение, и кое-кто его не выдержал. Я боюсь, что мои нервы расшатались. Если рядом что-то грохает, я подпрыгиваю и покрываюсь холодным потом. Я думаю, что это нервное возбуждение связано еще и с тем, что меня сделали капитаном. Наверное, понадобится несколько недель, чтобы вернуться в норму". Однако и через 30 лет Ройл говорил, что он до сих пор слишком нервно реагирует на внезапный шум. Другой офицер сказал, что его сильно ударила гибель капрала, который нес подписанный им приказ. "В то время я не мог позволить себе переживать его смерть. Но мои гнев и горечь, загнанные внутрь, с годами стали еще сильнее".