Сын Войны, Дочь Хаоса - Джанетт Рэллисон

Чисиси высадил нас через несколько улиц. Семья Асуан дала папе ключ от заколоченного магазина ковров, который был прикрытием бизнеса мёртвых Сетитов. Поскольку Чисиси не был Сетитом, ему не разрешили пойти с нами. Папа даже не сказал ему, что мы делаем, только то, что ему нужно было забрать нас, когда мы позвоним.

Внутри магазина комнаты стояли в пыльном заброшенном состоянии. Призрак благовоний печально плыл в воздухе. Замысловатые ковры ручной работы были разложены на столах, развешаны по стенам и лежали стопками, кучами драгоценных камней. Я задавалась вопросом, что будет с ними теперь, когда их владельцы мертвы. Возможно, Асуаны передадут это место Чисиси для торговли. Я могла представить его здесь, скользкого, как сироп, торгующего товарами для туристов.

Мы с папой спустились в тускло освещенный подвал. Он снял коврик с задней стены и отодвинул кусок панели, открывая вход в туннель. Мы включили фонарики и вошли внутрь. Туннель имел ответвления в несколько направлений. Один вёл в пустую гробницу. Мы проигнорировали этот путь и пошли по другому в сторону Карнакского храма.

Здесь не осталось никаких артефактов. Папа сказал мне, что всё ценное было украдено, когда вторглись персы. Сетиты нашли здесь только шабти, которые теперь хранились в личной коллекции семьи Асуан.

Шабти были статуэтками слуг, которые якобы волшебным образом преображались в следующей жизни, чтобы у дорогих усопших всё ещё был персонал, выполняющий их приказы. Что сделало эту гробницу интересной для моего отца, так это то, что некоторые из найденных здесь шабти были в форме скарабеев.

Мы шли по туннелю, фотографируя фрески и иероглифы, чтобы он мог изучить их в отеле. Битвы между Гором и Сетом охватывали несколько стен, показывая, как Сет разрывает один глаз Гора на куски. После этого Ра волшебным образом снова собрал всё воедино. История войны между Сетом и Гором была знакома большинству египтян. Они просто не понимали, что она всё ещё продолжается.

Двигаясь по коридору, я думала о смерти. Трудно не делать этого, находясь в могиле. Я сказала Джеку, что хочу состариться и умереть, как все остальные, но хотел ли кто-нибудь этого на самом деле? Если бы существовал вариант бессмертия, который не предполагал убийства людей, согласилась бы я на это?

Может быть, Джек был прав насчёт того, что люди от природы хотят жить вечно. Разве не поэтому фараоны наполнили Египет своими статуями, почему они высекли свои подвиги в камне? Разве я не делала то же самое, ведя дневник? Я хотела сохранить часть себя навсегда.

Ладно, может быть, я и хотела бессмертия, немного, но я подвела черту под мумификацией. Я бы не стала складывать свои внутренние органы в соответствующие кувшины в надежде, что смогу использовать их позже.

Я прошла мимо фрески, изображающей фараона, поражающего врага. Искусство поражения фараонов очень ценилось в Древнем Египте. Очевидно, это было популярное занятие. Я мысленно вздохнула. Все фараоны когда-то были такими могущественными, а теперь они были не более чем картинами на стенах и завернутыми костями в музеях. Время сделало это с памятью каждого. Мне было интересно, сколько лет проживёт Джек после моей смерти. Сто? Тысячу? Вспомнит ли он меня через столетия?

Мы с папой добрались до конца туннеля. Мы поднялись по ступенькам, которые вели в небольшую круглую каменную комнату. На двери было две деревянные балки, одна из которых шла горизонтально сверху, а другая — снизу. Очевидно, современные дополнения.

— Где мы находимся? — прошептала я.

Приглушённые звуки туристической болтовни просачивались в комнату.

Папа указал на щели света, обрамлявшие изогнутую каменную дверь.

— Мы в колонне в Карнаке.

— Нет, — сказала я.

Не потому, что я думала, что он лжёт. Я просто не думала, что это возможно. Колонны были цельными. По крайней мере, так должно было быть. Я подошла к двери и посмотрела в одну из щелей. Я могла видеть часть другой огромной колонны. Её поверхность была изношенной, неровной, в основном со стертыми иероглифами безразличной рукой времени. И всё же я узнала это место. Мы были в Гипостильном зале Карнакского храма. Пока я наблюдала, мимо прошли двое жителей запада в бейсболках.

Я выпрямилась и повернулась к папе.

— Дико.

Папа указал на дверь.

— Эти балки действуют как засовы, чтобы странствующий турист случайно не прислонился к колонне и не упал внутрь.

— Но Сетиты используют его?

— Только ночью. В другое время тут слишком много туристов, — папа помолчал, потом поправился. — Сетиты использовали его раньше. Единственные, кто достаточно глуп, чтобы сейчас приблизиться к этому месту — это ты и я, — он жестом пригласил меня подойти ближе к двери. — Садись. Я хочу посмотреть, не потревожит ли наш запах скарабеев.

— Ты думаешь, они могут учуять нас через каменную стену?

— Воздух входит и выходит. У скарабеев очень развито обоняние.

Я села перед дверью и снова прильнула глазом к одной из щелей.

— Как мы узнаем, отреагируют ли скарабеи?

— Мы услышим крики людей.

Надежный признак.

Мы с папой прождали полчаса. Никто не кричал. Ни один скарабей не полетел к столбам в поисках входа. Если бы появились жуки, мы бы распылили инсектицид на любого, кто попытался бы протиснуться сквозь щели, а затем быстро унесли его обратно в магазин ковров.

— Интересно, — сказал папа. — Возможно, ты всё-таки права насчёт эликсира.

— Значит ли это, что ты скажешь Рорку, чтобы он перестал его принимать?

— Это означает, что мы на один шаг приблизились к поиску ответов.

Я разочарованно хмыкнула.

— Приём эликсира может убить его.

— Так было всегда, с тех пор как были созданы Хорусиане, — папа встал, взвалив рюкзак на плечи. — Трудно оторвать людей от вещей, которые могут их убить: сигареты, алкоголь, наркотики, переедание, недостаток физических упражнений…

— Это не одно и то же, — сказала я. — Эти вещи убивают тебя медленно, — возможно, это было небольшое отличие, но всё же оно имело значение.

Папа протянул руку, чтобы помочь мне подняться.

— Полтора года назад Рорк узнал, что может жить вечно. Ты думаешь, он откажется от этого только потому, что у нас есть теория об эликсире?

Нет, я так не думала. И этот факт заставил меня почувствовать себя беспомощной.

* * *

В ту ночь, после того как толпы туристов ушли, мы направились в Долину Царей. Папа надеялся получить здесь как можно больше информации о скарабеях. Он приберег это напоследок, потому что сюда было труднее всего проникнуть.

Чисиси повёз нас вверх по холмам, обесцвеченным, бледным и голым, как песок. Они упирались