Семь девиц для некроманта - Альма Либрем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сюзетт зашипела от злобы. Кинжал в её тоненьких руках не казался грозным оружием, но по белой коже Дараэллы уже сбежало несколько капелек крови. Какой бы хрупкой ни казалась маркиза де Ожелл, она оказалась весьма грозным противником, с которым, однако, не хотелось бы столкнуться в такой ситуации.
— Мой драгоценный папочка, — прошипела Сюзетт, — загулял с ведьмой, и потому я родилась одарённой, если вам это интересно. Всю жизнь дражайший братец даже не удосужился поинтересоваться, передалась ли мне сила матушки. Он, видите ли, считал меня лишней. А вот Его Величество сразу заприметил мою силу. Она ему понравилась. Он сказал, что когда-то был знаком с моей матерью. Что ж, завидую, я-то её не знала.
Она почти до крови кусала губы, но не могла остановиться. Комната правды выдёргивала из Сюзетт признание, почти силком вытаскивала его на свободу.
— Юстиниану вовремя пришла эта идея с отбором. Братец как раз собирался выдать меня за какого-то идиота, а тут король с таким интересным предположением. Разумеется, Кристиан предполагал, что ты вышвырнешь меня с порога, гадский зануда! Но у нас с Юстинианом был отличный план. Он рассказал мне, что надо делать и что надо рассказывать, чтобы эти дурочки как можно быстрее отсюда вылетели, а я стала женой второго самого влиятельного человека в стране. Юстиниан желал мне только добра в отличие от папеньки и братика!
Дараэлла кашлянула, напоминая о своём существовании.
— А исповедаться в другом положении ты не хочешь? — раздражённо поинтересовалась она. — Мало того, что ты едва не перерезала мне горло, так теперь орёшь в самое ухо.
— Замолчи, — требование Сюзетт напоминал рык. — Сначала всё шло просто отлично. Джейн вылетела отсюда пулей, ей, дурочке, хватило ума предложить себя некроманту. Фи, какая мерзость! А Хильда разболтала направо и налево о том, что она ведьма — разве трудно было немного подушить себя циклианом? Понятия не имею, почему её не вышвырнули с отбора тогда… Проклятье, зачем я говорю обо всём этом? Но ей и Лорейн этот мерзкий скелет рассказал какой-то бред о поцелуе некроманта, и они до жути испугались, думали, что б из той книжонки такого наварить, чтобы вылететь отсюда поскорее. Тогда я подстроила всё с люстрой, была уверена, что кого-то вышвырнут сию же секунду, но нет, их пожалели, видите ли, нет доказательств. И люстра взбесилась, почему-то стала сомневаться, на кого нападать надо…
— А за кого ты собиралась выйти замуж, если б люстра меня убила? — скривился Себастьян.
Айрис видела, как он уже несколько минут подряд пытается призвать собственную магию, но та оставалась совершенно глухой к мольбам хозяина.
— Да не убила бы! — фыркнула Сюзетт. — Лучше б она моего брата ненормального убила. Но он тоже выполнил свою функцию, затащил-таки Лорейн в постель и ускакал прочь на ней жениться. Хотя я надеялась, что он заберёт тебя, — девушка сильнее потянула Дараэллу за волосы, но добилась от неё весёлого смешка вместо надрывного плача.
— Блондины не в моём вкусе, — протянула она. — А твой братец так тем более. Горные ведьмы — свободные женщины, и их не интересует белый особняк у моря. Их интересуют пиратские корабли.
— Да как же! Каждая, даже из ваших, только и мечтает, как бы прыгнуть в постель к мужику получше! С твоими данными, я вообще не понимаю, почему мы здесь стоим, — фыркнула Сюзетт, глядя на Дару с лёгким презрением. — Даже солгать мне сейчас не можешь, что хочешь союза. Потому что тут лгать нельзя!
— А зачем ты подмешала мне яд? — спросил Себастьян. — В еду?
— Сначала сдох бы кот, а ты бы проверил и понял, что отравлено. Нашёл бы кого выгнать! — фыркнула Сюзетт. — Я же сидела рядом, тоже собиралась это есть. Меня бы заподозрили в самую последнюю очередь.
— Яд откуда взяла?
— Нашла, — гордо вскинула голову Сюзетт. — Я — не такая дура, как считает мой драгоценный братец. Я бы стала твоей женой и придумала б, как его посадить. А теперь дайте мне уйти, иначе в этом мире станет на одну горную ведьму меньше. Я бы и так с удовольствием это сделала. Почему эта мещанка? Почему не я?
Дараэлла уцепилась пальцами в запястье Сюзетт.
— Потому что она — не бледная безмозглая мышь, — совершенно неласково ответила она. — Молчи, Айрис! Даже самое бездарное существо лучше, чем такая дура, верящая каждому слову Юстиниана.
Сюзетт усмехнулась.
— Я сейчас перережу тебе горло, — протянула она, — и уйду отсюда. И закрою вас здесь. Лорд Брайнер даже не сможет ничего сделать, правда? А потом расскажу о том, как коварен некромант!
— Разумеется, — Дара усмехнулась. — Ведь Юстиниану всё равно, как он добьётся своего. Уверена, что он не отказался бы посмотреть на твой хладный труп у своих ног.
— Лжёшь, — голос Сюзетт задрожал. — Он желал мне добра. Он желал, чтобы я вышла замуж за могущественного человека и получила власть. Он был на моей стороне!
— Ты уверена? — усмехнулась Дараэлла. — А вот я бы за это не поручилась. Король Юстиниан всегда делал только то, что ему хотелось. А знаешь, какой исход был бы у всей этой истории?
Сюзетт молчала.
— Вы бы поженились, и ты не пережила бы первый брачный поцелуй. Потому что некромант может без последствий прикасаться только к женщине с таким же даром. Юстиниан всё очень хорошо продумал…
Рука девушки дрогнула. Себастьян сам невольно сжал руки в кулаки. Правда, произносимая Дараэллой, оказалась в разы больнее.
— Он задумал этот отбор только с одной целью — чтобы убрать Себастьяна с дороги. Специально выбрал дворянку, смерть которой достаточно больно ударит по лорду Брайнеру. Ведь простолюдинку убить — проще простого, это бы замяли. А вот сестру герцога де Ожелла, даже нелюбимую, просто так не сотрёшь с лица земли. Король бы вынудил вас поцеловаться, и ты бы умерла прямо у алтаря, сияющая от гордыни, а Себастьяна, вероятно, посадили бы или и вовсе казнили за то, как он использует свой дар. Что, не нравится? — в голосе Дараэллы послышалась насмешка. — Ты думаешь, — её голос как-то странно звенел, и Айрис показалось, что её сковало по рукам и ногам, — я лгу? В этой комнате? Так зачем мне это? Ты была всего лишь глупой жертвой, Сюзетт.
Дара осторожно прикоснулась к её запястью.
— Опусти кинжал. Всё закончилось, Сюзетт.
— Я перережу
