Мемуары гейши - Артур Голден

— Вы очень хорошо выглядите, Генерал, — сказала я, хотя, конечно, лгала. — Какая радость видеть вас снова! Генерал выключил радио.

— Ты не первая приходишь ко мне, — сказал он. — Я ничем не могу помочь тебе, Саюри.

— Но я так спешила. Не могу представить, что кто-то опередил меня.

— С прошлой недели практически все знакомые гейши приходили ко мне, но у меня больше нет друзей, находящихся у власти. Не понимаю, почему гейша твоего уровня обращается ко мне. Ты нравилась столь многим влиятельным мужчинам.

— Нравиться и быть настоящим другом, желающим помочь, — две огромные разницы, — сказала я.

— Да, это так. Какого рода помощь ты хочешь от меня получить?

— Любую помощь, Генерал. В эти дни в Джионе только и говорят, что об ужасной жизни на фабриках.

— Жизнь будет ужасной только для счастливчиков, остальным не удастся даже увидеть окончание войны.

— Я не понимаю.

— Скоро посыпятся бомбы, — сказал Генерал. — Фабрикам же достанется в первую очередь. Если ты хочешь остаться в живых, лучше найти кого-то, кто сможет спрятать тебя в безопасном месте. К сожалению, я этого сделать не смогу. У меня не осталось никакой власти.

Затем Генерал спросил, как чувствуют себя Мама и Анти, и попрощался со мной.

По пути в окейю я сказала себе, что пришло время действовать, но не могла придумать как. Простая задача — не поддаться панике — казалась мне самым большим, на что я была способна. Я пошла к Мамехе. Она теперь жила в другой квартире, гораздо меньшей, в которую переехала несколько месяцев назад, потому что ее контракт с Бароном закончился. Я надеялась, что она подскажет мне, в каком направлении двигаться, но ее ситуация была не лучше моей.

— Барон не собирается мне помогать, — сказала она с грустью. — И мне не удалось связаться больше ни с кем из знакомых мужчин. Подумай, Саюри, к кому ты можешь обратиться за помощью, и сделай это как можно скорее.

К этому времени я уже больше четырех лет не общалась с Нобу и знала, что не смогу подойти к нему. Что же касается Председателя, то я никогда бы не посмела попросить его о каком-либо одолжении. Как бы тепло он ни говорил со мной, он никогда не приглашал меня на свои вечеринки. Меня это задевало, но что я могла поделать? В любом случае, даже если Председатель хотел помочь мне, он постоянно, как я узнавала из газет, ссорился с военным правительством. У него было слишком много своих проблем. Поэтому остаток дня я провела, навещая один чайный дом за другим и спрашивая у хозяек, где можно найти тех или иных мужчин. Но никто ничего не знал.

В этот вечер в Ичирики состоялась прощальная вечеринка. Было удивительно, до какой степени по-разному гейши реагировали на новость. Некоторые выглядели так, словно в них угас дух, другие напоминали статуи будд — спокойные и прекрасные, правда, с легким оттенком грусти. Не могу сказать, как выглядела я, но мой мозг напоминал счеты. Я была так занята планированием, обдумывая, к какому мужчине можно обратиться и как это сделать, что едва расслышала слова служанки, сказавшей мне, что меня приглашают в другую комнату. Я представила группу мужчин, захотевших моего общества, но она провела меня по лестнице на второй этаж, затем по длинному коридору в самую дальнюю комнату татами, в которой я никогда не была раньше. И там, за столом, наедине со стаканом пива сидел Нобу.

Прежде чем я успела поклониться ему или произнести хоть слово, он сказал:

— Саюри-сан, ты меня разочаровала.

— О боже! Я не виделась с вами четыре года, Нобу-сан, и как-то умудрилась разочаровать вас. Что я успела сделать неправильно за те мгновения, что вы меня видите?

— Я заключил с собой пари, что при виде меня ты от удивления раскроешь рот.

— Честно говоря, от удивления я даже боюсь пошевелиться.

— Заходи и попроси служанку закрыть дверь. Но прежде попроси ее принести еще один стакан с пивом. Мы должны с тобой кое за что выпить.

Я сделала так, как велел Нобу, и села на угол стола. Нобу так пристально смотрел на меня, что казалось, будто он касается меня. Я забыла, как приятно, когда тобою кто-то восхищается.

— Я вижу в твоем лице что-то новое, — сказал он мне. — Не говори мне, что ты голодаешь, как и все. Я никогда этому не поверю.

— Нобу-сан, кажется, похудел.

— Мне хватает еды, но не хватает времени, чтобы есть.

— Я рада по крайней мере, что вы заняты.

— Это самое оригинальное из всего, что мне доводилось слышать. Когда ты видишь мужчину, пытающегося выжить, увертываясь от пуль, то испытываешь радость за него, потому что ему есть чем себя занять?

— Надеюсь, ничего в действительности не угрожает жизни Нобу-сан?

— Никто не собирается убивать меня, если ты это имеешь в виду. Но если «Ивамура Электрик» — моя жизнь, тогда да, моей жизни угрожают. Лучше скажи мне, что произошло с твоим данной.

— Полагаю, Генерал в такой же ситуации, как и мы. Очень мило с вашей стороны спросить о нем.

— Но я вовсе не собирался быть милым.

— В эти дни очень немногие желают ему добра. Но давайте сменим тему разговора, Нобу-сан. Могу я предположить, что вы приходили в Ичирики каждый вечер, но прятались от меня в этой дальней комнате наверху?

— Это особая комната, правда же? Думаю, это единственная комната в чайном доме, окна которой не выходят в сад. Если ты откроешь бумажные жалюзи, увидишь улицу.

— Нобу-сан хорошо знакома эта комната?

— Не совсем. Я здесь впервые. — Когда он сказал это, я всем своим видом давала понять, что не верю ему. — Ты можешь думать все, что угодно, Саюри, но я действительно никогда не был здесь раньше. Думаю, это спальня для ночных гостей хозяйки. Она была очень добра, пустив меня сюда, когда я ей объяснил цель своего визита.

— Как загадочно… значит, у вас есть какая-то цель. Могу я узнать какая?

— Я слышу, что служанка несет нам пиво, — заметил Нобу. — Я скажу тебе, когда она уйдет.

Дверь открылась, и служанка поставила пиво на стол. Пиво стало большой редкостью в то время, поэтому было так необычно смотреть на золотую жидкость, пенящуюся в стакане. Когда служанка ушла, мы подняли наши стаканы, и Нобу сказал:

— Я пришел выпить за твоего данну!

Услышав эти слова, я поставила пиво на стол.

— Не могу понять, почему вы хотите выпить за моего данну?

— Я должен уточнить, за глупость твоего данны! Четыре года назад я говорил тебе, что он недостойный человек, и он доказал мою правоту. Разве не так?

— Дело в том, что он больше не является моим данной.

— Даже если бы он и оставался твоим данной, он бы ничего для тебя не сделал, правда же? Я знаю, что Джион собираются закрыть и все в панике. Сегодня мне в офис позвонила одна гейша… я не хочу ее называть… и можешь себе представить, она спросила, не смогу ли я найти ей работу в «Ивамура Электрик»!

— Если не сложно, скажите, пожалуйста, что вы ей ответили?

— У меня нет работы ни для кого, даже для себя. Даже Председатель может скоро лишиться работы и оказаться в тюрьме, если он не будет выполнять требования правительства. Он убедил представителей правительства, что у нас нет средств на производство штыков и патронов, но сейчас они хотят, чтобы мы проектировали и строили самолеты. Ты представляешь? Мы строим самолеты. Иногда я удивляюсь, чем они думают.

— Нобу-сан, говорите тише.

— Кто может меня услышать! Этот твой Генерал?

— Я виделась сегодня с Генералом и просила его о помощи, — сказала я.

— Тебе повезло, что ты застала его живым.

— Он болел?

— Нет, но думаю, если у него хватит смелости, он убьет себя в один из этих дней.

— Нобу-сан, пожалуйста, не надо.

— Ведь он не помог тебе?

— Нет, он сказал, что уже не в состоянии это сделать.

— А я в состоянии это сделать. Почему же ты не пришла ко мне?

— Но мне казалось, вы на меня сердитесь. Только посмотрите на себя, Нобу-сан. Как я могла посметь к вам обратиться?

— А как ты могла не обратиться? Я могу спасти тебя от работы на фабрике. У меня есть возможность отправить тебя на небеса. И поверь мне, это потрясающее место, как гнездо для птицы. Ты единственная, кого я пущу туда, Саюри. Но я не сделаю это даже для тебя, пока ты не поклонишься мне прямо сейчас и не признаешь, как ошиблась четыре года назад. Ты, безусловно, права, я очень сердит на тебя. Мы оба можем умереть до того, как увидим друг друга опять. Может быть, я упустил свой единственный шанс, а ты потратила лучшие годы своей жизни на дурака, человека, не способного вернуть долги даже своей стране, не говоря уж о тебе. А он продолжает жить, словно не сделал ничего плохого.

Можете себе представить мои чувства в тот момент. Нобу мог бросаться словами, как камнями. И дело было не столько в самих словах или их значении, сколько в манере их произнесения. Сначала я заставляла себя сдерживать слезы, независимо от произнесенных им слов, но вскоре выяснилось, что Нобу как раз и добивался моих слез. И от этого мне стало легче. Каждая слезинка, стекавшая по моим щекам, была вызвана той или иной причиной. Я плакала за Нобу и за себя, плакала потому, что не знала, что с нами произойдет. Я даже плакала за Генерала Тоттори и за Корин, почерневшую от жизни на фабрике. А затем я сделала то, чего от меня хотел Нобу. Я вышла из-за стола и низко поклонилась.