Малыш по договору. Подари мне счастье (СИ) - Довлатова Полина

И больше всего удивляет, что он довольно молодой. На вскидку, лет тридцати, хотя, я думаю, что по факту, ему может быть и меньше. Но употребление запрещённых веществ всё же откладывает отпечаток на внешность. В частности, его выдаёт чрезмерная худоба и осунувшееся лицо. Да и жёсткие черты лица тоже прибавляют лишнего возраста. Так что, учитывая все эти факты, я мысленно списываю ему ещё лет пять.

Но что больше всего бросается в глаза, так это его руки. На нём футболка, поэтому я отчётливо вижу взбухшие вены с синяками и точками от инъекций.

Никогда не была брезгливой или чрезмерно впечатлительной. Собственно, моя работа подобного и не подразумевает. Но сейчас меня начинает немного подташнивать. И нет, не от отвращения, а, скорее, от бесконтрольного волнения, которое я не могу побороть.

Радует только то, что пациент в данный момент спит и, судя по всему, крепко, учитывая то, что мой приход его не разбудил.

Прижавшись спиной к двери, закрываю глаза и медленно выдыхаю, отсчитывая про себя от десяти в обратном порядке.

Мысленно представляю самодовольное выражение лица старшей медсестры, если я сейчас выйду из палаты и скажу, что не стану заниматься этим пациентом. Господи, да она же меня специально сюда отправила! Ищет повод, чтобы меня уволить, стерва!

От этой мысли злюсь так сильно, что это даже приводит в чувства. Открываю глаза и уверенно подхожу к пациенту. Спокойно, Вершинина. Ничего сверхъестественного от тебя не требуется. Тем более, что капельница уже заряжена и её осталось только поставить. К тому же, судя по записям в истории болезни, этому Самарину Олегу Викторовичу недавно вкололи снотворное. Правда довольно лёгкое, но это и не мудрено. Наркоманам не колят рецептурные препараты типа феназепама, потому что он обладает наркотическим свойством. Это всё равно что дать инсулиновому диабетику ложку сахара. Хотя нет, даже не ложку, а, пожалуй, целый мешок…

Прикусив губу, подхожу к пациенту, обрабатываю место укола и беру катетер, параллельно пытаясь найти хоть одно живое место на его исколотых венах. Наверно поэтому не сразу замечаю, что мужчина проснулся. Понимаю это, только когда его рука вдруг оживает и в следующую секунду он обхватывает меня за запястье руки, в которой я держу иглу.

— Ты кто такая? — хрипит, обводя меня сонным, слегка расфокусированным взглядом.

— Доброе утро…. эм…. Олег Викторович, — титаническим усилием вытаскиваю из недр памяти его имя. — Я дежурная медсестра. Сейчас поставлю вам капельницу и вам станет легче. Расслабьтесь, пожалуйста, это займёт меньше минуты.

Произношу на одном дыхании, а у самой сердце подпрыгивает до самого горла, как каучуковый мячик.

Благо в ответ на мою фразу пациент перестаёт сжимать моё запястье. Кладёт руки вдоль тела и переводит всё ещё мутный взгляд в потолок.

И мне бы выдохнуть с облегчением, быстро сделать своё дело и покинуть палату, а я не могу. Сжимаю в руке иглу для капельницы и чувствую, как меня охватывает самая настоящая паническая атака. Сердце начинает колошматить как ненормальное. Бьёт по вискам, горлу, желудку и, кажется, всем возможным органам.

— Эм… простите, я… к вам сейчас подойдёт другая медсестра, — бормочу себе под нос.

Собираюсь уже было повесить капельницу на место, но в этот момент мужчина снова хватает меня за запястье.

— В чём дело?! Ты капельницы ставить разучилась?! — произносит на удивление довольно жёстко, учитывая что пару секунд назад он едва языком ворочал.

— Нет. Простите, просто я беременна и у меня немного голова закружилась… Боюсь я не смогу в таком состоянии оказать вам квалифицированную помощь. Через минуту к вам придёт другая медсестра и… — запинаюсь, когда мужчина опускает голову, и его взгляд застывает на моём животе.

Не знаю почему именно в этот момент меня как будто холодной водой окатывает. Настолько ледяной, что, кажется, даже внутренности промерзают.

Перевожу взгляд на руку мужчины, которая всё ещё довольно больно сжимает моё запястье с иглой, потом снова на его глаза, застывшие на моём животе.

— Олег Викторович, отпустите, пожалуйста, мою руку… — шепчу настолько тихо, что едва сама слышу свой голос.

— Ты чё такая дёрганная? Боишься меня что ли?

— Олег Викторович, пожалуйста…

— Руку от неё убери!

Вздрагиваю от неожиданно резкого голоса и обернувшись, смотрю на Игоря, стоящего возле двери. Сказать, что у меня только что от сердца отлегло — это ничего не сказать! Я от облегчения разрыдаться готова! Даже не смотря на то, что Игорь, судя по выражению лица, очень зол.

Правда смотрит он не на меня, а на пациента. А тот на Воскресенского. Только в отличает от Игоря, мужчина как-то странно улыбается.

— Ну привет, Игорь, — произносит, лениво растягивая слова. — Давно не виделись. Сколько лет, сколько зим?

— Ты прекрасно знаешь сколько. Два года, Олег.

Глава 37.1

Глава 37.1

— Два года, да… — задумчиво тянет Самарин. И снова усмехается, как будто своим собственным мыслям. — Надо же, ты помнишь. Не ожидал, что ты всё ещё считаешь.

Понятия не имею о чём он говорит, но явно о чём-то неприятном, судя по выражению лица Игоря. Удивительно, что Воскресенский на это ничего не отвечает, хотя явно слова пациента его задели.

— Руку убери, Олег, — кивает на моё запястье, которое тот всё ещё сжимает.

— Не могу. Она медсестра, а обязанности свои ещё не выполнила. Что-то я не наблюдаю в своей вене иглы с живительной влагой. Непорядок.

— Тебе капельницу поставит другая медсестра.

— А почему не эта?

— Потому что эта не может! — Игорь рявкает так, что я непроизвольно вздрагиваю. А вот Самарина, кажется, такая реакция забавляет. Потому что в ответ он начинает смеяться.