Красный кролик - Том Клэнси

— Хорошо. По соображениям безопасности нам бы не хотелось посвящать все болгарское Политбюро в особенности операции «три шестерки». Как вы считаете, можно будет попросить полковника Бубового вкратце объяснить ситуацию первому секретарю болгарской компартии и получить от него одобрение? Такой прямой путь был бы предпочтительнее.

— В этом случае, вероятно, потребуется письмо за подписью товарища Брежнева, — ответил Рождественский.

— Да, так будет лучше всего, — тотчас же согласился министр иностранных дел. — Отличная мысль, товарищ полковник, — одобрительно добавил он.

Андропов кивнул.

— Хорошо. Письмо будет готово сегодня же. Андрей, Леонид Ильич сейчас у себя в кабинете?

— Да, Юрий. Я позвоню ему заранее и объясню, что нам нужно. Если хочешь, можно будет набросать черновик письма у меня в кабинете. Или ты предпочел бы сделать это здесь?

— Если не возражаешь, Андрей, — любезно ответил Андропов, — это письмо лучше подготовить нам. И надо будет отправить его в Софию дипкурьером завтра или, в крайнем случае, послезавтра.

— Юрий, будет лучше, если мы дадим нашим болгарским товарищам несколько дней на размышления. Хоть они и наши союзники, все-таки Болгария остается суверенным государством.

— Ты совершенно прав, Андрей.

Каждая страна в мире обладает своей бюрократической машиной, единственное назначение которой состоит в том, чтобы ставить препоны на пути решения важных вопросов.

— И еще нам бы не хотелось рассказывать всему свету о том, что наш резидент встречается по какому-то в высшей степени важному делу с главой государства, — добавил министр иностранных дел, преподав председателю КГБ небольшой урок основ конспирации, что не укрылось от Рождественского.

— Алексей Николаевич, сколько времени потребуется после этого? — спросил помощника Андропов.

— По меньшей мере, несколько недель. — Увидев на лице шефа недовольство, полковник поспешил разъяснить: — Товарищ председатель, подобрать нужного исполнителя нельзя, просто сняв трубку и набрав номер телефона. Строкову придется действовать очень осторожно. В конце концов, люди, в отличие от машин, не бывают полностью предсказуемыми, и это является самой важной, самой тонкой стороной предстоящей операции.

— Да, Алексей, полагаю, ты прав. Очень хорошо. Извести Бубового о том, что сообщение, отправленное с курьером, уже находится в пути.

— Прямо сейчас, товарищ председатель, или после того, как письмо будет подписано и подготовлено к отправке? — как хороший подчиненный спросил Рождественский, тактично подсказывая своему шефу правильный ответ.

«А этот полковник далеко пойдет,» — подумал министр иностранных дел, впервые обращая внимание на Рождественского.

— Правильное замечание, полковник. Хорошо, я дам тебе знать сразу же, как только письмо будет подготовлено.

— Слушаюсь, товарищ председатель. Я вам больше не нужен?

— Нет, пока что это все, — ответил Андропов, отпуская Рождественского.

— Юрий Владимирович, у тебя очень способный помощник.

— Да, мне еще многому предстоит учиться, — признался Андропов. — Алексей каждый день преподает мне какой-нибудь урок.

— Ты должен радоваться тому, что у тебя так много способных подчиненных.

— Ты совершенно прав, Андрей Андреевич. Ты совершенно прав.

Пройдя по коридору в свой кабинет, Рождественский составил краткое сообщение Бубовому. «Дело идет достаточно быстро, — подумал он, — однако председателю КГБ хочется, чтобы оно шло еще быстрее.» Значит, Андропов действительно очень хочет смерти этого священника. Политбюро, похоже, определенно испугалось возможных политических катаклизмов, однако сам Рождественский относился к угрозе Кароля Войтылы весьма скептически. В конце концов, папа римский — всего-навсего один человек. Однако полковник, как хороший подчиненный, формулировал свои советы под то, что желал услышать его шеф, при этом сообщая председателю все необходимое. Его должность несла в себе огромную власть. Рождественский сознавал, что может запросто разбивать карьеры неугодных ему офицеров, а также оказывать определенное влияние на ход операций. Для ЦРУ, если оно захотело бы его завербовать, он стал бы неоценимым агентом. Однако полковник Рождественский был патриотом своей родины, и, кроме того, американцы, вероятно, понятия не имели, кто он такой и чем занимается. Страх перед ЦРУ неоправданно завышен. Американцы ничего не смыслят в шпионаже. Вот англичане смыслят, однако КГБ и его предшественникам в прошлом удалось осуществить несколько особо успешных проникновений в британские спецслужбы. К сожалению, сейчас этим больше нельзя похвастаться. Молодые коммунисты Кембриджского и Оксфордского университетов тридцатых годов уже состарились и или сидят в английских тюрьмах, или мирно доживают свой век на правительственную пенсию, или влачат жалкое существование в Москве, подобно Киму Филби, который считается беспробудным пьяницей даже по московским меркам. Вероятно, он пьет потому, что тоскует по своей родине — тоскует по тем местам, где родился и вырос, по английской кухне, английскому пиву и английскому футболу, по газетам, с которыми никогда не соглашался, но которых ему сейчас, тем не менее, не хватает. «Как это, наверное, ужасно — быть перебежчиком,» — подумал Рождественский.

«Что мне делать? — ломал голову Зайцев. — Чего просить?»

Денег? Вероятно, ЦРУ щедро платит своим шпионам — столько денег он не сможет потратить никогда. Он сможет позволить себе любую роскошь. Видеомагнитофон! Подобная аппаратура только-только появилась в Советском Союзе, в основном, венгерского производства, скопированная с западных образцов. Самой большой проблемой будет доставать видеокассеты — особым спросом пользовалась порнография. Об этом вполголоса рассказывал кое-кто из коллег Олега Ивановича, хотя сам он никогда не видел ничего подобного. Впрочем, ему, как и любому мужчине, было любопытно. Советским Союзом руководят такие консервативно мыслящие люди! Наверное, члены Политбюро просто слишком стары, чтобы наслаждаться сексом, поэтому не видят необходимости предоставлять это удовольствие более молодому поколению.

Зайцев тряхнул головой. Достаточно! Ему необходимо решить, что сообщить американцу из метро. Именно этот вопрос он обдумывал за обедом в столовой КГБ.

Глава пятнадцатая

Место встречи

Мери Пат имела право изредка появляться в посольстве, чтобы встречаться с мужем по личным вопросам, а также чтобы покупать продукты в специальном магазине. Для таких визитов молодая женщина всегда одевалась особенно тщательно — гораздо тщательнее, чем для выхода на московские улицы. С расчесанными и уложенными волосами, перехваченными веселенькой ленточкой, с макияжем, она, приезжая на стоянку, производила впечатление обычной легкомысленной американской блондинки. Мери Пат мысленно улыбнулась. Ей нравился естественный цвет собственных волос, а все то, что заставляло ее казаться глупой, только шло на пользу ее «крыше».

Итак, она впорхнула в дверь, весело помахала неизменно вежливым морским пехотинцам и вошла в лифт. Мужа Мери Пат застала в своем кабинете, одного.

— Привет, малыш. — Встав из-за стола, Эд чмокнул жену в щеку, затем отступил назад, чтобы хорошенько рассмотреть ее. — Ты выглядишь просто замечательно.

— Это самая эффективная маскировка.

Это очень помогало Мери Пат в Иране, особенно когда она ходила беременная. В этой мусульманской стране женщины считаются существами второго сорта, однако Мери Пат успела выяснить, что к ней, особенно к беременной, относились с каким-то своеобразным почтением. Впрочем, вскоре она навсегда покинула Иран, о чем с тех пор нисколько не жалела.

— Точно, малыш. Тебе осталось только прихватить серфинг и отправиться на какой-нибудь хороший пляж, например, на Трубу Банзай.

— О, Эд, это было бы просто шикарно! Но только, по-моему, ты забыл, что пляж Банзай находится на Гавайях. — Быстрое переключение передач. — Флаг поднялся вверх ногами?

— Да. Камеры видеонаблюдения, следящие за улицей перед зданием, не зафиксировали никого, кто обратил бы на это особое внимание. Однако флаг виден за целый квартал, а так далеко видеокамеры заглянуть не могут. Посмотрим, бросит ли вечером наш знакомый мне записку по дороге домой.

— А что сказали морские пехотинцы? — спросила Мери Пат.

— Естественно, они захотели узнать, в чем дело, но Доминик им ничего не сказал. Черт побери, он ведь и сам ничего не знает, так?

— Он отличный разведчик, Доминик Корсо, — заметила Мери Пат.

— Риттер ценит его высоко. О, чуть было не забыл, — спохватился Фоули. Достав из ящика письменного стола сообщение, он протянул его жене.

— Твою мать! — выдохнула та, быстро пробежав листок взглядом. — Папа римский? Неужели эти долбанные ублюдки собираются убить папу?