Параллельная мифология - Джон Френсис Бирлайн

…Первый и самый потрясающий факт среди североамериканских индейцев, отсылающий нас к иудеям, состоит в поклонении Великому Духу, или Иегове, которое было предписано евреям божественным повелением. И это — вместо многочисленных богов, как у древних язычников, и вместо самодельных идолов. Североамериканских индейцев ни в коем случае нельзя назвать идолопоклонниками: они обращаются напрямую к Великому Духу, или Иегове, без всяких посредников, конкретных или символических.

Индейские племена повсеместно разделяются на группы со своими вождями, символами, знаками и пр., и я нашел многие из их способов поклонения Богу исключительно похожими на те, что предписывает Моисей. У евреев была «святая святых», — то же можно сказать и об индейцах с их домами совета или знахарскими домами, которые всегда считались священными местами. Индейцы, так же как и древние евреи, не позволяют женщинам молиться вместе с мужчинами; едят они также раздельно.

В своих обрядах купания и омовения во все времена года, являющихся частью религиозных установлений, они отвели для мужчин и женщин разные помещения, и в этом снова наблюдается сходство [с евреями]. А традиция, принятая среди женщин, удаляться из общества на время месячных истечений, абсолютно созвучна закону Моисея… После этого требуется период уединения, очищения в проточной воде и умащения благовониями — точь-в-точь в согласии с иудейскими правилами; и лишь затем женщина может вернуться в жилище своей семьи. Для дикарского народа это — поистине исключительная традиция…

Во время пиров, постов и жертвоприношений они ведут себя во многом так же, как древние евреи. У многих из них пиры очень напоминают иудейскую Пасху. Среди других наблюдается обряд, похожий на израильтянский Праздник Кущей, который продолжался восемь дней (как сообщает нам история, на этом празднике евреи носили ивовые ветви и постились несколько дней и ночей): в этот день индейцы приносят в жертву первые плоды и все самое лучшее, что весьма похоже на еврейские жертвоприношения, совершавшиеся во искупление греха и ради заключения мира».

Кэтлин осторожно замечает, что не поддерживает популярную в те дни теорию, воплощенную сегодня в религии мормонов, согласно которой индейцы были потомками десяти потерянных израильских племен, исчезнувших после падения северного царства Израиля; он также не пытается выдвинуть какую-либо теорию контактов между индейцами и древними евреями. Но задолго до триумфального шествия психиатрии и современной антропологии он выражает свое потрясение удивительным сходством между этими двумя народами.

Немецкий философ-экзистенциалист Карл Ясперс, разворачивая свою теорию «осевого периода» в истории (которая будет обсуждаться подробнее в этой главе), упоминает о том, как были удивлены первые миссионеры-иезуиты в Японии, обнаружив секту японских буддистов, сильно напоминавшую европейских лютеран. Эта секта, которая известна теперь как буддизм «чистой земли», открыто заявляет о своей вере в «спасение милостью через веру»; в данном случае — веру в Амида-Будду. Грешник, согласно учению секты «чистой земли», абсолютно беспомощен и не имеет шанса на спасение, если полагается лишь на свои личные заслуги; но он должен верить в милость Амида-Будды, чтобы «возродиться в чистой земле», аналогично протестантскому «спасению милостью через веру в Христа».

Европейские колонизаторы и миссионеры развивали любопытные, а подчас и курьезные теории, чтобы объяснить феномен параллельных верований. Одна точка зрения, особенно распространенная среди испанских миссионеров в Мексике, состояла в том, что все неевропейские религии являлись «сатанинскими» подражаниями «истинной вере». Другая теория, не так далеко отстоящая от психологических теорий, которые мы рассмотрим ниже, гласила, что все эти верования — это проявления Божественного откровения, которое когда-то приняли и поняли по всей земле, но с течением времени оно подверглось искажениям. Лично мне из всех предлагавшихся объяснений сходства между католицизмом и религией перуанцев больше всего понравилось следующее: оказывается, Святой Фома в I веке н. э. совершил путешествие в Перу через Индию[41]. Близкое сходство религиозных обрядов Старого и Нового Света чрезвычайно занимало публику в XIX столетии; на этой почве пышно расцвела теория «затерянных племен Израиля», которая принималась всерьез вплоть до гражданской войны в Америке.

Но к 1900-му году серьезные ученые уже обратились к сравнительной религии и мифологии. Это привело к возникновению двух основных подходов к параллелям между мифами отдаленных друг от друга культур. Первый подход — теория рассеяния, утверждавшая, что мифы изначально создавались в нескольких немногочисленных областях, таких как Индия, а затем, еще в древнейшие времена, распространились по всему миру в ходе общения между различными культурами. Второй подход — психологический, полагающий, что основные элементы мифа — это продукты человеческой психики, универсальной для всех людей. В наши дни принимаются обе эти точки зрения, а также их синтез.

Миф как история доисторических времен: матриархальная теория

Общепринято, что миф — это, по большей части, продукт устной истории, передававшейся из поколения в поколение. Поскольку миф начинается с сотворения мира, это поистине «история доисторических времен». Двое ученых, исследовавших эту тему, — швейцарский классик XIX века Иоганн Якоб Бахофен и английский писатель XX века Роберт Грейвс — обнаружили во многих греческих мифах свидетельства (порой завуалированные, порой совершенно откровенные) доисторической борьбы между матриархатом (обществом, управлявшимся женщинами) и нарождающимся патриархатом (обществом, во главе которого стоят мужчины). Для Бахофена и Грейвса эти свидетельства являются одним из центральных моментов древней истории Европы.

Читая сегодня такие мифы, часто поражаешься несоответствию между величественным философским содержанием и грубейшим отношением к женщине, выраженным в этих текстах.

Иоганн Якоб Бахофен (1815–1887)

Бахофен, уроженец швейцарского города Базеля, учился на юриста, но добился известности на поприще археологии и стал знатоком древнегреческого языка. Его чрезвычайно привлекала греческая мифология, и он попытался обнаружить в ней ключи к древнейшей истории Европы. Бахофен пришел к выводу, что ранняя европейская культура отчетливо делится на три периода. Первый — период варварства; за ним последовал матриархат, который, в свою очередь, сменился патриархатом.

С его точки зрения, история этой борьбы, периодические отступления к состоянию более ранних фаз развития и конечная победа патриархата совершенно ясно зафиксированы в мифах.

Период варварства Бахофен называл «гетеризмом» (от греческого слова «hetero» — «оба»). На этой ранней стадии в обществе не доминировали ни мужчины, ни женщины. В этот период был широко распространен промискуитет, когда дети не знали своих отцов, женщины были беззащитны, место брака занимало насилие, а семейная жизнь практически не существовала. Ведущей богиней в греческой мифологии на этом этапе, согласно Бахофену, была Афродита, богиня любви, лишенная каких бы то ни было аспектов законности или нравственности.

Затем женщины сплотились между собой для самозащиты,