Параллельная мифология - Джон Френсис Бирлайн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фридрих фон Шлегель (1772–1829), немецкий романтик, критик и философ:
«Мифология — это поэма природы. В нее искусно вплетены самые высокие идеалы; все в ней — взаимосвязь и трансформация, все соединено и превращается друг в друга, и эта связь и превращение составляют ее неповторимый смысл, ее внутреннюю жизнь, ее метод».
Ф.Макс Мюллер (1823–1900), родившийся в Германии британский лингвист, исследователь мифологии и переводчик индуистских Священных Писаний:
«Мифология неизбежна; мифология естественна; это врожденная необходимость языка, если признать язык внешней формой и проявлением мысли; по сути, это — теневой покров, который язык набрасывает на мысль и который не может исчезнуть до тех. пор, пока язык не станет полностью соразмерен с мыслью, — чего не произойдет никогда. Несомненно, что мифология наиболее мощно выплескивается на ранних этапах истории человеческой мысли, но полностью она не исчезает никогда. В наши дни тоже есть мифология, как и во времена Гомера, но только мы не воспринимаем ее — и постольку, поскольку мы сами живем под ее тенью, и постольку, поскольку все мы прячемся от полуденного сияния истины… Мифология в высшем значении — это власть, которой язык обладает над мыслью во всех возможных сферах умственной деятельности».
Бруно Беттельхейм (1903–1990), родившийся в Германии американский психиатр и интерпретатор волшебных сказок:
«Платон (который, возможно, понимал, что формирует ум человека, гораздо лучше некоторых наших современников, которые хотят, чтобы их дети имели дело лишь с «реальными» людьми и повседневными событиями) знал, какой интеллектуальный опыт нужен для того, чтобы обрести истинную человечность. Он предполагал, что будущие граждане его идеальной республики будут начинать свое образование с чтения мифов, а не с голых фактов так называемых рациональных наук. Даже Аристотель, мастер здравого смысла, говорил: «Друг мудрости — это друг мифа».
Современые мыслители, изучавшие мифы и волшебные сказки с философской или психологической точки зрения, приходят к тому же самому заключению, независимо от своих первоначальных предубеждений. Один из них, Мирча Элиаде, описывает мифы как модели человеческого поведения, [которые] уже одним этим придают жизни смысл и ценность.
Роберт Грейвс (1895–1985), британский поэт, писатель и исследователь мифов, в соавторстве с израильским ученым Рафаэлем Патан:
«Мифы — это драматические истории, образующие священный документ, который либо оправдывает сохранение древних установлений, традиций, ритуалов и верований на той территории, где они приняты, либо одобряет нововведения».
Бронислав Малиновский (1884–1942), родившийся в Польше британский антрополог:
«Я придерживаюсь убеждения, что существует особый класс историй, считающихся священными, которые воплощены в ритуалах, моральных установлениях и социальной организации и которые формируют целостную и деятельную часть первобытной культуры. Эти истории сохраняются не из праздного интереса, не потому, что они занятны и увлекательны; нет, для аборигенов они служат утверждениями первозданной, более великой и более достоверной реальности, которой определяется текущая жизнь, судьбы и деятельность человечества и знание которой обеспечивает человека основаниями для ритуалов и нравственных поступков, а также указаниями на то, как их следует совершать.
При изучении живого мифа… он представляется не символическим, а прямым выражением темы; это не объяснение, служащее для удовлетворения научного интереса, а выраженное в форме рассказа воскрешение первозданной реальности, призванное удовлетворить глубокие религиозные потребности, нравственные чаяния, социальные обязанности, притязания и даже практические нужды. Миф исполняет в первобытной культуре незаменимую функцию: он выражает, укрепляет и узаконивает верования; он охраняет и поддерживает мораль; он гарантирует эффективность ритуала и содержит в себе практические правила, которыми руководствуется человек в своей жизни. Таким образом, миф является жизненно важным компонентом человеческой цивилизации; это не развлекательная сказка, а мощная движущая сила; это не интеллектуальное рассуждение и не художественный вымысел, а прагматический документ, удостоверяющий первобытную веру и нравственную мудрость».
Клод Леви — Штросс (р. 1908), французский антрополог и основоположник структурализма:
«С помощью научного мышления мы способны достичь господства над природой… миф не способен дать человеку больше власти над его окружением. Но крайне важно, что он дает человеку иллюзию, что он способен постичь вселенную и что он ее уже постиг».
Джозеф Кэмпбелл (1904–1987), американский исследователь мифов: «Во всем обитаемом мире, во все времена и при любых обстоятельствах, мифы всегда процветали и являлись живым источником вдохновения для всего, что бы ни порождало человеческое тело и ум. Не было бы преувеличением сказать, что миф — это тайные врата, через которые неистощимая энергия космоса изливается в культурные достижения человека. Религии, философские учения, искусство, социальные установления первобытных и современных людей, базовые открытия науки и технологии, даже наполняющие наш сон сновидения — все это капли из волшебной кипящей чаши мифа».
Ганс Кюнг (р. 1928), современный католический теолог:
«…не стоит критиковать мифы, легенды, образы и символы из-за того, что они — мифы, легенды, образы и символы… Так, даже когда мифологический элемент просто исключается [из христианства] (как это, очевидно, происходит в теологии Просвещения и либерализма), то это идет только во вред христианской идее, которая сбрасывается за борт вместе с мифом».
Карлос Фуэнтес (р. 1928), современный мексиканский писатель и эссеист:
«Миф — это прошлое вместе с будущим, проявляющиеся в настоящем».
Луи-Огюст Сабатье (1839–1901), французский протестантский теолог:
«Создать миф, так сказать, осмелиться за реальностью здравого смысла искать более высокую реальность — это самый явный признак величия человеческой души и доказательство ее способности к бесконечному росту и развитию».
Рудольф Бултманн (1884–1976), немецкий теолог и «формальный критик» Библии:
«Настоящая задача мифа — не в том, чтобы дать объективную картину мира; в нем, скорее, выражается то, как мы, люди, понимаем свое место в окружающем нас мире. Таким образом, миф не поддается интерпретации в космологических терминах, он хочет, чтобы его толковали в терминах антропологии, а еще лучше — в экзистенциальных[40] терминах. Миф рассуждает о силе или силах, действие которых, как нам кажется, мы испытываем в качестве основы и ограничений нашего мира и наших собственных действий и страстей. Он говорит об этих силах, вводя их в круг привычных предметов и законов
