Как убивали Советский Союз. Выгодоприобретатели крупнейшей геополитической катастрофы XX века - Андрей Николаевич Савельев

не утвержденный Федеральный Парламент. Что, по его мысли, будто бы, давало народу право «самому решить свою судьбу». Поводом же для насилия Ельцин выдвинул заботу о безопасности России и ее народов, потому что это «более высокая ценность, нежели формальное следование противоречивым нормам, созданным законодательной ветвью власти». И далее очевидно мятежная формулировка: «Прервать осуществление законодательной, распорядительной и контрольной функций Съездом народных депутатов Российской Федерации и Верховным Советом…»

Подписание подобного документа по закону означало только одно — расстрел на месте или смертная казнь по суду. Ни того, ни другого не произошло. Не нашлось близ Ельцина ни одного офицера, верного присяге. Силовые органы увязли в мятеже по уши, и не могут быть уважаемы нашим народом, столько претерпевшим от ельцинизма.

Депутаты, увидев очевидные признаки разграбления страны, попытались остановить ельцинистов. Именно поэтому ставленник враждебных для России сил Борис Ельцин говорил в своем телеобращении в тот же день: «Наиболее вопиющей является так называемая „экономическая политика“ Верховного Совета. Его решения по бюджету, приватизации, многие другие усугубляют кризис, наносят огромный вред стране». На самом деле вред стране приносила только вялость противостояния разрушительным экспериментам, которые доводили подавляющее большинство граждан до нищеты и создавали за их счет олигархическую группировку.

Ельцин говорил о том, что Верховный Совет готовил его смещение. И это было правильное решение. Не только смещение, но и заключение в тюрьму было бы шагом правильным и оправданным. К сожалению, с Ельциным предпочитали говорить на языке закона, когда он давно уже перешел грань законности и стал преступником. Только преступник мог провозглашать: «…я утвердил своим Указом изменения и дополнения в действующую Конституцию Российской Федерации».

Указ объявлял о следующих мероприятиях. На смену избранным по закону депутатам должен был прийти Федеральный Парламент. Выборы должны были пройти по еще не существовавшим на тот момент правилам, а разработать их должен был аппарат Президента. Внешний мир должен был быть проинформирован, что выборы «диктуются стремлением сохранить демократические преобразования и экономические реформы». Иностранцы должны были понять, что государственный переворот «полностью соответствует основам конституционного строя Российской Федерации, прежде всего принципам народовластия, разделения властей, федерализма, и опирается на волеизъявление народа Российской Федерации, выраженное на референдуме 25 апреля 1993 года». Предполагалось, что противодействие этим противозаконным выборам будет жестко пресекаться. Полномочия представительных органов субъектов Федерации пока сохранялись. Как показала практика — ненадолго. Конституционному Суду рекомендовано было не собираться. Вероятно, чтобы стыд глаза не ел, пока Ельцин и его сообщники будут топтать Конституцию.

Через полчаса после выступления Ельцина вице-премьер Владимир Шумейко заявил, что никаких силовых мер Президент не планирует. Он сказал также, что не планируется отключать свет и тепло в здании парламента. Министр обороны Грачев подтвердил, что «вооруженные силы в соответствии с военной доктриной, одобренной командующими, никогда не выступят против своего народа». Грачев заверил: «Мы не допустим ввода вооруженных сил в Москву». Зная лживость всего ельцинского окружения, можно и нужно было воспринимать эти слова, как прямую угрозу исполнения именно того, что Шумейко и Грачев обещали не делать.

Начальник ГУВД Москвы Панкратов был более откровенен. Он заявил, что «в случае нападения на милиционеров или на объекты, имеющие особую важность, сотрудникам МВД разрешено открывать огонь без предупреждения» («Правда», 18.05.94).

Мы с друзьями узнали об указе Ельцина как раз во время совещания, которое наш «Союз Возрождения России» проводил в Моссовете. Через полчаса мы уже были в российском парламенте, в помещениях фракции «Смена — новая политика», где занялись подготовкой общественных объединений к совместному противодействию путчу. Общественные организации были приглашены для подписания совместного заявления против мятежников-ельцинистов, поскольку нам удалось сделать объявление по громкому радио. После обсуждения ситуации представители двух десятков общественных организаций и партий поставили свои подписи.

Политические организации самого разного толка расценили этот указ Ельцина вполне однозначно. Это говорило о том, что все разнообразие политических воззрений находилось в противостоянии позиции правящей партии ельцинистов. Ситуация с противостоянием всей оппозиции единственной правящей партии повторила в точности 1991 год. Но результат, как потом выяснилось, был иным.

В заявлении говорилось: «Мы отчетливо видим намерение сил, поставивших на государственный переворот во главе с Ельциным, спровоцировать политическую нестабильность, ведущую к разжиганию гражданской войны. Только в ситуации хаоса они могут питать надежду сохранить власть и уйти от ответственности за результаты своей политики. Мы обращаемся к тем, кто обеспечивает государственный порядок, с призывом неотступно выполнять закон и присягу. Мы призываем граждан России не поддаваться на спланированную антигосударственную провокацию. Органы власти обязаны исполнять возложенные на них обязанности. Мы требуем привлечения к ответственности лиц, виновных в грубом попрании Основного Закона России. Только выполнив свой гражданский долг, мы сможем сохранить Россию».

Согласовать и размножить текст обращения удалось лишь к полуночи. Мы образовали штаб общественных организаций. До глубокого вечера шли переговоры и усвоение простой истины: законы пали, мы живем в условиях мятежа. Ночевать пришлось на составленных вместе стульях.

В ночь на 22 сентября собрался и Конституционный Суд, признавший указ Ельцина антиконституционным и служащим основанием для отрешения «всенародно избранного» от должности.

Ночью же собрался и Президиум Верховного Совета, принявший обращение к гражданам России, в котором, в частности, говорилось: «В России совершен государственный переворот, введен режим личной власти Президента, диктатуры мафиозных кланов и его проворовавшегося окружения. Мы являемся свидетелями преступных действий, открывающих путь к гражданской войне, в которой не будет победителей и побежденных. Может стать реальностью кровавая трагедия миллионов людей». По Конституции полномочия исполняющего обязанности Президента России переходили к вице-президенту А. Руцкому. В 00 часов 25 минут он выпустил свои первые указы и обращение к гражданам. Действия Ельцина были названы предательством, а его окружение — преступной кликой.

С утра 22 сентября парламент был отключен от всех видов телефонной связи, включая правительственную, а экзальтированные ельцинисты бросились выражать восхищение своим патроном. Надо было создавать информационный узел за пределами Госдумы.

Как депутату Московского Совета мне надо было принять участие в открывшейся сессии на Тверской, 13. Пособники мятежа пытались склонить депутатов к поддержке действий Ельцина, но из этого ничего не вышло. Заявление, приветствующее «решимость Президента твердой рукой навести порядок в стране», собрало лишь 11 подписей. Чуть больше под своим заявлением собрала совсем уже немногочисленная фракция «Демократическая Россия», объявившая, что «единственной легитимной федеральной властью в стране является Президент». 29 подписей поставили депутаты под заявлением, где давалась двусмысленная оценка: «Указ Президента России Б. Ельцина о прекращении деятельности Съезда и Верховного Совета, хотя и не укладывается в рамки существующего законодательства, тем не менее вполне соответствует практике досрочного роспуска парламента, имеющей место в большинстве демократических государств, и основан на волеизъявлении граждан, выраженном на референдуме 25.04.93 (67 % от принявших участие в голосовании — за досрочные